– Думаю, мы найдем общий язык, – вмешался Книжник. – Ты любишь книги – и я на них вырос, ты ценишь знания – и я считаю их главным в жизни. Глядишь, и окажемся полезными друг другу!
Герцог с сомнением поглядел на друзей, сказал уклончиво:
– Там видно будет. Еще чистилище пройти надо.
– Какое еще чистилище? – удивился Книжник.
– Я же сказал уже, – Герцог кивнул вперед. – Гавань.
Наперерез, дымя длинной тонкой трубой, затарахтело небольшое неказистое судно. На тонкой мачте трепыхал желтый, раздвоенный, как змеиный язык, вымпел. На носу, рядом со спаренным пулеметом на станке, стояло несколько коренастых фигур в бесформенных серых плащах, лоснившихся от дождевой воды. Лиц видно не было – их скрывали широкие капюшоны, вроде зюйдвесток, – вполне подходящая одежда для такой погоды.
– Сбросить ход! Принять досмотровую команду! – неожиданно громко пророкотал усиленный динамиком голос.
– Кого это черт несет? – нахмурился Зигфрид.
– Люди Мастера Гавани, – Герцог нервно кашлянул в кулак.
– Они опасны?
– Вообще-то очень.
– Ну, тогда нет смысла пускать их.
– Мы не можем их не пустить. У них здесь полная власть, и даже Вольные не рискуют качать права. Гавань – их территория.
– А корабль – наша территория. Они мне не нравятся. Пусть катятся к черту!
– Надо подчиниться, – побледнев, возразил Герцог. – Это люди Мастера Гавани. Здесь так принято!
– Их немного, – прикинул Зигфрид. – Думаю, справлюсь.
– Зигфрид, остановись! – вмешался Книжник. – Мы только входим в эту проклятую Гавань, а ты уже норовишь нам проблемы устроить!
– Это я им проблемы устрою! – пообещал Зигфрид.
Заметно было, что у веста просто чешутся руки, – ему не нравилось подчиняться чьим-то надменным командам – особенно если он не видел в этом никакого смысла. Все решили слова Герцога:
– Если вам наплевать на то, что будет с вами, подумайте о том, что станет с ними!
Он указал на детей, сбившихся на носу в тесную группу и, разинув рты, разглядывавших незнакомые пейзажи. Можно было подумать, что для них это просто увлекательное путешествие, если опустить мрачные обстоятельства, которые занесли их на этот корабль.
– Ну ладно, – нехотя произнес Зигфрид. – Только как бы не пришлось пожалеть о том, что мы проявили слабость.
– Умение идти на компромисс – это не слабость, – сказал Герцог. – Это называется дипломатия.
– Не слышал, – Зигфрид пожал плечами, сложил на груди руки. – Если ты имеешь в виду переговоры, то самые эффективные переговоры проходят через прицельную планку.
– Тут можно поспорить, – начал было Книжник, но его оборвал угрожающий голос с катера:
– Повторяю! Заглушить машину и лечь в дрейф. Неподчинение карается…
– Три-Три, стоп машина!!! – в раструб заорал Книжник.
Потребовалось время, чтобы отыскать трап для подъема визитеров, – они так и не успели толком изучить корабль. Досмотровая команда ожидала в своем катере с ледяным спокойствием – фигуры оставались неподвижными, словно экономили драгоценную энергию. Наконец трап отыскался – он оказался грубой веревочной лестницей с широкими ступенями, которую попросту перекинули через борт к паровому катеру.
Одна за другой безликие мокрые фигуры полезли на палубу. Глядя на них, Книжник ощутил, что и сам насквозь мокр, и тело пронизывает холод. Всего визитеров было пятеро, и все казались одинаковыми, словно клоны, и все скрывали лица во тьме капюшонов. Характерные движения рук под широкими плащами явно намекали на скрытое оружие. Да и глупо было бы предположить, что эти ребята стали бы диктовать свои правила с голыми руками.
– Я старшина портовой стражи, – хрипло сказал тот, что был в центре. – Кто вы такие, откуда и с какой целью?
– Вам всю нашу историю рассказать? – спросил Зигфрид.
Прозвучало довольно дерзко, но старшина проигнорировал вызов:
– Ваша история меня не волнует. В Гавани каждый волен именовать себя так, как считает нужным, привозить и увозить то, что считает нужным. При этом каждый обязан назвать себя старшине портовой стражи и в дальнейшем именоваться названным именем и отзываться на него.
– А у вас тут вольница, – немного удивился Книжник.
– При этом каждый прибывший обязан подчиняться любому требованию портовой стражи и любому повелению Мастера Гавани… – продолжил старшина стражи.
– Беру свои слова обратно, – пробормотал семинарист.
– Прибывший обязан оплатить установленную пошлину с корабля, груза, с лица или разумного раба – и может проходить свободно на территорию гавани, за исключением тех случаев, когда повелением Мастера Гавани путь в гавань закрыт данному лицу или судну.
– Да тут просто бюрократия какая-то, – заметил Зигфрид, подмигивая Герцогу. – Столько правил я не запомню – я вообще не привык к правилам.
Герцог отвел взгляд. Он не разделял веселья воина и явно нервничал.
Мастер же стражи пропустил иронию мимо ушей, заметив:
– Я вижу, вы впервые в Гавани? Не беда, запомнить наши правила просто: Никаких разборок с применением оружия. Все конфликты – за пределами Гавани. Любое применение оружия, повлекшее убийство или ранение, карается немедленной смертью. Ядов это также касается.
– А убийство голыми руками уже не карается?
– За смерть и увечье по неосторожности в результате избыточного употребления еды и напитков, потешных схваток, общения с представителями враждебных группировок и прочих последствий нахождения на вольной территории Гавани ответственность несут сами пострадавшие. Понятно ли вам сказанное мной? Вы предупреждены об условиях пребывания в Гавани?
– Вполне, – с удовольствием произнес Зигфрид. – Даже не терпится посмотреть на это место.
– Не торопитесь. Мы должны досмотреть судно, вы – оплатить пошлину.
– Пошлину? – книжник растерянно поглядел на товарищей. – Какую еще пошлину? Вообще-то, это не наш корабль, это корабль…
– Портовую стражу не интересуют подробности, нас интересуют факты. Вы прибыли на этом корабле – значит, по правилам Гавани корабль ваш. Следуйте за нами.
Герцог подал спутникам знак: «не паникуйте, прорвемся». Все трое отправились за досмотровой группой.
Осмотр корабля в сопровождении старшины и его людей оказался обескураживающим мероприятием. Ни Книжник, ни Зигфрид, ни даже Герцог не знали толком устройства этого судна. Зато его, оказывается, прекрасно знали стражники. Распахивая двери, заглядывая в люки, они что-то помечали железными стильями на черных досках – видать, и здесь была «напряженка» с бумагой. Так, удалось выяснить, что на корабле имеется груз из ста тридцати пяти живых мутов разных пород и размеров, семь уже издохших зверей, пятеро детей, посчитанных в качестве разумных рабов. Было также множество каких-то тюков, мешков, ящиков, всякого хлама, очевидно награбленного во время пиратских рейдов. Все это не интересовало ни Книжника, ни Зигфрида, но весьма заинтересовало портовую стражу.
Через час, тихо посовещавшись с подчиненными, старшина выдал вердикт:
– Расчет произведен. Вам надлежит выплатить… – он назвал сумму, размер которой просто не поместился в воображении Книжника. Семинарист вообще редко сталкивался с расчетами в единственной универсальной валюте всех островков и остатков человеческого мира – золоте.
– А если нам нечем платить? – спросил он.
– В таком случае груз в размере пошлины будет конфискован, – с ходу ответил старшина. Похоже, он и не ждал другого от чужаков и заранее был готов к такому повороту.
– Нас это устраивает, – произнес Зигфрид.
– Я так и думал, – сказал старшина портовой стражи. – Это же не ваш корабль, и вы хотели бы от него избавиться.
– В точку, – кивнул Зигфрид. – Думаю, вас тоже это устроит.
– Вполне.
Книжник ощутил, как кто-то тянет его за подол куртки. Оглянувшись, в первую очередь увидел огромные глаза, таращившиеся на него снизу с худенького лица самого младшего из пятерки осиротевших малышей. Улыбка на лице мальчика сменилась растерянностью:
– Ты не мой папа…
Книжник потрепал малыша по всклокоченной шевелюре, поглядел на старшину стражи. Кивнул на детей:
– А что будет с ними?
Старшина пожал плечами:
– Будут конфискованы вместе с грузом. А дальше – как со всеми рабами. Оставят на работах в Гавани или продадут пришлым, – старшина замолчал, видя реакцию Книжника. – Впрочем, учитывая общую стоимость конфискованного имущества, детей могу списать. В Гаване переизбыток лишних ртов.
– Я заберу их, – быстро сказал Герцог.
– Не стану препятствовать. А от себя лично добавлю: зря вы пришли сюда на этой посудине. Это ведь «Железный Таран», корабль Кэпа, верно? А Кэп никогда не доверяет его чужакам. Не знаю, что там у вас стряслось, но вы явно не понимаете, что творите.
– Да уж чего непонятного, – невозмутимо возразил Зигфрид. – Кэп просто вернул должок.
– Кэп вернул долг? – лицо стражника дернулось. – Впрочем, это не мое дело.
И уже прежним, официально-усталым голосом закончил:
– Добро пожаловать в Гавань!
С «Железного Тарана» полетели концы, и такие же, словно штампованные, фигуры в серых плащах с натугой подтянули махину к полузатопленному пирсу, пришвартовали к причальной стенке. Здесь было множество разношерстных судов, причем трудно было понять, какие из них на плаву, а которые просто сгнивший старый хлам, – на вид разница была невелика. Кроме служителей Гавани на причалах никого не было, и пустые пирсы растворялись в пелене бесконечного дождя.
Покинув борт «Железного Тарана», Книжник поначалу ощущал себя странно. Может, сказывалось непривычное уже отсутствие качки. А может, дело было в том, что он слишком привык путешествовать вместе с «подвижным домом»: сначала это был бронепоезд, потом корабль, к которому уже успел привязаться. Теперь у них снова не было ничего – кроме меча и револьверов у Зигфрида, да пятерки тощих ребятишек, отчего-то переместившихся от семинариста к Тридцать Третьему, – было в нем что-то привлекавшее детей. То ли необычный облик со стальными прожилками на лице, то ли странно сочетавшаяся с этим добрая у