– Знак возвращения здравомыслия! – воскликнул я.
Я так привык к тому, что меня вызывают неожиданно, что почти чувствовал, что кто-нибудь может остановить нас на нашем пути. Однако ничего подобного не происходило до нашего возвращения.
Мужчина средних лет и молодая девушка в густой вуали ждали Кеннеди, когда мы свернули с оживленной финишной прямой на пронизывающем речном ветру вдоль дороги.
– Меня зовут Уинслоу, сэр, – начал мужчина, нервно вставая, когда мы вошли в комнату, – а это моя единственная дочь, Рут.
Кеннеди поклонился, и мы подождали, пока мужчина продолжит. Он провел рукой по лбу, который, несмотря на время года, был влажным от пота. Рут Уинслоу была привлекательной молодой женщиной, я мог увидеть это с первого взгляда, хотя ее лицо было почти полностью скрыто густой вуалью.
– Может быть, Рут, мне лучше… э—э… поговорить с этими джентльменами наедине? – мягко предложил ее отец.
– Нет, отец, – ответила она тоном вынужденной храбрости, – я думаю, что нет. Я могу это вынести. Я должна это выдержать. Возможно, я смогу помочь тебе рассказать об этом деле.
Мистер Уинслоу прочистил горло.
– Мы из Гудиера, маленького фабричного городка, – медленно продолжал он, – и, как вы, несомненно, можете видеть, мы только что прибыли после целого дня пути.
– Добрый город, – медленно повторил Кеннеди, когда мужчина сделал паузу. – Основная отрасль промышленности, конечно, резиновая, я полагаю.
– Да, – согласился мистер Уинслоу, – город сосредоточен на каучуке. Наши заводы не самые крупные, но, тем не менее, очень большие, и это все, что поддерживает жизнь города. Боюсь, что именно на резине и висит трагедия, о которой я собираюсь рассказать. Я полагаю, что в Нью-Йоркских газетах ничего не говорилось о странной смерти Брэдли Кашинга, молодого химика из Гудиера, который раньше работал на заводах, но недавно открыл собственную небольшую лабораторию?
Кеннеди повернулся ко мне.
– Ничего, если только это не появится в последних выпусках вечерних газет, – ответил я.
– Возможно, это и к лучшему, – продолжил мистер Уинслоу. Они бы не поняли этого. На самом деле, никто еще не понял этого. Вот почему мы пришли к вам. Видите ли, по моему мнению, Брэдли Кашинг был на пути к смене названия города с Гудиера на Кашинг. Он не был изобретателем синтетического каучука, о котором вы слышите в наши дни, но он настолько усовершенствовал этот процесс, что нет сомнений в том, что синтетический каучук вскоре появился бы на рынке и был бы дешевле и лучше, чем лучший натуральный каучук из Пара. Гудиер – небольшое место, но оно славится своей резиной и использует большое количество сырья. Мы послали нескольких лучших людей в этом бизнесе в поисках новых источников в Южной Америке, Мексике, на Цейлоне, в Малайзии и Конго. То, чего наши люди не знают о резине, не существует, от сырой жевательной резинки до тысяч видов готовой продукции. Гудиер тоже богатый маленький городок, несмотря на свои размеры. Естественно, все его инвестиции направлены на производство резины, не только на наших собственных заводах, но и в компаниях по всему миру. В прошлом году несколько наших ведущих граждан заинтересовались новой концессией в Конго, предоставленной группе американских капиталистов, среди которых был Льюис Борланд, который является местным магнатом нашего города. Когда эта группа организовала экспедицию для изучения региона, готовясь к получению концессии, несколько самых известных людей в Гудиере сопровождали группу, а затем подписались на крупные пакеты акций. Я говорю все это для того, чтобы вы с самого начала поняли, какую роль играет резина в жизни нашего маленького сообщества. Вы легко можете понять, что в таком случае, какие бы преимущества ни получил мир в целом от дешевого синтетического каучука, они вряд ли принесут пользу тем, чьи деньги и труд были потрачены на предположение, что каучук будет дефицитным и дорогим. Естественно, тогда Брэдли Кашинг не был особенно популярен среди определенного круга в Гудиере. Что касается меня, то я откровенно признаю, что мог бы разделить мнение многих других относительно него, поскольку у меня самого есть небольшие инвестиции в это предприятие в Конго. Но дело в том, что Кашинг, когда он приехал в наш город, только что окончив колледж по специальности "Промышленная химия", познакомился с моей дочерью.
Не сводя глаз с Кеннеди, он протянул руку и похлопал по руке в перчатке, которая сжимала подлокотник кресла рядом с ним.
– Они были помолвлены и часто обсуждали, что будут делать, когда изобретение Брэдли нового способа полимеризации изопрена, как называется этот процесс, решит проблему резины и сделает его богатым. Я твердо верю, что их мечты не были мечтами наяву. Дело было сделано. Я видел его продукцию и кое-что знаю о резине. В его резине не было никаких примесей. – Мистер Уинслоу сделал паузу. Рут тихо всхлипывала. – Сегодня утром, – поспешно продолжил он, – Брэдли Кашинг был найден мертвым в своей лаборатории при весьма странных обстоятельствах. Я не знаю, умерла ли его тайна вместе с ним или ее кто-то украл. Из показаний я сделал вывод, что он был убит.
Так обстояло дело, когда мы с Кеннеди услышали это тогда.
Рут посмотрела на него полными слез глазами, полными тоски и боли:
– Не мог бы мистер Кеннеди поработать над этим делом?
Ответ был только один.
Вампир
Когда мы умчались в маленький фабричный городок на последнем поезде, после того как Кеннеди настоял на том, чтобы отвезти нас всех в тихий маленький ресторан, он разместил нас так, чтобы мисс Уинслоу была дальше всего от него, а ее отец ближе всего. Время от времени я слышал обрывки их разговора, когда он возобновлял свои расспросы, я знал, что мистер Уинслоу оказался хорошим наблюдателем.
– Кашинг нанял молодого человека с некоторым научным опытом по имени Стронг, – сказал мистер Уинслоу, пытаясь собрать факты воедино настолько логично, насколько это было возможно. – Стронг обычно открывал для него лабораторию по утрам, убирал грязный аппарат и часто помогал ему в некоторых его экспериментах. Этим утром, когда Стронг подошел к лаборатории в обычное время, он был удивлен, увидев, что, хотя был самый разгар дня, там горел свет. Он встревожился и, прежде чем войти, заглянул в окно. Зрелище, которое он увидел, заставило его застыть. На верстаке лежал Кашинг, а рядом с ним и вокруг него были лужи свернувшейся крови. Дверь была не заперта, как мы выяснили позже, но молодой человек не осмелился войти. Он подбежал ко мне, и, к счастью, я встретил его у нашей двери. Я вернулся. Мы открыли незапертую дверь. Первое, что, насколько я помню, встретило меня, был безошибочно узнаваемый запах апельсинов. Это был очень пронизывающий и очень своеобразный запах. Я этого не понимал, потому что, казалось, в нем было что-то еще, кроме запаха апельсина. Однако вскоре я узнал, что это было, или, по крайней мере, это сделал Стронг. Я не знаю, знаете ли вы что-нибудь об этом, но, похоже, когда вы плавите настоящую резину, пытаясь превратить ее в углерод и водород, вы получаете жидкое вещество, известное как изопрен. Ну, изопрен, по словам Стронга, издает запах, похожий на эфир. Кашинг или кто-то другой, очевидно, нагревал изопрен. Как только Стронг упомянул запах эфира, я понял, что именно это делало запах апельсинов таким необычным. Однако дело не в этом. Кашинг лежал на спине на верстаке, как и сказал Стронг. Я склонился над ним, и на его обнаженной руке я увидел небольшую рану, сделанную каким-то острым инструментом и обнажающую артерию, я думаю, которая была перерезана. Длинные струи крови покрывали пол на некотором расстоянии вокруг, и из вен на его руке, которая также была перерезана, длинная струя крови вела в углубление в цементном полу, где она собиралась. Я верю, что он истек кровью до смерти.
– А мотив такого ужасного преступления? – спросил Крейг.
Мистер Уинслоу беспомощно покачал головой.
– Я полагаю, что существует множество мотивов, – медленно ответил он, – столько же мотивов, сколько крупных инвестиций в предприятиях по производству резины в Гудиере.
– Но у вас есть какие-нибудь идеи, кто зашел бы так далеко, чтобы защитить свои инвестиции, чтобы убить? – настаивал Кеннеди.
Мистер Уинслоу ничего не ответил.
– Кто, – спросил Кеннеди, – в основном интересовался резиновыми заводами, где Кашинг раньше работал?
– Президентом компании является мистер Борланд, о котором я упоминал, – ответил мистер Уинслоу. – Я бы сказал, что ему около сорока лет, и, как говорят, ему принадлежит большая часть…
– О, отец, – перебила мисс Уинслоу, которая уловила ход разговора, несмотря на все усилия, которые были предприняты, чтобы держать ее подальше от него, – мистер Борланд никогда бы не подумал о таком. Неправильно даже думать об этом.
– Я не говорил, что он это сделал, моя дорогая, – мягко поправил мистер Уинслоу. – Профессор Кеннеди спросил меня, кто в основном интересуется резиновыми заводами, и мистер Борланд владеет большинством акций. – Он наклонился и прошептал Кеннеди, – Борланд – гость в нашем доме, и, между нами говоря, он очень высокого мнения о Рут.
Я быстро взглянул на Кеннеди, но он был поглощен созерцанием из окна машины пейзажа, которого он не видел и не мог видеть.
– Вы сказали, что были и другие, кто интересовался внешними компаниями, – переспросил Кеннеди. – Я так понимаю, что вы имеете в виду компании, занимающиеся сырой резиной, сырьем, возможно, людей с инвестициями в плантации и концессии. Кто они такие? Кто были те люди, которые отправились в ту экспедицию в Конго с Борландом, о которой вы упоминали?
– Конечно, там был сам Борланд, – ответил Уинслоу. – Затем был молодой химик по имени Лэтроп, очень умный и амбициозный парень, который сменил Кашинга, когда тот ушел с работы, и доктор Харрис, которого убедили поехать из-за его дружбы с Борландом. После того, как они ввязались в концессию, я думаю, что все они вложили в нее деньги, хотя сколько я не могу сказать.