Именно поэтому Благомир распорядился:
– Десять минут на сборы, берем консервы, берем спирт, берем питьевую воду. Встречаемся у черного хода.
Заслышав про спирт, Ермак вздрогнул. У маркитанта Никиты был небольшой запас, которым торгаш по большим праздникам делился со своими подчиненными… или, скорей, не по праздникам, а в минуты душевных терзаний, когда жить в чокнутом мире современной Москвы уже не хотелось, а накладывать на себя руки скупердяй еще не был готов. Именно в эти странные мгновения он вызывал к себе двух «старожилов», Ермака и Гарбуза, и вместе с ними употреблял некоторое количество спирта. После они долго разговаривали, вспоминая тех, кто давно или недавно покинул их базу, говорили о скупых кремлевских воинах, об обнаглевших мутантах и выпивали за то, чтобы гигантские био и дальше обходили прибежище маркитанта стороной.
Ермак подобные вечера любил не особо – он ненавидел состояние опьянения, лишающее людей бдительности и притупляющее их инстинкты. Но теперь, спустя время, наемник услышал название зелья, которое они пили, и вспомнил только хорошее – ту душевность, которой были пропитаны эти странные вечера, те слова, которые говорили друг другу, и эта искренняя благодарность Никиты («Мужики, спасибо, что вы у меня есть»).
Сейчас Ермаку казалось, что только в это время все они снимали с себя маски, стаскивали поношенные карнавальные костюмы и становились настоящими.
«Наверное, это и есть счастье – единственное возможное в современном мире».
К сожалению, сейчас Ермак был далек от этого счастья, как никогда.
И что еще хуже, рисковал больше ни разу к нему не приблизиться.
Одинокая гигантская фигура, неторопливо разрезая воздух острыми, как ножи, крыльями, летела к Черному полю смерти. Внизу шумела московская Зона; где-то среди полуразрушенных домов, неприглядных улочек с горами строительного хлама, которые возвышались то тут, то там, прямо в эту секунду умирали и рождались мутанты всех мастей, от тупорылых крысособак и нео до шамов, впервые открывающих свой единственный глаз.
Москва двадцать третьего века была царством контрастов, где в считаных метрах друг от друга могли смеяться и плакать, трахаться и убивать, стонать от боли или с аппетитом есть…
Кстати, о еде. Есть – это основное занятие подавляющего большинства здешних обитателей. Голод – основная мотивация, чтобы покидать свои занюханные берлоги и выходить в открытый мир.
Но Отца Ветра, который неспешно летел к до боли знакомому Черному полю, в ту ночь наружу выгнала нужда иного рода… хоть и в чем-то схожая.
Увидев темную полусферу, чья полупрозрачная поверхность переливалась гранями в тусклом лунном свете, гигантский крылан осклабился и начал медленно снижаться. Чем ближе было Поле смерти, тем шире становилась жуткая улыбка Отца Ветра.
Он ждал этой встречи несколько последних дней. Грезил о ней и представлял себе в красках, едва закрывал глаза перед сном. Очередной визит к Целителю снился Отцу Ветра по ночам, был его навязчивой идеей и, в общем-то, главным смыслом его существования. Все остальное делалось лишь ради того, чтобы раз в неделю являться сюда и снова пропитываться жизнью.
Отец Ветра приземлился в пяти метрах от мерцающей полусферы и пошел к ней. Мусор хрустел под мощными ногами мутанта, но он не обращал на это никакого внимания. Сейчас его интересовало только Поле смерти.
Подойдя к обители Целителя на расстояние двух шагов, Отец Ветра рухнул на колени, уткнулся подбородком в грудь и ненадолго зажмурился. Несколько секунд спустя мутант открыл глаза и выставил перед собой правую руку. Хвост Отца Ветра выскользнул из-под завесы крыльев и потянулся к раскрытой ладони.
Веки мутанта снова опустились.
«Во имя тебя, Целитель».
Миг – и кровь полилась наружу из глубокой диагональной раны, оставленной острым кончиком хвоста. Сжав кулак, Отец Ветра подождал немного, а потом размахнулся, выкинул руку вперед и резко раскрыл ладонь навстречу Черному полю. Багровые капли полетели к мерцающей поверхности темной полусферы; вот они достигли цели… и зловеще зашипели и забулькали, словно масло, угодившее на раскаленную докрасна сковороду. Наблюдая за тем, как Черное поле медленно, но верно покрывается багровой пленкой, Отец Ветра испытывал очень странное чувство. Он не мог описать его словами, но ближе всего было, наверное, вожделение – все нарастающее, отключающее мозг и растворяющее тебя в себе…
Когда пятно на поверхности стало размером с шама, через него, будто через окошко, выглянул неопрятный смуглый бородач. Присмотревшись к гостю, отшельник удивленно вскинул брови, потом оглянулся через плечо, и лицо его прояснилось. Вытянув руки перед собой, он взялся за края пятна и начал расширять его. Когда дыра стала достаточно большой, Целитель (а это был именно он) вышел из темной полусферы и остановился напротив Отца Ветра. Теперь гигантский крылан мог рассмотреть обитателя Черного поля во всех деталях: глаза, лишенные зрачков, длинный нос с широкими крыльями, тончайшие губы, которые утопали в кудлатой неопрятной бороде – более всего этот странный мужик походил на самого обыкновенного ворма. Но Отец Ветра и другие сведущие знали, что за неприглядной оболочкой скрывается лучший лекарь Чертанова, который поднимал на ноги любых, даже самых безнадежных больных.
«И продолжает поднимать», – мелькнуло в уродливой голове гигантского крылана.
Он все еще стоял на коленях, и это было довольно иронично: обитатели Дома Культа поклонялись Отцу Ветра, словно сошедшему на землю божеству, а он в свою очередь поклонялся Целителю, которого считал посланником небес.
Впрочем, так бы думал любой, кого чудесный лекарь буквально вытащил из царства мертвых.
– Ты снова пришел, – незряче глядя на Отца Ветра, произнес Целитель.
Голос его, как обычно, будто бы доносился откуда-то издалека – из самого мира смерти. Каждое слово давалось этому странному существу с огромным трудом, каждый звук был буквально выстрадан, и потому создавалось впечатление, что он и сам давно умер и вышел сюда ненадолго, тайно, пока пропажу не обнаружила его костлявая хозяйка.
– Моя рана снова саднит, Черный Целитель! – торжественно прогремел крылан. – Я пришел к тебе, чтобы ты опять…
– Не говори больше ни слова, – резко подняв вверх правую руку, оборвал его лекарь. – Я вижу… вижу твою… боль…
Он вытянул перед собой руку, и Отец Ветра почувствовал, как его дух приподнимается над землей, увлекая за собой неподатливое тело. В этот миг гигантский крылан ощутил себя совершенно невесомым, точно Черный Целитель вынул из него скелет, оставив лишь неуклюжее мясо, которое болталось в чехле из серой кожи, словно грязь в мешке. От переизбытка подзабытых эмоций Отец Ветра распахнул пасть, и его темно-бордовый язык безвольно свесился из угла рта, как у запыхавшейся крысособаки.
Когда рука странного лекаря коснулась груди крылана, мутант повис в воздухе. Когтистые пальцы Отца не касались земли; дыхание перехватило.
Впрочем, уже в следующий миг на смену нынешним ощущениям пришли иные, еще более яркие и мощные – сразу после того, как грязные пальцы Черного Целителя прошли через кожу Отца Ветра с легкостью острейших игл и дотронулись до его пульсирующего сердца. Крылан физически почувствовал это прикосновение, почувствовал, как его «пламенный мотор», содрогаясь, бьется в ладони лекаря.
– Уймись же, – прошептал Черный Целитель, обращаясь то ли к самому мутанту, то ли к его сердцу, неустанно отбивающему ритм.
И эта команда подействовала. Гигантский крылан неожиданно даже для самого себя расслабился и полностью отдался на волю странного лекаря. Кажется, Отец Ветра только этого и ждал – когда ему наконец позволят больше не переживать.
Черный Целитель удовлетворенно хмыкнул, и этот смешок был равносилен скрежету ворот на входе в обитель смерти. По крайней мере, такой образ сразу нарисовался перед внутренним взором гигантского крылана.
– Ну-ка, что тут у нас… – прошептал обитатель Черного Поля.
Теперь он безо всякого стеснения водил пальцами по сердцу Отца Ветра, усмехался чему-то, потом мгновенно становился серьезным… и такие перепады в настроении происходили с ним несколько раз за следующие две-три минуты, в течение которых отшельник неторопливо ощупывал пульсирующий «мешок» в грудине мутанта.
– Чужое по-прежнему там, – наконец угрюмо сообщил странный лекарь. – И я опять не могу это вынуть.
«А я опять удивляюсь, что же такое сидит у меня в груди, если даже столь всемогущее существо, как Черный Целитель, не может избавить меня от этой напасти?» – подумал Отец Ветра про себя.
– Но я не дам тебе умереть, – добавил обитатель Черного Поля, подняв голову и посмотрев мутанту прямо в глаза.
У него был чертовски пронзительный взгляд – для того, у кого отсутствуют зрачки. Даже Отец Ветра, этот могучий крылан, верховодящий целыми полчищами сородичей, невольно вздрогнул и подумал, что не прочь оказаться в сотне-другой километров от этого жуткого существа. Порой гигантскому крылану казалось, что, при желании, Черный Целитель может по щелчку пальцев выдернуть душу мутанта из тела и зашвырнуть ее прямиком в темный мир своей безносой хозяйки.
– Ты исправно приносишь жертвы, – продолжал обитатель Поля смерти. – Так что наш договор в силе.
Он резко выдернул пальцы из груди Отца Ветра, и тот неловко рухнул на землю, больно ударившись бедром. Жадно хватая ртом воздух, мутант лежал на потрескавшемся асфальте и смотрел на Черного Целителя снизу вверх. Отшельник с невозмутимым видом отряхнул руки и, не говоря больше ни слова, устремился обратно в Поле смерти.
– Спасибо тебе, о Целитель! – подумав, на всякий случай поблагодарил Отец Ветра.
Но странный лекарь уже и думать забыл о монстре, чье сердце только что сжимал в кулаке. Скрывшись в Черном Поле, Целитель двумя взмахами руки вытер багряное пятно с внутренней поверхности своей полусферы и, качая головой, растворился в полумраке.