– Ого, а повод какой? На елку в Кремль? – Рина нашарила инструмент среди веток и стеблей и ухватила его поудобнее.
– Нет, на вечер в Канны. Артистический бомонд.
Секатор опять выскользнул из дрогнувших пальцев и глухо звякнул о стол. Рина осторожно сняла перчатки, заправила за ухо непослушный локон и спросила:
– И когда вечер?
– Через три дня.
– Это важно?
Кира кивнула. Теперь Рина видела, что ее леди-босс вовсе не сердита, а просто очень нервничает. Ну что с ней сделаешь – такой закрытый человек; все буквально клещами тянуть приходится. Вот Дуська уже давно все бы выболтала, и поплакала бы уже, и полегчало бы ей. А Кира стоит: натянута как струна, но вот поди ж ты, ничего не скажет.
Она вздохнула.
– Я думаю, тебе нужно сегодня же лететь в Париж или Милан. Лучше даже в Милан. Там можно найти что-то интересное и стильное. И знаешь… Я дам тебе колье. Второго такого не будет. И возможно, тебе легче будет подобрать платье, если будет нечто, изюминка, понимаешь?
– Спасибо! – Кира улыбнулась, но глаза ее оставались тревожными, и Рина вдруг поняла, что никогда еще не видела подругу такой. На какой-то момент показалось, что она видит неуверенность и тревогу и даже муку душевную. Но тут же Кира подобралась, выпрямила плечи и упрямо выпятила подбородок. И все же Рина была почти уверена, что угадала – подруга влюбилась. Вот это да!
– Не мешай мне, я побыстрее закончу и съезжу с тобой в банк, – сказала она.
– Зачем?
– Там колье. Боязно держать дома.
Кира испарилась. Она пила кофе в кабинете, и только огромная сила воли не позволила ей пошвырять посуду в аккуратно покрашенные стены и силком вытащить Рину из ее мастерской. Но вот подруга показалась на пороге, набросила полушубок и, подхватив сумочку, объявила, что готова.
Дамы довольно быстро добрались до банка, прошли все процедуры по входу в хранилище, и вот уже Рина защелкнула колье на шее Киры. Та закрутила головой в поисках зеркала, но в банковском хранилище смотреться можно было только в металлическую дверь, поэтому она провела пальцами по неровным поверхностям жемчужин и спросила:
– Настоящие?
– Да. И бриллианты настоящие. Самое то для Канн.
Кира порывисто поцеловала щеку Рины сухими губами и поспешила к двери.
– Рина-а!
– Дуська? Что случилось?
– Ничего. Просто я реву.
– Почему?
– Мне так плохо… Андрис уехал.
– О господи! Ну нельзя же так раскисать!
– Ага, тебе хорошо говорить: у тебя Машка есть и друг есть, а у меня никого и ничего. Сижу тут дома одна-а!
– Куда ты дела Алексея Ивановича?
Дуська фыркнула:
– Папа уехал к боевым друзьям встречать Новый год. Ты не поверишь – у них съезд рыцарей плаща и кинжала. Мне порой кажется, что они просто впали в детство: шлют друг другу шифровки. Кто не расшифровал, на съезд не попадает. Над последним посланием мой папуля три дня сидел, не пил, не ел, замучил соседа-программиста. Но в результате все прочел как надо и еле-еле, но успел на поезд. Вернется через неделю.
Дуська ныла и жаловалась до тех пор, пока Рина не согласилась составить ей компанию, и они отправились в ночной клуб.
– А ты знаешь, подруга, что мы живем один раз?
Задав вопрос, достойный если и не принца Гамлета, то Офелии, Дуська плюхнулась на низкий диванчик, и ее волосы волной взметнулись над хрупкими плечами. Диванчики в клубе явно заказывали с тайным расчетом; человек, усевшийся на один из них, непременно проваливался в мягкие подушки. Нет, не слишком, не настолько, чтобы появилось желание встать, выпрямиться. Напротив: если садился мужчина, то ему непременно сразу же хотелось откинуться на подушках, расслабиться, заказать еще коктейль. А если женщина – все окружающие получали возможность полюбоваться ее коленками. Дуська сегодня выглядела потрясающе, даже небольшая припухлость губ и глаз, оставшаяся от многочасовых рыданий, не смогли испортить нежную кожу. А уж коленки у нее всегда были чрезвычайно соблазнительные. Рина скорее почувствовала, чем увидела, как локаторами поворачиваются в их сторону лица мужчин, сидевших за соседними столиками.
«Только бы не начали клеиться, – вздохнула она. – Черт меня дернул согласиться на Дуськино требование развеяться в клубе». Ну что хорошего? От сигаретного дыма не спасают даже сверхмощные вытяжки, музыка гремит, народу полно, таблетки какие-то уже два раза предлагали.
Дуська тем временем цапнула со столика бокал, украшенный зонтиком, ягодками, еще какой-то мишурой, и некоторое время с сосредоточенным видом тянула из трубочки сладкую, но, к сожалению, порядком алкогольную жидкость.
Оторвавшись от коктейля, она взглянула на подругу, и Рина сразу заметила, что глаза у Дуськи фокусируются с некоторым трудом. Тем не менее философия продолжала бороться с опьянением, и Дуська значительно повторила:
– Живем один раз, понимаешь? Единожды… Одноразовое такое бытие нам выделено.
– Я в курсе, – кивнула Рина.
– И что отсюда следует?
– Что? – Краем глаза Рина отметила копошение за соседним столиком. Похоже, мужчины выбрали стратегию знакомства и теперь собирают себя с уютных диванчиков.
– А то! – Дуська со стуком опустила бокал на стол. Маленький бумажный зонтик испуганно подпрыгнул и перевалился через край, приземлившись на полированную поверхность. – Надо помнить о краткосрочности своего бытия и постараться получить от него максимум удовольствия. Иначе потом, в старости, и вспомнить будет нечего. Не успеешь оглянуться – а тебе уже сорок и все в прошлом.
Рина сумела удержать невозмутимое и даже приятное выражение лица. Вот зараза, Дуська! Выпила два коктейля – и все, готова. Не понимает, что несет. «Впрочем, она, наверное, просто никогда не задумывалась о том, сколько мне лет, – оправдывая Дуську, подумала Рина. – Выгляжу я вполне, и такой подход можно рассматривать не как эгоизм, а как своего рода комплимент. Да, так и стану к этому относиться. Тем более что выбора-то все равно нет. Не обижаться же на пьяную девчонку».
Так уж получилось, что в их сдружившемся трио она оказалась самой старшей. Кира моложе ее года на четыре – это не критично. А вот Дуська по возрасту ближе к ее дочке Машке. И потому Рине, которая нехотя, но помнила, что по паспорту ей тридцать шесть, цифра сорок виделась гораздо отчетливее, чем Дуське. Это было не абстрактное время, а вполне реальный возраст, и к нему следовало быть готовой, а не прятать голову в песок.
– Надо жить в свое удовольствие! – вещала меж тем Дуська. – Делать только то, что хочется.
– Девушки, позвольте пригласить вас на танцпол? Или сперва заказать что-нибудь?
Дуська, прерванная непрошеным вмешательством, растерянно хлопала глазами, а Рина разглядывала возникших у столика мужчин, придав лицу высокомерно-холодное выражение.
Восточный тип, круглые щеки, дорогие рубашки, ботинки ручной работы и огромных размеров – по моде этого сезона – хронометры на запястьях. И еще золотые печатки. Фу. Да и не мужчины это, а так, мальчишки, до тридцати и то не дотянули. Просаживают папины денежки, не иначе.
Выдержав долгую паузу, достаточную, чтобы под ее взглядом мужчинам стало некомфортно, она заявила:
– Простите, но нам с подругой вполне хватает общества друг друга. – И, обращаясь к Дуське, добавила капризно: – Я же тебя предупреждала, что нужно было идти в «Красную Шапочку». Там все свои… или в «Тамару»…
Молодые люди торопливо откланялись и отвалили, досадливо морщась и обмениваясь мнениями о том, что лесбиянки хороши только в порнофильмах, а в жизни столько красивых женщин из-за этой дури пропадает, что вай, просто обидно!
Дуська, которая сейчас была в состоянии думать только одну мысль, на помеху практически не среагировала и, как только Рина опять повернулась к ней, продолжила свою речь:
– Надо всегда делать только то, что хочется! И тогда жизнь станет удивительна и полна смысла.
– Насчет смысла не знаю, но что удивительна, так это точно, – пробурчала Рина.
– Вот ты сейчас чего хочешь? – не унималась подруга.
«Ага, так я тебе и сказала», – подумала Рина, красноречиво пожимая плечами.
Дуська повздыхала и принялась жаловаться на быстро проходящую молодость, неустроенность и одиночество. Рина кивала, потягивая из бокала кампари с грейпфрутовым соком, и думала о своем. Ей было немного жалко сидящую напротив подружку. Дуська молода, она влюбилась и теперь отчаянно пытается убедить саму себя в том, что готова на какой-то шаг. Возможно, смелый и необдуманный.
– Он предложил тебе выйти за него замуж? – спросила Рина.
– Нет, – выпалила Дуська. – Но он выслал приглашение и пишет каждый день…
Рина кивнула. Похоже, Андрис хоть чему-то учится. Но представить, что у них со взбалмошной и артистичной Дуськой получится прочный союз… Мысленно она покачала головой. Фантазии на такое не хватает.
Рина оглядела клуб. Они сидели на балкончике, здесь можно разговаривать и музыка не так бьет по ушам. Внизу в такт модным ритмам подпрыгивает толпа. На головы и плечи танцующих снежинками падают пятнышки света от крутящихся стробоскопов. По периметру зала идет подиум. На нем крутятся скудно одетые танцовщицы. Еще не стриптиз, но весьма близко. Бит музыки отзывался внутри, и если уж отвечать на вопрос Дуськи «чего тебе хочется именно сейчас, сию минуту», можно было честно ответить, что хочется мужика. Атмосфера клуба не оставила Рину равнодушной.
Рина бросила опасливый взгляд на Дуську – не дай бог, догадается о ее грешных мыслях. Но подруга уткнулась в бокал, деловито сопя трубочкой по кубикам льда и листочкам мяты, чтобы собрать последние капельки вкусного мохито. Девушка опять напомнила Машку, и, усмехнувшись снисходительно, Рина вернулась к собственным мыслям. Мужчина – это, конечно, неплохо, но вот если мыслить более широко… Чего бы она хотела? Невидящим взглядом женщина смотрела на толпу внизу. И вдруг перед мысленным взором встало лицо Антона. Она вспомнила ту жуткую провинциальную больницу и словно увидела, как он идет по коридору. Смотрит на нее и в то же время насквозь. Так похожий на отца и такой недобрый. «Я хотела бы видеть его виноватым и растерянным, – сжав зубы, поняла Рина. – Чтобы он унижался передо мной… все равно из-за чего. А я могла бы взглянуть на него холодно и презрительно. Впрочем, я снизошла бы и до слов. Послала бы его как следует!»