Уже давно «чужое» отражение равнодушно смотрело в ответ, словно ожидая, что я наконец-то скину эту мерзкую маску и вновь стану Ящером. Но ничего не менялось, и отражение «человека» всё так же без эмоционально хмуро застыло в чаше с целебно укрепляющим бальзамом.
Но вскоре мои размышления прервал не слишком уверенный стук, что был едва различим через массивную дверь. Беззвучно открывая дубовые двери, я увидел миловидную девушку, что боялась потревожить меня или мои мысли.
— Давно не виделись, Мария, — привычно улыбнувшись, я лишь добился робкой улыбки в ответ.
Пусть она и казалась застенчиво робкой, но этот образ миловидной девушки художника был далёк от истины. Мария пришла к нам одной из первых, её вело любопытство и жажда нового. Так она и стала одним из самых «любопытных» образцов.
Жизнь художника мимолётна и полна боли, как говорила сама Мария, да и лейкоз к чему-то хорошему совсем не располагал. Пожалуй, именно поэтому она и была такой любопытной, ведь зачем себя сдерживать, если смерть и так дышит в спину? Именно лейкоз и послужил толчком к изменению, и заставил меня искать новые способы обращения.
Пройдя через камеру, что меняла структуру клеток, она не стала как мы, но приобрела хищные черты. Видимо, все ресурсы ушли на лечение рака, но это не отменяет того, что Мария теперь полностью здорова, сильна и является частью сообщества.
Она получила милые рожки на голове и змеиные глаза янтарного цвета. На этом её преображение завершилось, и это было крайне любопытно для меня. Ведь, по сути, она стала очередным витком нашей рукотворной эволюции, и это будоражило разум.
— Привет, Док. Ну, ты же знаешь, как я люблю побродить в поисках вдохновения и любопытных пейзажей, — невинно улыбнулась она. — А в наших подземельях всё слишком уж однообразно. Так что извини за отлучку, шеф, но мне нужны были новые виды. Кстати, хочешь увидеть мои новые картины? — улыбка Марии стала чуточку теплее при разговоре о творчестве.
— Обязательно, — скупо ответил я, не убирая улыбки, ведь её картины были и правда хороши.
Оценив, что сегодня девушка была в рабочем комбинезоне заляпанном краской, я понял, что девушка только что из своей мастерской. Обычно она всегда в чем-то более изящном, так что, возможно, её робость сегодня вызвана именно одеждой. Хотя с такой ладной фигуркой ей было совершенно нечего стесняться.
Улыбнувшись немного шире, я продолжил свой мысленный монолог и всё так же параллельно общался с милой девушкой о всяких мелочах и различных видах искусства.
Оставив на моём рабочем столе набросок загадочного «студентика», Мария удалилась в мастерскую, ведь впереди у неё было море работы и роспись нашей капеллы по её личным эскизам.
Задумчиво изучая волевое лицо и яростный взгляд, что так характерно запечатлелся на черно-белом рисунке, я поймал себя на мысли, что где-то его уже видел. Да и напоминал он мне одного из студентов, но вот кого именно? Да и студента ли?
Пусть портрет и был хорош, но он лишь иллюстрация из описаний ящера, что выжил, так что в жизни всё может быть немного иначе. Да и откуда у человека такая жажда убивать в глазах? Не понимаю.
Впрочем, люди те ещё монстры, так что от них можно ожидать всего, но такая жажда не должна им быть свойственна. Однако простой человек и не должен был одолеть столько ящеров в одиночку. Так что что-то здесь всё же не сходится, и нужно во всем разобраться.
В полном безмолвии добравшись до нашего технического отдела и задав им временные рамки и место поиска, я начал поиск того парня. Ведь пусть у нас и не везде камеры, но при должном желании можно найти любого. Метро, к сожалению настолько часто подвергалось атакам и пагубному влиянию маргиналов и вандалов, что камеры там не уцелели от слова совсем.
Впрочем, всегда можно выяснить, откуда он пришёл, ведь в столь поздний час кандидатов было не так уж и много, пусть объёмы работы и увеличились.
Спустя час активных поисков мы нашли точку, от которой «студент» отправился в метро. Данный район находился в неплохом месте и, как правило, служил обителью для состоятельных граждан из среднего класса, но это ничуть не объясняет его навыки, силу и прочие нюансы.
Впрочем, есть дела и по важнее, но теперь я хотя бы знаю, как он примерно выглядит, так что остаётся лишь найти этого «студентика» и, если что, завербовать. Или же проучить, ведь убивать моих существ могу лишь я. Пусть порой я и отправляю их на самоубийственные вылазки, но это всё ради моих целей или же чистки наших рядов от различных отбросов.
Вернувшись в кабинет, я снова задумчиво смотрел в чашу, видя в ней ненавистное отражение, но этот «образ» всё ещё нужен. Так что я не могу окончательно перестать быть «человеком», но как же раздражает.
Впрочем, использовать каждый раз нанитов тоже затратно и не выход, но порой так хочется сбросить эту кожу…
Остаётся лишь доработать нанитов, но всё это потом, да и, скорее всего, я уже не буду маскироваться, так что придётся лишь немного потерпеть это лёгкое неудобство. Пусть игра в «человека» порой и бывает забавна, но быстро приедается и вскоре уже вызывает лишь скуку. Но не стоит отрицать всей пользы этого «образа», ведь ещё немного, и все маски будут сброшены, а наша игра выйдет на новый уровень. И всё это благодаря терпению, что позволяет мне жить в неудобном теле, неприятном обществе, и главное, среди мерзких людей. Пусть я и не ксенофоб, но среди них крайне мало достойных представителей. Однако даже такой мусор может как-нибудь послужить и пойти на вторичную переработку, удобрения или что-то ещё. Правда, мало кто из них пойдёт на это добровольно, но это уже дело десятое, а пока придётся сохранить этот благочестивый «образ» учёного, медика и солдата.
Бережно обрабатывая нежную кожу раствором, я пытался рассчитать, насколько ещё хватит возможностей тела «обратиться» прежде, чем генетическая основа Ящера полностью закрепится в моём теле и я не смогу больше меняться. Пусть наниты и могут откатывать все изменения, но они не совершенны, и с каждым разом мутация становится лишь сильнее. Но пока у меня ещё есть время, иначе некоторые деловые «партнёры» не поймут, что за хмурый ящер перед ними, начнут паниковать, у меня будет стресс, и его нужно будет чем-то заесть. Продолжать, к чему это приведёт, не буду.
Закончив с раствором и проверив эластичность кожи, я подошёл к тяжёлому шкафу из канадского дуба. Быстро набрав лаконичную для меня комбинацию цифр в дань уважения Мичурина, я спокойно достал из миниатюрного сейфа резную коробочку, которую украшал жадный уроборос. Вытащив из неё прозрачный пакетик с порошком из синтезированных ягод, я хмуро улыбнулся. Пусть подсаживаться на нейростимуляторы и прочую химию особого желания нет, но сейчас нужно увеличить КПД мозга и повысить работоспособность.
Занюхнув пару грамм стимуляторов и семь секунд задумчиво анализируя своё состояние, я скупо кивнул в такт своим мыслям. Привычно разгоняя человеческий мозг, хмуро отметил, что бытие ящером на порядок комфортнее. Повторив ритуал ещё девять раз, я спокойно вернул стимуляторы в безопасное нутро надёжного шкафа и принялся за изучение солидного списка работ доктора Отто Октавиуса. Ведь сейчас мне было важно понять, насколько он нужен «нашему» социуму и стоит ли его вообще вербовать.
Вопрос вербовки всегда стоял остро, и ты либо интригуешь человека, плавно вовлекая его в свои интересы, и цели, либо убираешь с шахматной доски как бесполезную фигуру. Иначе он может встать поперёк горла, а тогда уже и сказочке конец. Впрочем, проекты Октавиуса выглядят крайне многообещающими, так что стоит изучить этот вопрос более детально.
Пусть я и далёк от его сферы деятельности, но моих знаний хватает, чтобы увидеть всю перспективность его разработок. Новые источники энергии ещё никому не вредили, так что, если мы вложим в его работу наши ресурсы, может получится неплохой симбиоз и, возможно, крайне любопытный финальный продукт. Или очередное оружие, с помощью которого мы сумеем подчинить людей своей воле, иначе они сами погубят себя и всю планету в придачу. А ведь всего-то и стоит, что объединить их под в меру мудрым руководством и привести всех разумных к гармонии и процветанию. Но люди слишком разобщены и долго помнят вчерашние обиды, так что построить с ними хоть что-то будет чертовски сложно.
Аккуратно пройдясь рукой по слегка пыльному блоку голографического компьютера, я привычно запустил все системы. С таким интерфейсом намного удобнее обрабатывать всю информацию, как, впрочем, и изучать личные данные очередного кандидата. Пара секунд, и приятно синий свет затопил кабинет довольно быстро собираясь в объёмную голографическую иллюзию из различных блоков с информацией.
Изучая личное дело нашего доктора, я всё больше удивлялся, как его ещё не посадили с таким подходом к исследованиям и последующим испытаниям. Впрочем, все это было вторично, ведь при наличии собственной лаборатории всё это мелочи. А вот тяга испытывать всё на себе может сыграть с нами злую шутку, так что нужно ещё раз обдумать, а нужен ли нам Отто?
Погружаясь всё больше в жизнь Октавиуса, я получал лишь ещё больше вопросов, и это отнюдь не радовало. Но то, что я узнал, уже было крайне любопытно. Да и кто бы мог подумать, что рекрутинг настолько занимательная тема?
Спустя ещё где-то час, я отметил, что стимуляторы вышли на свой пик, но большего мне было и не надо. Ведь все самые сложные и глобальные проекты «доброго» доктора я уже изучил. Пусть с утра и будет болеть голова, но оно того явно стоило.
Отложив файл с Октавиусом в голографическую библиотеку со всеми возможными кандидатами на вербовку, я всё так же задумчиво выключил компьютер.
Паркер
Поднявшись на поверхность через малоприметный люк, я оказался в одном из закутков нашего города. Привычно вдыхая загазованный воздух, я улыбнулся. Нью-Йорк всё так же приятно услаждал взор такими знакомыми пейзажами и привычной унылостью некоторых мест.