— Ну, и что же?
— Он решил, что это странно, и захотел увидеться с вами. Я думаю, вы тоже будете не прочь.
— Конечно, я вам очень благодарен, — весело воскликнул Панафье.
— Я так и думал.
— Вы узнали это только сегодня?
— Вчера вечером он рассказал мне эту историю за десертом.
— Что же вы с ним решили делать?
— Я решил отправиться к вам, чтобы получить ваше согласие на встречу с доктором на днях в Шарантоне.
— Я согласен, но только не сегодня. Завтра, если это возможно.
— Как вам угодно. Вас всегда примут.
— В таком случае — завтра в десять часов. Удобно ли вам это?
— Да, я увижусь с доктором в 8 часов и скажу, что вы будете между 10 и 11.
— Отлично, а теперь до свидания.
Когда доктор ушел, Панафье отправился к кабачку на улице Тампль, весело потирая руки: "Теперь, мне кажется, мы продвигаемся. Если сегодня ночью мы не добьемся успеха, то завтра я узнаю интересные подробности".
Несколько минут спустя он входил в кабачок, где его ждали Ладеш и Деталь. Оба приятеля играли в карты. Ладеш кричал, стуча по столу: "Пятнадцать от дамы и четырнадцать валетов", и вдруг остановился, увидев входившего Панафье.
— А вот и патрон, — сказал он. — Входите. Позвольте вас угостить. Ну что, господин Панафье, дело назначено на сегодняшним вечер?
— Да, — сказал Панафье. — Слушайте внимательно.
Оба друга вытянули шеи.
— Вы достанете экипаж?
— У нас он есть.
— Хорошо, вы будете стоять на улице Омер.
— Там же, где и раньше?
— Нет, домов на десять дальше. Наш молодец будет там сегодня вечерам. Как только он выйдет, вы его схватите и посадите в экипаж. Я буду в нем и скажу, куда ехать, но это нужно сделать как можно тише. Если все удастся, вы знаете — вам хорошо заплатят.
— Наконец-то, — сказал Деталь и щелкнул языком.
— Будьте там через час.
— За ваше здоровье, господин Панафье, и будьте спокойны. Через час мы будем там.
— Я сейчас ухожу, тороплюсь.
Он чокнулся с ними, опорожнил свой стакан и сразу же ушел.
Ладеш и Пьер Деталь последовали за ним.
— Вот что, старина, — говорил Ладеш, — ты знаешь, что нам нужно сделать прежде всего?
— Что?
— Мы должны составить план. У меня железные нервы и большая ловкость, но зато ты гораздо сильнее меня. Ведь мы не знаем, насколько силен наш молодец.
— Да, это правда.
— Что касается тебя — ты справишься с любым.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что ты тот человек, который здесь нужен. Ты схватишь, а я свяжу. Я приготовлю платок и прежде всего завяжу ему рот.
— Да, а я буду его держать.
— Если же он станет кричать, у меня есть средство заставить его замолчать.
— И что ты сделаешь?
— Я ударю его в живот головой, и тогда мы посмотрим, как он будет кричать.
— Хорошо, а когда он будет связан, я отнесу его в фиакр.
— А чтобы он не скучал, я буду с ним разговаривать.
— Понимаю. А куда мы теперь отправимся?
— К Колиньону.
— Да, только бы застать его дома.
— Сейчас мы его точно застанем. Он не любит работать вечером и наверняка сидит в "Верном кучере".
— Идем скорее. Уже четверть первого.
Менее чем через полчаса друзья входили в "Верный кучер" — в маленький кабачок на улице Ла-Щапель.
— Вот и он, — указал Ладеш, и они сели к столу, где уже сидел какой-то кучер.
— Кого я вижу! — проговорил он. — Как вы попали сюда?
— По делу. Ты свободен сегодня ночью?
— Свободен. А у вас есть дело?
— Да, и еще какое! Надо украсть потихоньку одного человека.
— А плата хорошая?
— Отличная! Ты должен запрячь лошадей и ехать с нами. Лучше приехать пораньше, чем опоздать. Выпьем по стакану и отправимся.
Наскоро выпив, приятели вышли из кабачка и направились к конюшне, которая находилась рядом. Тот, кого звали Колиньоном, был одним из тех странных кучеров, которых мы видим на козлах еще более странных экипажей. Экипаж, который он вытащил из сарая с помощью Деталя, представлял из себя старый фиакр, готовый рассыпаться. Но если экипаж был в отчаянном состоянии, то о лошади этого нельзя было сказать. Это было молодое и горячее животное.
Лошадь быстро запрягли, и кучер влез на козлы. Ладеш сел рядом с ним, а Деталь встал на колени на переднюю скамейку и просунул голову между Ладешем и Колиньоном. Несколько минут спустя экипаж остановился на улице Омер.
Колиньон сошел с козел и, после того как два приятеля отправились на свой пост, замазал номера на своем фиакре. Закончив это маленькое дельце, он закурил сигару и снова сел на козлы, спокойно ожидая, когда настанет его черед действовать.
Около часа спустя появился Панафье. Ладеш, узнав его, пошел навстречу.
— Мы здесь, господин Панафье, — сказал он.
— Это ваш фиакр стоит там?
— Да. Я стою здесь для того, чтобы наш молодец не пошел в другую сторону, а Деталь спрятался под воротами около фиакра.
— Ты уверен в кучере?
— Как в самом себе. Обо всем договорено. Когда мы возьмем молодца, вы сядете на козлы и будете показывать дорогу.
— Отлично. Ступай на свой пост. Сейчас два часа. Я буду прогуливаться туда-сюда по улице, чтобы предупредить вас в случае опасности.
— Что за человек, — проговорил Ладеш, — он думает обо всем.
Панафье хотел пройтись на другой конец улицы, как вдруг дверь открылась, и он узнал красавца Густава. Последний сказал, проходя мимо Панафье:
— Он надевает пальто и выходит следом за мной. И Густав как ни в чем не бывало пошел дальше. Панафье бросился под ворота противоположной стороны улицы и тихо свистнул. В эту минуту дверь кафе снова отворилась, и из нее вышел другой человек.
— Он ли это? — спросил Панафье Ладеша.
— Погодите, я не вижу…
В это время незнакомец что-то вынул из кармана и продолжал путь мимо фиакра. Вдруг он остановился, чтобы зажечь сигару.
— Он, — сказал Ладеш.
В ту же минуту Деталь сшиб незнакомца с ног. Между тем Ладеш уже был возле них и завязывал пойманному платком рот.
В одно мгновение аббат был связан и брошен в фиакр.
Два приятеля сели напротив него, и дверца захлопнулась.
Видя, что все кончено без малейшего шума и крика, Панафье осмотрелся, чтобы убедиться, что не было свидетелей всего происшедшего, но улица была пуста. Тогда он сел на козлы рядом с кучером и проговорил:
— Дай мне бич и вожжи.
Кучер повиновался, и фиакр тронулся.
Глава XБОЛЬШИЕ И МАЛЕНЬКИЕ ЛЮБОВНЫЕ ПЕЧАЛИ
В тот день, когда происходили все эти события, братья Лебрен получили от своей сестры приглашение на обед.
Когда они пришли туда, их весело встретил зять Андре.
— Извините, но это судьба. Каждый раз, когда вы приходите, вы не застаете меня дома, а между тем я ухожу очень редко.
Винсент улыбнулся, и Андре подумал, что он намекает на их недавнюю встречу в игорном доме на улице Омер.
— Клянусь тебе, мой милый, что в тот вечер, когда ты меня там увидел, я был в этом месте в первый раз.
— А у Бребана? — рассмеялся Винсент.
— Ну, там я почти никогда не бываю.
— Ты шутишь. Тебя там отлично знают, и даже лакей зовет тебя по имени.
— Все очень просто, — самым естественным тоном ответил Андре. — Я обедаю всегда дома, но завтракаю очень редко, так как занят на бирже — как ты понимаешь, я должен быть там к открытию. Поэтому и захожу к Бребану закусить.
В это время появилась Маргарита с ребенком, и они замолчали. Винсент заметил брату, что Маргарита как будто не здорова, а потом сказал об этом Андре, но тот засмеялся и ответил шепотом:
— Она не в духе. Вот уже два дня, как она дуется на меня.
Винсент знал свою сестру, знал, что у нее ровный, спокойный характер, и подумал, что если она в таком состоянии, то должна скрывать от него что-то серьезное. Поэтому он ничего не сказал Андре, но решил расспросить сестру. Вскоре они сели за стол, и Андре, указывая своим шуринам на ребенка, сказал:
— Послушайте, когда же вы оба решитесь жениться? Пора уже дать кузена, или лучше сказать — кузину, вашему племяннику.
Братья обменялись печальными взглядами. Андре заметил это.
— Или вы дали обет целомудрия?
— Почти, дорогой Андре, — отозвался Винсент. — Мы, может быть, никогда не женимся.
— Как?! Вы не желаете приобрести семью?
— Вот наша семья, — отвечал Винсент, беря ребенка и сажая его на колени. — Этот ребенок и вы составляете всю нашу семью. К тому же я люблю племянника, как родного сына, и если бы у нас сейчас появились дети, то мы их любили бы меньше, привыкнув считать Корнеля своим наследником. Слава Богу, в Париже можно жить холостым и пользоваться всеми удобствами женитьбы без ее неприятностей. Все наше существование, дорогой Андре, посвящено твоему ребенку. Мне кажется, что когда этот крошка ласкает меня своими розовыми ручками, то он отгоняет печальные воспоминания. Он наш сын настолько же, как и ваш.
В это время Шарль взял ребенка и стал разговаривать с Андре. Тогда Винсент поспешно наклонился к сестре и прошептал:
— Что с тобой, Маргарита? Ты очень печальна. Мне кажется, что пустые ссоры не стоят того, чтобы о них думать. Забудь все, моя милая. Нет ничего хуже, чем капризная жена.
Маргарита наклонилась к нему и в свою очередь шепнула:
— Я очень огорчена, Винсент.
— Что-то серьезное?
— О, да! Очень серьезное! Настолько серьезное, что я не знаю, что мне делать.
— Что ты говоришь?!
— Винсент, приходи ко мне завтра. Мне нужен твой совет.
Винсент с беспокойством взглянул на сестру, но ничего не ответил ей, так как заметил, что Андре наблюдает за ними. То, что он узнал, сильно его обеспокоило. Уже с последнего посещения сестры ему казалось, что Маргарита скрывает под вынужденным весельем печаль. Он знал свою сестру, знал, что она женщина мужественная, и был уверен, что подобное признание могла вызвать только важная причина. С другой стороны, тон, которым зять разговаривал с ним о случайном посещении игорного дома, заставлял сомневаться в его виновности. Винсент верил в Андре, знал, что он не способен на ложь.