– Да я не хочу замуж! Ну. То есть… – Дуська вытерла нос ладошкой, и Рина торопливо подала ей салфетку. – В смысле потом когда-нибудь. Я просто хотела быть рядом и заботиться о нем! Ведь кто-то должен.
– Да, мне тоже так казалось… – Рина допила чай, оглядела разгром на столе и осторожно надкусила сушку. – Но, видимо, твой Николай Станиславович считает по-другому. Ну хочется мужику быть одиноким волком, и оставьте его все.
– Вот как, я, значит, оставьте, а графиня, значит… – Дуська выпрямила жалобно ссутуленные плечи и засверкала на подругу глазами из-под припухших век.
– Это уже бред начинается. – Рина решительно поднялась. – Вот что, милая, заканчивай это стенание, открывай магазин и принимайся за работу. Да смотри вокруг внимательно, вдруг попадется нормальный мужик твоего возраста. А я, с твоего разрешения, поеду на работу. А то мне Кира голову откусит, если проект для нового бизнес-центра не будет сделан в срок.
Рина приехала домой, вошла в хорошо знакомую уютную квартиру. Не элитный, но вполне приличный дом, они купили ее с мужем, еще когда работали в турагентстве.
Она пошла в кухню, ступая босыми ногами по сизалевому покрытию пола. Не так давно Рина сделала ремонт, и теперь у нее были бодро-колючие ковры в коридоре и холле и мягкие теплые – в остальных комнатах. Она зажгла везде свет, включила телевизор на кухне и заглянула в холодильник. Если хочешь после тридцати оставаться в форме, то выбор продуктов существенно сокращается. В какой-то момент приходится делать выбор – есть или питаться. Рина вот уже лет семь питалась. Не то чтобы она скрупулезно считала калории или продумывала сочетания продуктов. Да и зачем? Признайтесь, что вы прекрасно представляете себе, как именно на вашей фигуре скажется этот бутерброд. Но предпочитаете об этом не думать, потому что еда успокаивает, дарит чувство комфорта и так далее. Так вот ничего подобного Рина не допускала. Вечером только овощи или кефир. Она устроилась в комнате со стаканом полезного кисломолочного продукта и уставилась в телевизор… Перед собой положила ежедневник: нужно просмотреть, что записано на завтра, проверить кое-какие расчеты… Но цифры путались в голове, что-то тянуло внутри, и Рина перелистнула странички на календаре. Нет, месячным рано. Тогда откуда это дурацкое чувство тревоги и неудовольствия? Ей было то ли грустно, то ли скучно, то ли чего-то хотелось… Подумав, она позвонила дочери. Но у Машки все шло прекрасно, она быстро оттараторила, что все живы-здоровы, что дела у них с Гельмутом идут неплохо, а потом радостно захихикала и сказала, что она еще не уверена… но очень может быть, что Рине предстоит скоро стать бабушкой.
Рина повесила трубку в еще более подавленном состоянии, чем была, когда набирала номер. Что же это такое – стать бабушкой в тридцать шесть лет? Она поежилась. Даже мысленно не называй цифру, приказала она себе. Тридцать три более чем достаточно. Да, она рано родила, потому что дура была – точно такая же, как ее дочь сейчас. Впрочем, к чему жалеть? Машка получилась здоровенькой и беспроблемной девочкой, училась легко, в смысле результатами и оценками интересовалась мало, а потом так же быстренько и легко вышла замуж за немца и умотнула в Германию. У Гельмута там огромная ферма, родня, и ее Манька как-то ловко вписалась в этот рай трудоголиков, встает в пять, ложится в девять и думает о надоях и налогах.
Рина поймала себя на том, что кружит по комнате, не в силах усидеть на месте. О нет, она никому не скажет, что дочка решила осчастливить ее таким подарком. Ну, только если Дуське, лучшей подружке. Да и то не сейчас, потому что… потому что не сейчас. Вот Манька и сама не уверена, может, и не подтвердится еще беременность. Мало ли из-за чего задержка.
Вздохнув, она достала из шкафа шкатулку с драгоценностями и принялась перебирать вещицы. Это всегда приносило успокоение. Сам ларец пах сандалом и востоком. Она привезла его из давней и далекой поездки в Индию. Настоящий ларец темного дерева, инкрустированный сандалом и полудрагоценными камнями: яшмой, хрусталем, сердоликом и бирюзой. Рина забралась с ногами на широкую кровать, провела тонкими пальцами по крышке, вдохнула сладковатый запах и вдруг вспомнила, как они с Ромкой приехали в Индию.
Она всегда вспоминала ту поездку с содроганием. Но теперь, вдыхая сладковатый запах дерева, вдруг поняла, что там были и положительные моменты: яркое солнце, море экзотических цветов, смуглые приветливые люди, невероятно насыщенные цвета окружающего мира, ни в какое сравнение не идущие с приглушенными красками средней полосы.
Пожалуй, надо было бы съездить в теплые края. Или записаться в фитнес-центр какой-нибудь? Она представила, как после работы едет куда-то, возится со шкафчиком, купальник надеть, купальник снять, в зал идти, там может пахнуть потом… Пожалуй, надо бы к морю…
– Риночка, привет!
– Здравствуй, Дуська! – Голос Рины прервался, и Дуська услышала стук падения чего-то тяжелого.
– А что это ты там делаешь? – с беспокойством спросила она.
– Вещи разгребываю.
– А?
– Да, я знаю, что правильно будет разбираю… или разгребаю. Но мне тот глагол нравится больше, так как он ближе к фонеме, которая все время вертится у меня на языке.
– Ой, как интересно… а что случилось?
– Да ничего. Ты что, дома уборку никогда не делаешь?
– Ну, делаю… – Судя по голосу, Дуська пыталась вспомнить, когда такое событие имело место в ее жизни последний раз. Честно сказать, воспоминания оказались смутными, поскольку папа-полковник, будучи человеком привыкшим к порядку, милости от природы не ждал и сам поддерживал их с Дуськой жилище в состоянии чистоты и порядка.
– Вот и я решила заняться. Выбросить старые вещи, куча журналов накопилась, пыли ужас сколько. А ты что-то хотела?
– Да… Я хочу в отпуск.
– Замечательно!
– С тобой.
Рина растерялась, переложила трубку на другое плечо, вздохнула и велела Дуське приезжать. Такой уж она человек – по телефону все равно толком ничего не скажет. Когда Дуська смущенной змейкой просочилась в квартиру и отдала Рине пакет с сухофруктами в качестве тортозаменителя, то дом уже сверкал свежевымытыми окнами, и из кухни доносился потрясающий аромат: Рина сделала на обед овощную запеканку с шампиньонами.
– Ой, как вкусно! – Дуська облизала вилку и погладила себя по животу. – Ты такая молодец, и готовить умеешь, и вообще.
– Дуська, не юли, – хмыкнула Рина. Все-таки все дети в чем-то похожи. Машка тоже начинала всегда подлизываться, если пару в школе хватала или хотела остаться ночевать у подружки.
– Да я ничего… Хотела вот посоветоваться. – Дуська завздыхала. – К морю хочется, в тепло. А денег как-то не очень. Куда бы поехать, а?
– В Турцию?
Дуська передернулась:
– Не-ет, я была, там местные проходу не дают. А я их боюсь.
– Египет?
– То же самое все, только жарче и кормят хуже.
– Италия?
– Ой, я была в Римини, мне там не понравилось. Ну, то есть не то чтобы не понравилось… но в Италию нужно ехать не за пляжами, а за искусством… А ты поедешь? Или у тебя планы?
– Да не то чтобы планы…
– Ой, Риночка, а давай вместе, а? Номер на двоих всегда подешевле получается. И не так скучно…
Рина задумалась. И почему бы не съездить на недельку? Позагорать. В августе она, правда, собирается в тур по садам, но так это совсем другое дело. И если найти что-нибудь не слишком дорогое…
– Давай-ка посмотрим. Пошли к компьютеру.
Следующие полчаса Рина перебирала пляжи, города и страны, а Дуська капризничала. То пляж не песчаный, то море там холодное, то дорого очень. В конце концов Рина напрямую спросила, какой суммой располагает подружка. Услышав ответ, рассердилась:
– Что ты мне здесь концерт устраиваешь? С такими деньгами только дикарями в Крым!
В конце концов оказалось, что и Болгария не требует от своих гостей слишком больших финансовых жертв.
Это просто не человек, а тридцать три несчастья, с досадой думала Рина, запихивая в сумочку телефон, подхватывая жакет и ключи от машины. Ну ведь в отпуск собирались, а она умудрилась оказаться в больнице. Говорит, ничего серьезного, но лучше убедиться лично.
Через каких-то сорок минут, пробравшись через пробки и медперсонал на входе в больницу, она уже сидела на дерматиновом стульчике рядом с высокой кроватью, на которой покоилось Дуськино тельце. Вернее сказать, тельце всячески вертелось и ворочалось, почесывало ногу вокруг гипса, время от времени жалобно повизгивая, и болтало не переставая.
– А я такая иду и о своем думаю… И вдруг чувствую, лечу. Ну, то есть сперва толкнуло меня, а потом уже лечу. Трах-бах. – Она всплеснула руками для пущего эффекта и тут же сморщилась: – Ой, ну вот…
– Короче, тебя сбил какой-то гад, – пробормотала Рина, нашаривая в сумочке трубку мобильника. – Номер его запомнила? Хотя где тебе… ну хоть машина какая была?
– Серебристый «лексус» и сиденья такие, цвета кофе с молоком. И бар.
– Какой бар? – Рина опасливо покосилась на ссадину на Дуськином лбу. Не было бы сотрясения мозга.
– Ну, какой. Со спиртным. Он мне налил немножко коньяка, чтобы снять стресс. И пока мы ехали, просил все время с ним разговаривать, чтобы он был уверен, что мне не стало хуже.
– Та-ак, а дальше? – Рина зажала телефон в руке, но интуиция подсказывала ей, что адвокату звонить рано.
– А потом он принес меня на руках в приемный покой, набежали врачи, и мне сделали кучу рентгенов и кровь взяли… Он сказал, что обо всем договорится и…
Дверь распахнулась, и попой вперед вошла медсестра, катя за собой столик. Столик был вида вполне медицинского – стальной и неприятно блестящий. Но на нем вместо инструментов и пузырьков с лекарствами имела место быть ваза с фруктами, коробка бельгийского шоколада, блюдо, накрытое серебряным подносом, и бутылка минеральной воды «Эвиана».
– Это ваш обед, – приветливо улыбаясь, заявила сестра. – Покушаете, кнопочку нажмите, вот здесь на стеночке, я приду и все уберу. Может, вам что-нибудь еще хочется?