Вдруг вдалеке показался дымок, словно призрак, медленно плывущий над песками. И вот уже в контурах стали вырисовываться вагоны поезда, окрашенные в ржаво-коричневый цвет, словно обветренные от времени и жары. Этот поезд был не таким ярким и величественным, как тот, что уже представлял в своих мечтах. Он был крайне простой, рабочий, как и люди, которые в нем ехали, устроившись на руде, угле и чем только можно.
— Пора! — крикнул старик-бедуин, указывая на снующих тут и там людей.
Тепло попрощавшись с кочевниками, я устроился в компании местных, и меня пригласили на ковер, что уже был гостеприимно расстелен, мои новые попутчики также пили чай и ели и поделились со мной курочкой, чей от которой аппетитно пахло травами.
Поезд медленно тронулся, и рельсы отозвались глухим скрипом. В вагонах сидели рабочие, одетые в поношенную одежду. Их лица были усталыми, а в глазах читались следы тяжёлой работы и жизни в пустыне. Они никуда не спешили, их движения были медленными и размеренными, словно они были частью этой пустыни, частью её вечного ритма.
Поезд медленно продвигался сквозь песчаное море. Следом ворвался поток солнечного света, озарив пыльные ковры и лицо мавра, который сидел рядом со мной. Он устремил свой взгляд вдаль, его глаза словно впитывали в себя краски пустыни, которая проплывала мимо.
Вдалеке проплывали пейзажи пустыни, такие похожие и в то же время колоритные. Барханы, покрытые песками разных оттенков — от золотого до красно-коричневого, — меняли свою форму и цвет под лучами солнца, словно живые существа. Редкие кусты колючих растений, упрямо растущие в песках, отбрасывали длинные тени, словно призраки прошлого. И всё это было окутано нежной дымкой миража, который в пустыне может ввести в заблуждение и заманить в бездну. Но я не чувствовал страха, я ощущал умиротворение. Я видел красоту этой бескрайней пустыни, красоту, которую можно увидеть только в глубине души. Я понимал, что этот поезд, эта пустыня — это не просто место, а опыт, который останется со мной навсегда.
— Вы никогда не забудете этот поезд, — сказал мавр, словно прочитав мои мысли. — Он оставляет в душе неизгладимый след, который не исчезает со временем.
— Ты прав, но я никогда больше не поеду на этом поезде, — ответил я. — Но и не забуду сей опыт. Ибо это было очень познавательно. — Мавр улыбнулся, и в его глазах сверкнула искорка мудрости, словно он видел все мои мысли и чувства. Он знал, что этот поезд оставил во мне неизгладимый след, и он был рад за меня.
Глава 21
Поезд медленно двигался по бескрайней пустыне, издавая неприятный скрип. До самого горизонта простирался песок, усыпанный лишь редкими камешками, словно застывшее море в ярости полуденного солнца. Золотистый песок, пыль и обжигающий воздух — всё это напоминало о суровости этой земли, на которой жизнь цепляется за своё существование с отчаянной силой. Вдали, на горизонте, виднелись неясные очертания, которые могли быть как миражами, так и реальными поселениями. С каждым километром, который преодолевал поезд, эти очертания становились более чёткими и обретали форму небольших поселений, затерянных среди бескрайних песков.
Эти поселения, словно оазисы в пустыне, внезапно вырастали среди бескрайних просторов. Глиняные домики с низкими крышами теснились вокруг небольшой центральной площади, где кипела жизнь. Люди в одежде, защищающей от солнца, неспешно прогуливались по пыльным улицам. Торговцы громко расхваливали свои товары, а дети играли вдали. Поезд с грохотом проезжал мимо, и жители этих поселений внимательно наблюдали за ним. Казалось, они хотели хоть на мгновение оказаться в том мире, который проносился мимо них. В этом мире, как они знали, жизнь была более быстрой, а опасности — другими. А поезд, уже проехав одно поселение, приближался к следующему.
Закат окрасил небо в яркие оттенки красного и пурпурного, а затем скрылся за горизонтом, уступив место звёздному небу Мавритании. Аромат бодрящего чая приятно согревал душу и тело.
Вокруг небольшого столика из темного дерева сидели мавры, одетые в яркие традиционные одежды. Женщины, с яркими красками на лице, неспешно рассказывали истории, смеясь и жестикулируя изящными руками. Мужчины, с бородами и строгими лицами, слушали их с улыбками. На столе устроенном на ковре, покрытом яркой скатертью, стояли блюда с кусками жареной рыбы, пахнущей пряностями и морем. На стороне, стояли миски с финиками и орехами, заполняя воздух сладкими ароматами. Каждая чашка чая, поднесенная к губам, была целой историей. В ее теплоте чувствовалось гостеприимство этой земли, в аромате — неповторимый дух Мавритании, в каждом глотке и укусе — вкус жизни, прожитой в ритме пустыни. И все они, сидя за столом под звездным небом, были частью этой истории, частью этого очарования, частью этого вечного танца жизни и пустыни. Поезд объединял нас, и неважно, как беден ты был. Во время пути, все вы друзья и тебя угостят чаем или чем-то ещё. Ибо чем беднее народ, тем он «светлее».
Тишина пустыни, глубокая и безмолвствующая, словно поглощала все звуки, оставляя только шум собственного дыхания. Песок, раскаленный днем, ночью отдавал тепло, согревая тело мягким ощущением. А над головой… Над головой раскинулось звездное небо, такое яркое и близкое, как будто само создано для того, чтобы завораживать и вдохновлять. Звезды сияли в пустынном небе особо ярко, как драгоценные камни, брошенные на черный бархат. Их сияние проникало в самую глубину души, заставляя забыть обо всех земных проблемах и бедах. Млечный Путь, широкая река света, пересекала небо от горизонта до горизонта, словно приглашая путешествовать по неизведанным мирам.
Тысячи звезд мерцали и переливались, создавая удивительный узор на темном полотне ночи. Каждая звезда казалась живой, с собственной историей, с собственным сиянием. И ты стоял, вглядываясь в это небесное чудо, и чувствовал себя маленькой частью чего-то великого и непостижимого. Пусть ты уже и видел это небо много раз, но каждый раз оно завораживало тебя заново. В нем было что-то таинственное, что-то манящее, что-то, что заставляло задуматься о вечности, о бесконечности Вселенной. И ты понимал, что все эти звезды смотрели на тебя сверху, на незначительного путешественника в пустыне. Но их сияние согревало и дарило надежду.
Но в ночи были не только звёзды, но и любопытный разговор с таким же не спящим.
Старый мавр с седой бородой, похожей на песок пустыни, сидел на коврике под пальмой. Он опирался на свой посох и смотрел на вечерний ветерок, который шелестел в листве и доносил до него ароматы пряностей и далёких стран.
— В Мавритании существует древняя традиция поэзии, которая передаётся из поколения в поколение, — начал он. Его голос звучал спокойно и мудро, словно шёпот пустыни. — Наши поэты не просто создают стихи, они хранят в них мудрость народа, историю и душу пустыни. Возможно, ты слышал, но Мавритания зовётся страной философов и поэтов, — старик улыбнулся, разбавляя тьму светом улыбки.
Его глаза, темные и проницательные, отражали весь опыт прожитых лет. Он рассказывал о «шабиях», о стихах, которые посвящены любви, печали, путешествию, о красоте пустыни и ее жестокости.
— Наши поэты — это философы, — продолжил он. — Они ищут истину в словах и ритме стиха. В своих произведениях они рассуждают о Боге, жизни и смерти. Поэзия помогает нам лучше понять себя и окружающий мир.
Он говорил о великих поэтах прошлого, чьи стихи передаются от одного поколения к другому. Их слова остаются в сердцах людей, словно вечная и неизменная пустыня. А затем умолк, вглядываясь в даль, где звезды начали загораться на черном небе.
— Мы все, — тихо произнёс он, — часть этой пустыни. Наши души созданы из её песков. А наша поэзия — это отражение наших душ, отражение нашей пустыни. — Но я лишь так же задумчиво слушал, кивая порой в знак согласия с той или иной темой.
Вечерняя прохлада окутывала нас, словно шелковый платок, пока мы сидели у столика на мягком ковре, окруженные тишиной пустыни и стуком колёс. Над нами раскинулось звездное небо, оно было так близко, что казалось, можно дотянуться рукой до мерцающих звезд. Старый мавр с темными, мудрыми глазами смотрел вдаль, отражающуюся в его зрачках.
— Что делает человека человеком? — спросил он меня, голос его был спокоен, как ночной ветер, идущий нам навстречу.
— Доброта, сострадание, любовь? — предположил я. — Иначе зачем нам быть людьми?
— Всё это важно, юноша, — кивнул он, — но есть еще кое-что. Быть человеком — это значит жить согласно своей совести. Это значит делать выбор, не поддаваясь страху, жадности, злости. Это значит нести ответственность за свои действия, даже если они не всегда приносят радость. Нужно быть верным самому себе, своим принципам и жить без печалей. Страх — это малая смерть! И посему славный воин должен бесстрашно двигаться дальше, иначе и жизнь его пройдёт в страхе, и он ничего не успеет. Это ли не величайшая глупость и упущение?
Он взглянул на меня проницательно, словно заглядывая в самую глубину моей души.
— Совесть — это внутренний голос, который порой бывает трудно услышать. Он может говорить тихо, как шёпот, или громко как крик. Но он всегда рядом с нами. И если мы не прислушиваемся к нему, то рискуем потерять себя.
Я задумался над его словами. Он был прав. Совесть — это нечто живое, как огонь, который горит внутри нас. От того, как мы поддерживаем этот огонь, зависит наша жизнь. Но, с другой стороны, этот же огонь может и уничтожить нас.
— Быть человеком — это не просто существовать, — говорил мавр. — Это жить с целью, с миссией. И миссия эта — быть добрым, справедливым и сострадательным. Ведь только так мы можем сделать мир лучше и оправдать свою человеческую сущность. У каждого из нас есть миссия, которую дарует нам Творец, но не каждому под силу понять её. Старик устало вздохнул и сделал глоток чая. Через секунду его губы тронула улыбка. — Счастье в мелочах, — произнёс он. — И чем их больше у тебя, тем приятней становится бренная жизнь в этом мире. — мавр загадочно улыбнулся.