Крейг распахнул окно и опустился на колени перед маленькой печкой, от которой отапливалась комната. Он нетерпеливо рылся в куче обугленной бумаги и белья.
– Ширли, – воскликнул он, – ваш секрет в безопасности, даже несмотря на то, что дубликаты планов были украдены. Больше никакого вмешательства не будет.
Капитан схватил Крейга за обе руки и сжал их, как ручку насоса.
– О, спасибо… спасибо… спасибо, – воскликнула Глэдис, подбегая и почти танцуя от радости при виде перемены в своем отце. – Я… я почти могла бы… поцеловать вас!
– Я мог бы позволить вам, – быстро подмигнул Крейг, когда она сильно покраснела.
– И вам спасибо, миссис Брейнард, – добавил он, поворачиваясь, чтобы также принять ее поздравления. – Я рад, что смог быть вам полезен.
– Не хотите ли вы вернуться в дом на ужин? – настаивал капитан.
Кеннеди посмотрел на меня и улыбнулся.
– Уолтер, – сказал он, – здесь не место для двух старых холостяков вроде нас.
Затем, повернувшись, он добавил:
– Большое спасибо, сэр, но, если серьезно, прошлой ночью мы спали в основном в дневных вагонах. На самом деле я должен сейчас передать дело Берку и вернуться в город сегодня вечером пораньше.
Они настояли на том, чтобы сопроводить нас на вокзал, и там поздравления повторились снова.
– Ну, – воскликнул Кеннеди, когда мы уселись в пульмановский вагон, помахав на прощание рукой, – я буду бояться снова возвращаться в этот город. Я… я чуть не поцеловал ее!
Затем его лицо приняло свои обычные суровые черты, хотя, как мне показалось, смягчилось. Я уверен, что он смотрел в окно не на пейзаж Новой Англии с его причудливыми каменными заборами, а на воспоминание о яркой лихой фигуре Глэдис Ширли.
Я знаю, что редко девушка производила такое сильное впечатление на Кеннеди, потому что по нашему возвращению он буквально погрузился в работу, как и Z99, и я не видел его весь следующий день до самого обеда. Затем он вошел и провел полчаса, восстанавливая свои испачканные кислотой пальцы до чего-то похожего на человеческое подобие.
Он ничего не сказал о своей исследовательской работе за день, и я как раз собирался заметить, что день прошел без обычных свежих тревог и экскурсий, когда раздался звонок в дверь, за которым последовал вход нашего старого друга Эндрюса, главы собственной детективной службы компании “Грейт Истерн Лайф Иншьюранс”.
– Кеннеди, – начал он, – у меня для тебя потрясающее дело. Ты можешь мне с этим помочь?
Тяжело опустившись на стул, он вытащил из своего огромного черного бумажника несколько клочков бумаги и газетных вырезок.
– Я полагаю, ты помнишь, – продолжал он, разворачивая бумаги, не дожидаясь ответа, – недавнюю смерть молодого Монтегю Фелпса в Вудбайне, недалеко от города?
Кеннеди кивнул. Смерть Фелпса, около десяти дней назад, привлекла внимание всей страны из-за героической борьбы за жизнь, которую он вел против того, что, по признанию врачей, озадачило их – новое и непонятное проявление комы. Они изо всех сил старались не дать ему уснуть, но не преуспели, и после нескольких дней, проведенных в коматозном состоянии, он, наконец, сдался. Это был один из тех странных, но довольно частых случаев долгого сна, о которых сообщалось в газетах, хотя его ни в коем случае нельзя было назвать рекордным.
Интерес к Фелпсу во многом объяснялся тем фактом, что несколько месяцев назад молодой человек женился на популярной танцовщице Анжинетте Петровской. Его свадебное путешествие по всему миру внезапно было прервано, когда пара пересекала Сибирь, новостями о крахе банковского дома Фелпса на Уолл-стрит и практическом уничтожении его состояния. Он вернулся только для того, чтобы пасть жертвой еще большего несчастья.
– За несколько дней до его смерти, – продолжал Эндрюс, тщательно подбирая слова, – я, или, скорее, "Грейт Истерн", которая тайно расследовала это дело, получила это письмо. Что ты об этом думаешь?
Он разложил на столе смятую записку, написанную явно замаскированным почерком:
Кого это касается: Вам следовало бы заняться расследованием смерти Монтегю Фелпса – младшего. Я никого не обвиняю, ничего не утверждаю. Но когда молодой человек, по-видимому, в добром здравии, так таинственно умирает, и даже врач в этом случае не может дать очень убедительной информации, этот случай заслуживает внимания. Я знаю то, что знаю.
Доброжелатель.
Упыри
– Хм, – задумчиво произнес Кеннеди, тщательно взвешивая содержимое записки, – я свяжусь с одним из членов семьи, если только все это не обман. Кстати, кто еще есть в ближайших родственниках?
– Только брат, Дана Фелпс, младший и несколько склонный к дикости, я полагаю. По крайней мере, его отец не доверил ему большое наследство, но оставил большую часть своих денег в доверительном управлении. Но прежде чем мы пойдем дальше, прочтите это.
Эндрюс вытащил из бумаг газетную вырезку, на которой он нарисовал круг вокруг следующего пункта. Пока мы читали, он пристально смотрел на нас.
ОСКВЕРНЕНА МОГИЛА ФЕЛПСА
Прошлой ночью Джон Шонесси, ночной сторож, нанятый городом Вудбайн, во время своего обхода, был привлечен звуками, похожими на жестокую борьбу у проселочной дороги на кладбище Вудбайн, на окраине города. Он изменил свои регулярные обходы из-за недавних грабежей егерей, которые в последнее время привлекли его к нескольким работам. Когда он поспешил к большому мавзолею семьи Фелпс, он увидел две фигуры, крадущиеся в противоположных направлениях в темноте. Одна из них, он положительно утверждает, казался женщиной в черном, другая – мужчиной, которого он не мог ясно разглядеть. Они легко ускользнули от преследования в тени, и мгновение спустя он услышал шум мощной машины, очевидно, уносившей их прочь.
У гробницы были все признаки борьбы. Вещи были разбросаны; гроб был вскрыт, но тело Монтегю Фелпса – младшего, которое было похоронено там около десяти дней назад, не было тронуто или изуродовано. Это было шокирующее и экстраординарное преступление. Шонесси считает, что некоторые личные драгоценности, возможно, были похоронены вместе с Фелпсом и что воры искали их, что они боролись за награбленное, и в разгар драки их спугнули. Склеп – особая конструкции, дорогая гробница, в которой покоятся тела покойного Монтегю Фелпса – старшего, его жены, а теперь и его старшего сына. Очевидно, налет был тщательно спланирован, чтобы совпасть со временем, когда Шонесси обычно находился на другом конце города. Вход в гробницу был заперт, но во время суматохи упыри были спугнаны и сумели сбежать, не выполнив своей цели и не оставив никаких следов. Миссис Фелпс, когда ей сообщили о вандализме, была потрясена и находилась в очень нервном состоянии с тех пор, как гробницу взломали. Местные власти, похоже, крайне озабочены тем, чтобы были приняты все меры предосторожности, чтобы предотвратить повторение отвратительного посещения могилы, но пока семья Фелпс не предприняла никаких шагов.
– Тебе известно о каком-нибудь скандале, о каком-нибудь скелете в шкафу в семье? – спросил Крейг, поднимая глаза.
– Нет, пока нет, – подумал Эндрюс. – Как только я услышал о вандализме, я начал задаваться вопросом, что могло произойти в гробнице Фелпса с точки зрения интересов нашей компании. Видишь ли, это было вчера. Сегодня пришло это письмо, – добавил он, кладя вторую очень грязную и мятую записку рядом с первой. Она была совершенно очевидно написана другим человеком; ее смысл был другим, действительно совершенно противоположным.
– Это было отправлено миссис Фелпс, – объяснил Эндрюс, – и она сама отдала это полиции.
Не показывайте это полиции. Если вы не оставите 5000 долларов золотом в старом пне на болоте напротив кладбища, у вас будут причины пожалеть об этом. Если вы уважаете память погибших, сделайте это, и сделайте это тихо.
ЧЕРНАЯ РУКА.
– Ну, – воскликнул я, – это круто. Какая угроза будет использована, чтобы подкрепить это требование к Фелпсам?
– Вот в чем дело, – продолжил Эндрюс, яростно затягиваясь своей вечной сигарой и играя с письмами и вырезками. – Мы уже задерживаем выплату полумиллиона долларов страховки вдове пока можем. Но мы должны заплатить в ближайшее время, скандал это или нет, если только мы не сможем получить что-то большее, чем просто предположение.
– Ты уже держишь его в руках? – спросил Крейг.
– Да. Видишь ли, мы тщательно расследуем каждую подозрительную смерть. В большинстве случаев тела не находят. В этом отношении данный случай отличается от других. Есть тело, и, по-видимому, это тело застрахованного. Но подобная смерть, связанная с наименьшей тайной, подвергается тщательному изучению, особенно если, как в этом случае, она недавно была охвачена жесткой политикой. Моя работа часто помогала отменять решения врачей и присяжных коронеров. Страховой детектив, как ты легко можешь оценить, Кеннеди, вскоре начинает распознавать характерные черты преступлений, с которыми он имеет дело. Например, написание страховки, составленной для, редко предшествует заговору с целью обмана. То есть я знаю несколько случаев, когда политика, первоначально проводимая добросовестно, впоследствии становилась средством мошенничества. В случаях прямого убийства убийца побуждает жертву оформить страховку в свою пользу. В случаях самоубийства застрахованный делает это сам. Сразу после возвращения домой молодой Фелпс, у которого уже было пятьдесят тысяч долларов, подал заявку и получил один из самых крупных полисов, которые мы когда—либо выписывали, – полмиллиона.
– Это было бесспорно без оговорки о самоубийстве? – спросил Кеннеди.
– Да, – ответил Эндрюс, – и самоубийство – первая и самая простая теория. Ты даже не представляешь, насколько распространенным становится преступление самоубийства ради страхования жизни. В наши дни мы, страховщики, почти верим, что каждый, кто подумывает о прекращении своего существования, оформляет полис, чтобы сделать свою жизнь, которая для него бесполезна, выгодой, по крайней мере, для кого-то, и кошмаром для страхового детектива.