Альтаир посмотрел на собравшихся вокруг стола людей. Как он и предполагал, в Совет вошли самые слабоумные и коварные члены Ордена. Те, кого бы сам Альтаир предпочел выгнать. Казалось, все они или сами напросились в Совет, или их подговорил Аббас. Одним из них был Фарим, отец Свами, наблюдавший за Альтаиром из-под полу прикрытых век. Он сидел, опустив голову на широкую грудь. Альтаир с презрением подумал, что асассины за время его отсутствия разжирели.
– С возвращением, Альтаир, – произнес Аббас. – Уверен, все согласятся со мной, что нам не терпится услышать рассказ о твоих подвигах на Востоке.
Мария оперлась о стол.
– Прежде чем мы приступим к изложению своей истории, нам бы хотелось получить ответы на некоторые вопросы, Аббас, – сказала она. – Когда мы уезжали, Масиаф был в порядке. Кажется, всё сильно изменилось.
– Оставили Масиаф в порядке? – улыбнулся Аббас, не глядя на Марию. Он не отрывал взгляда от Альтаира. Они оба смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью. – До того, как ты покинул Братство, у нас был лишь один Мастер. Теперь их два.
– Осторожней, Аббас, твоя наглость переходит границы, – предупредила Мария.
– Моя наглость? – рассмеялся Аббас. – Передай этой неверной, что она не имеет права говорить, пока Совет не обратится к ней напрямую.
Альтаир вскочил с гневным криком, опрокинув стул на пол. Одна его рука лежала на рукояти меча, но к нему навстречу шагнули двое стражников, обнажая оружие.
– Стража, отобрать у него оружие, – приказал Аббас. – Тебе будет лучше без него, Альтаир. Ты не забыл надеть свой клинок?
Альтаир вытянул руку, и стража отобрала у него меч; потом Мастер засучил рукава, показывая, что у него нет скрытого клинка.
– Теперь мы можем начать, – проговорил Аббас. – Прошу, больше не трать наше время попусту. Расскажи, как ты уничтожил хана?
– Только после того, как ты расскажешь мне, что произошло с Маликом, – прорычал Альтаир.
Аббас поджал плечами и поднял брови, словно показывая, что разговор снова зашел в тупик. Ни один из них не хотел уступать другому. С гримасой раздражения на лице, Альтаир начал рассказ, чтобы не усугублять противостояние. Он поведал о путешествии в Персию, Индию и Монголию, где он, Мария и Дарим вошли в контакт с монгольским асассином, Кулан Галом. Он рассказал о том, как они добрались до города Тяньцзинь в провинции Ся, который осадила монгольская армия. Хан неумолимо расширял свою империю. Потом Альтаир и Кулан Гал решили проникнуть в лагерь монголов. Хан тоже был там.
– Дарим, вооружившись луком, засел в засаде недалеко от лагеря, чтобы видеть, как я и Кулан Гал пробираемся к цели. Лагерь хорошо охранялся, поэтому мы надеялись на помощь Дарима. Он должен был устранить тех, кто собирался поднять тревогу, – Альтаир вызывающе посмотрел на совет. – И он превосходно с этим справился.
– Каков отец, таков и сын, – с насмешкой в голосе заметил Аббас.
– Не всегда, – спокойно возразил Альтаир. – Ведь именно из-за меня монголы нас заметили.
– О, – хмыкнул Аббас, – и ты не без греха.
– Никто из нас, Аббас, – отозвался Альтаир. – Я позволил вражескому солдату застать меня врасплох. Он успел ранить меня прежде, чем Кулан Гал его убил.
– Стареешь, Альтаир? – продолжал издеваться Аббас.
– Все стареют, Аббас, – ответил Альтаир. – Я бы погиб, если бы Кулан Гал не вытащил меня из лагеря и не отвел бы в безопасное место. Он спас мне жизнь, – Мастер внимательно посмотрел на Аббаса. – Потом Кулан Гал вернулся в лагерь. Вместе с Даримом они составили план, как выманить Хана из шатра. Ощутив опасность, Хан попытался скрыться верхом, но Кулан Гал смог сбросить его с коня, а Дарим прикончил стрелой из лука.
– Его мастерство не подвергается сомнению, – улыбнулся Аббас. – Полагаю, ты отослал его подальше, может, в Аламут?
Альтаир удивился. Казалось, Аббас знал всё.
– Он действительно покинул цитадель по моему приказу. Но куда он поехал – в Аламут или куда ещё – я не скажу.
– Может, ты послал его отыскать в Аламуте Сефа? – продолжал настаивать Аббас и повернулся к Свами. – Надеюсь, ты сказал им, что Сеф там?
– Как вы приказали, Мастер, – отозвался Свами.
Альтаир ощутил что-то более ужасное, чем простое беспокойство. Что-то похожее на страх. И он ощутил, что Мария тоже боится: её лицо казалось усталым и обеспокоенным.
– Если у тебя есть что сказать, Аббас, говори, – посоветовал Альтаир.
– Иначе что, Альтаир?
– Иначе моим первым приказом, когда я верну себе власть, я велю бросить тебя в подземелье.
– Хочешь, чтобы я присоединился к Малику?
– Сомневаюсь, что Малик долго там пробудет, – отрезал Альтаир. – В чем его обвиняют?
– В убийстве, ухмыльнулся Аббас.
Слово повисло в воздухе.
– В убийстве кого? – спросила Мария.
Прозвучавший ответ донесся до них словно издалека.
– Сефа. Малик убил вашего сына.
Мария закрыла лицо руками.
– Нет! – услышал Альтаир чей-то крик и понял, что это кричал он сам.
– Мне очень жаль, Альтаир, – сказал Аббас, словно цитируя слова по памяти. – Жаль, что, вернувшись, вы услышали такую ужасную весть. Думаю, что все меня поддержат, когда я скажу, что выражаю соболезнования тебе и твоей семье. Но пока не будут улажены кое-какие вопросы, ты не сможешь занять свое место в Ордене.
Пока Альтаир пытался справиться с водоворотом эмоций, Мария всхлипывала рядом.
– Что? – проговорил он, наконец. И повторил громче: – Что ты сказал?
– На этом посту тебе будет угрожать опасность, – пояснил Аббас, – поэтому я решил, что контроль над Орденом останется за Советом.
Альтаира затрясло от ярости.
– Я глава Ордена, Аббас! Я требую вернуть мне руководство над Орденом в соответствии с Уставом Братства! Пусть Совет распорядится вернуть власть мне, – теперь он уже кричал.
– Они не станут этого делать, – улыбнулся Аббас. – И никто не станет.
ГЛАВА 51
Позже Мария и Альтаир сидели на скамье в своем темном жилище, прижавшись друг к другу. Долгие годы им приходилось жить в пустыне, но ещё никогда они не чувствовали себя такими одинокими, как сейчас. Они сожалели и печалились о случившемся, о том, что Масиаф за время их отсутствия опустел, и беспокоились за Дарима и семью Сефа.
Но больше всего они скорбели о Сефе.
Им сказали, что их сына закололи в его собственной постели всего две недели назад, поэтому Орден не успел сообщить Альтаиру о случившемся. Один из асассинов слышал, как в тот день Малик и Сеф ругались. Имя этого асассина Альтаиру не сказали, но кто бы это ни был, он подтвердил, что Малик и Сеф спорили из-за власти над Орденом. Малик заявил, что не планирует отдавать бразды правления Альтаиру, когда тот вернется.
– Кажется, именно вести о твоем возвращении спровоцировали этот спор, – злорадно усмехнулся Аббас, испепеляюще посмотрев на Альтаира. Мария тихо всхлипывала.
Сеф собирался рассказать Альтаиру о планах Малика, поэтому тот и убил его. Такова была теория.
Рядом с Альтаиром, поджав ноги и уткнувшись ему в грудь, продолжала плакать Мария. Альтаир гладил её по голове, укачивая, пока она наконец не успокоилась. А потом Альтаир смотрел, как на желтых камнях танцуют тени от костра, и слушал стрекотание сверчков снаружи и тихие шаги стражников.
Мария, вздрогнув, проснулась, и Альтаир тоже вздрогнул – он задремал, убаюканный ровным треском огня. Мария села, кутаясь в одеяло.
– Что будем делать, любимый? – спросила она.
– Малик, – просто отозвался Альтаир. Он невидящим взглядом смотрел на стену, будто не слыша вопроса.
– Что с ним?
– Когда мы были моложе. Под Храмовой горой. Я причинил ему боль.
– Но ты извлек урок из своей ошибки, – возразила Мария. – И Малик это знал. В тот день родился новый асассин, который привел Орден к величию.
Альтаир недоверчиво фыркнул.
– К величию? Да неужели?
– Не начинай, любимый, – вздохнула Мария. – Может не сразу, но ты сможешь вернуть Ордену его прежнее величие. Ты единственный, кто на это способен. Ты, а не Аббас, – она произнесла это имя так, словно оно было ей особо неприятно. – И не какой-то там Совет. Ты. Альтаир. Альтаир, который служил Ордену на протяжении тридцати лет. Альтаир, который заново родился в тот день.
– Малик заплатил за это жизнью брата, – горько сказал Альтаир. – И рукой.
– Но он простил тебя и был безоговорочно предан тебе с тех пор, как ты убил Аль Муалима.
– А что если это было притворство? – глухо спросил Альтаир. Он смотрел на стену, на свою собственную тень, темную и зловещую.
Мария отпрянула от него.
– О чем ты говоришь?
– Возможно, все эти годы Малик ненавидел меня, – ответил он. – Может, Малик тайно жаждал власти, а Сеф узнал об этом.
– Ага, а я отращу крылья и улечу в ночь, – фыркнула Мария. – Неужели ты не знаешь, кто на самом деле ненавидит тебя, Альтаир? Не Малик. Аббас.
– Нож нашли в постели Малика, – возразил Альтаир.
– Подложили, чтобы подставить, либо Аббас, либо кто-то из его прислужников. Не удивлюсь, если это был Свами. И что за асассин слышал спор Малика и Сефа? Когда его нам покажут? И когда мы увидим его, не выяснится ли, что он – сторонник Аббаса? Кто-то из сыновей членов Совета? И как на счет Рауфа? Думаешь, он действительно умер от лихорадки? Ты должен стыдиться за то, что усомнился в Малике. Даже слепому ясно, что это дело рук Аббаса.
– Стыдиться? – Альтаир развернулся к ней, и она отшатнулась. Стрекотавшие снаружи сверчки затихли, будто прислушиваясь к их спору. – Стыдиться того, что усомнился в Малике? А разве меня уже не предавали те, кого я любил, по более мелочным причинам? Я любил Аббаса как брата и пытался поддержать его. Аль Муалим предал весь орден, но для меня он был как отец. А теперь я должен стыдиться своих подозрений? Моя доверчивость – вот причина всех моих неудач. Я верю тем, кому нельзя доверять.
Мария прищурила глаза.
– Ты должен уничтожить Яблоко, Альтаир, – проговорила она. – Оно обманывает твой разум. Одно дело – иметь открытую душу. И совсем другое – открытую настолько, что любой сможет туда насрать.