– Что за группировка – уже установили? – деловитым тоном продолжал Барон.
– Банды Семи Ворот, – каким-то дребезжащим голосом ответил Конрад. – И такое ощущение, что все, в полном составе.
– С чего ты взял?
– Сужу по количеству. И, похоже, они с собой весь арсенал притащили.
– Дело дрянь, – упавшим голосом сказал Герцог. – Они не должны были этого делать.
– Что значит – не должны? – вмешался Зигфрид. – Разве бандиты когда-то отчитывались перед вами в своих действиях?
Барон скривился и проигнорировал вопрос. Это неприятно удивило Книжника и еще больше добавило напряжения в обстановку. Только теперь он заметил, что гостей местные намеренно избегают взглядами.
– Что происходит, Герцог? – с нажимом спросил Книжник. – Хватит уже резину тянуть – говори прямо!
– Верно, – кивнул Зигфрид. – А то некрасиво получается: нас на этот совет позвали, а говорить с нами не желают. Я уж молчу о том, что мы все с вами в одной лодке и каждый в Логове находится под ударом.
– Да! – неожиданно изменившись в лице, резко сказал Барон. – Потому что под этот удар поставили нас вы!
В этот момент Барон словно сорвал с себя маску надменной невозмутимости и вдруг превратился в обыкновенного капризного подростка. Семинарист неприятно поразился этой резкой перемене и от этого ощутил еще более нарастающее беспокойство. Потому как не было больше никого, кто мог бы поручиться, что держит ситуацию под контролем, четко зная, как действовать.
Если не считать Зигфрида, конечно. Но это не в счет – воин не выдавал своих эмоций даже перед лицом смерти.
– Вот так новости, – с ледяным спокойствием произнес вест. – Это уж ты поясни, любезный. А то ведь мы и обидеться можем.
– Обидеться? – Барон вдруг снова стал непрошибаемо спокойным. Только улыбочка куда-то делась с его лица. Очередная метаморфоза снова напомнила: никакой это не подросток. Это амбер – ловко мимикрировавший, умудренный опытом взрослый. – У вас что же, еще и претензии имеются?
– Поясни! – потребовал Зигфрид.
– Да что вы имеете в виду? – подал голос Тридцать Третий. – Честно говоря, я сбит с толку.
– Пророчица! – глухо проговорил Герцог. – Она в плену у банд Семи Ворот.
– О, нет… – проговорил Книжник. – Как это случилось?!
Герцог мрачно молчал. На Зигфрида же эта новость не произвела впечатления.
– Ничего себе, – нахмурился он. – А мы здесь при чем?
– Как это – при чем? – взвился Конрад. – Без вас все было спокойно! Равновесие было! Банды Семи Ворот никогда не покушались на Логово!
– Но должно же это было когда-то случиться? – невозмутимо сказал Зигфрид.
– Да с чего ты взял, чужак?! – заорал Конрад. – Тебе-то откуда знать?!
– Все, что я знаю, – так это то, что бандиты, где бы они ни обитали, плевать хотели на любые договоренности, – уже жестче сказал воин. – И если их вывело из этого самого «равновесия» одно лишь наше присутствие, значит, цена этому Равновесию – дерьмо крысособачье.
– Да ты… – Конрад задохнулся от ярости. Вскочил, сжал кулаки, готовый уже броситься на веста. Зигфрид чуть заметно подобрался в готовности отразить нападение.
В назревающий конфликт вмешался звонкий голос вбежавшего в зал белобрысого мальчишки-амбера:
– От них переговорщик! К воротам пришел! Белой тряпкой машет!
– Подстрелить его? – быстро спросил Конрад, обращаясь к Барону. – Я прикажу снайперу!
Он мгновенно потерял интерес к Зигфриду. Что не помешало тому вмешаться:
– Вот сразу так – стрелять в парламентера? И они еще болтают о «равновесии»?
Конрад дернулся было снова в направлении веста, но Барон жестом остановил его, обратившись к Зигфриду:
– Что ты имеешь в виду?
– Как что? – воин пожал плечами. – Хотя бы узнать, чего ему надо, этому переговорщику. Кстати, что о нем известно?
Последнее было обращено к белобрысому. Тот коротко поглядел на Барона, снова на Зигфрида. Дернул плечом:
– Да ничего. Разве что не похож он на бандита из Семи Ворот.
– Вот, а ты говоришь – «ничего», – удовлетворенно кивнул Зифгрид. – А на кого он похож?
– На Вольного. Такой же оборванец.
– На Вольного? – насторожился Конрад. – А что общего у Вольных с Воротами?
– А что общего у всех бандитов? – запальчиво вставил Книжник. – Жажда наживы да крови!
– Погоди! – остановил его Зигфрид. Снова поглядел на амбера. – Это все?
Тот снова пожал плечами – как самый обыкновенный мальчишка:
– Все, вроде.
– Ну раз все… – Зигфрид обернулся к остальным: – Тогда у меня такое предложение…
– А, да! – вскрикнул белобрысый. – Он сказал, как его зовут.
– Что? – Барон возмущенно поднялся со своего места. – Чего же ты нам голову морочишь?! Ну и как его зовут?
– Балабол.
Книжник переглянулся с друзьями.
– Я пойду! – выдохнул Книжник. – Мне есть, что ему сказать!
Зигфрид с Тридцать Третьим пристально поглядели на него. Старым боевым товарищам зачастую не нужны слова, чтобы понять друг друга. А тут все было ясно: Балабол – языкастый мерзавец, и развести его на информацию можно только умом и хитростью. Зигфрид слишком прямолинеен – может и убить в сердцах. Тридцать Третий отличный технарь, но не так хорошо разбирается в человеческой психологии. Зато они оба – лучшая поддержка, если дело дойдет до драки.
Вест медленно кивнул:
– Мы прикроем тебя.
– Надеюсь, этого не потребуется, – сказал Книжник.
– Погодите! – Барон сделал неуверенный жест. – А если это подстава? Что, если они просто хотят выманить кого-то из нас? Или чтобы мы просто открыли ворота?
– Глупости, – отрезал Зигфрид. – Зачем присылать переговорщика, чтобы прикончить одного врага, рискуя самим переговорщиком? Впрочем, дополнительно прикрыть ворота не помешает.
– Это плохой план! – произнес Герцог.
– А есть предложение лучше? – Книжник бросил резкий взгляд на Герцога. – Ты считаешь – это мы виноваты в том, что Пророчица каким-то образом оказалась в их лапах? Значит, нам и расхлебывать.
– Я не знаю, в чем правда… – Герцог выглядел расстроенным. – С тех пор, как нарушилось Равновесие, все пошло не так…
– Вот и проверим, – решительно сказал Зигфрид, направляясь в сторону выхода. – Конрад, дружище, скажи своим ребятам, чтобы нас с перепугу не подстрелили в спину.
Конрад вспыхнул было – но сдержался. Вряд ли ему было приятно, что им пытается командовать чужак, к тому же, по его мнению, виновный во всех бедах его племени. Но Зигфрид сейчас шел за ворота – и, возможно, на верную смерть.
На этот раз их не стали выводить через «чистилище». Чужаков привели на обширный «крепостной двор» – между зданием собора и внешней стеной более поздней постройки. Здесь Книжник остановился как вкопанный: под непрекращающимся дождем он увидел десятки фигур в жутких костюмах химической защиты. Ощущение было неприятным – словно он стоял голым посреди смертельно зараженной пустыни. Но уже понимая, что к чему, быстро успокоился: это лишь обитатели Логова продолжали гнуть свою линию, отгораживаясь от ненавистного им «грязного» мира. А заодно не давали врагам возможности увидеть свои юные лица. Ведь адские морды противогазов выглядят для врага куда внушительнее косичек и веснушек. Так что с фактором устрашения у местных все было в порядке.
Во всем остальном оборона Логова выглядела плачевно. Никаких тяжелых вооружений, вроде пушек, огнеметов, катапульт, даже бочек с горючей жидкостью у них не было. Ручное оружие в основном было представлено наполовину самодельными ружьями и каким-то подобием алебард. Книжник заметил всего три или четыре автомата незнакомой, по-видимому, западной конструкции. Да и то, не было уверенности, что эти ребята умеют обращаться с оружием. Громкое название Логова не соответствовало печальной правде: его обитатели бойцами были никудышными. Что не удивительно – их же готовили не к борьбе за выживание, а к утопической «новой жизни». Просто удивительно, как до сих пор никто не разорил их «родовое гнездо». Может, дело было в мрачном образе, который долгое время удавалось создавать Логову, скрывая, что находится внутри.
А может, дело в том странном Равновесии, к которому они так привыкли. Равновесию, в котором каждому была уготована своя установленная роль: кому как жить, кому кого грабить, кому быть жертвой, а кому – просто отсиживаться в сторонке. Как так случилось – только предстояло выяснить, а пока ясно было одно: Равновесие кончилось.
Со стены над известной в узких кругах «камерой испытаний» открывался вид на расчищенную, покрытую лужами площадку перед воротами. Сквозь узкую бойницу в бледном утреннем свете, затушеванном дождевыми струями, маячили не скрываясь темные силуэты рядом с дальними руинами. Бандиты и не думали скрываться, вроде даже бравировали перед укреплением. То ли знали о слабости Логова, то ли…
То ли тоже были жертвой этого странного Равновесия и пока не рассматривали всерьез настоящего штурма. Впрочем, все были прилично вооружены и вид имели куда более грозный, чем амберы, – пусть даже в своих костюмах химзащиты. Даже досюда доносились их хриплые голоса и мерзкий смех. Идти на встречу с ними не хотелось категорически.
Но по центру чистого пространства между стеной и развалинами одиноко сидел какой-то тип. Именно сидел, с удобством положив ногу на ногу, – шут его знает на чем, на складном стульчике, что ли? В этом самодовольном типе нетрудно было узнать старого знакомца.
– Точно – Балабол! – удивленно проговорил Книжник.
Странное дело – он чуть ли не радость испытал, как от встречи с добрым приятелем. Сам себя одернул: этот гад тем и берет, что его принимают за эдакого забавного «обаяшку». Самому же ничего не стоит всадить нож в спину тому, кто еще пять минут назад считал его своим лучшим другом.
– Ну, я пошел, – решительно сказал Книжник.
Зигфрид чуть хлопнул его по плечу:
– Только осторожно там с ним. Смотри в оба. И не дерзи почем зря. Выясни, чего хотят, – и назад. Мы у ворот будем. Если чт