– Те, кто всегда это определяет, – вкрадчиво сказал Тощий. – Те, у кого сила!
– И у кого же эта сила? У вас, Чахлики? – с вызовом произнес Герцог.
– Мы предпочитаем называть себя Хозяевами, – усмехнулся Тощий. Указал на Герцога кривым тонким пальцем. – А ты разве не понял, у кого сила?
Он сделал неуловимое движение рукой, и Герцог захрипел, схватившись за горло. Глаза его выкатились, лицо стало синеть.
– Не мучьте его… – тихо сказала Пророчица. – Или вы испытываете удовольствие, истязая других?
Тощий пронзительно поглядел на нее и пренебрежительно щелкнул пальцами. Герцога «отпустило». Тощий же произнес с презрением:
– Нам нет дела до людских мучений. Вы вообще представляете интерес лишь как подопытный материал. Вы все – подопытные крысы, существующие только потому, что нам любопытно изучать особенности вашего примитивного поведения. Этот город, Залив, группировки, корабли и крепости – всего лишь декорации, в которых удобно производить наблюдения. Например, сталкивать в войнах группировки – как сталкивают два муравейника в лаборатории. Даже визиты чужестранцев в нашу стерильную «лабораторию» – не более чем повод понаблюдать за изменением поведения наших крыс.
Наверное, выражение лица Книжника понравилось Тощему. Все-таки он кривил душой – садизм был важной составляющей натуры этих существ, и мучение жертвы вызывало у них неподдельное удовольствие.
– Для вас это новость, верно? – Тощий любовался произведенным эффектом. – И вы по-прежнему считаете, что на Косе Смерти живут жалкие беспомощные существа, до которых никому нет дела? И уж точно вы не подозревали, что этим невзрачным существам есть дело до каждого из вас.
– Зачем вы нам это рассказываете? – проговорил Книжник. От этих откровений во рту пересохло, язык с трудом ворочался в онемевших губах. – Не боитесь, что вашу тайну узнают за переделами Косы?
– Ничуть. Разве об эксперименте говорят за пределами Косы?
– Там говорят о нарушенном Равновесии.
– Верно! – Тощий рассмеялся. – Люди чувствуют, что с ними происходит что-то неладное, – как примитивные животные, ощущающие приближение урагана или затмения. Люди не могут успокоиться, пока не навесят ярлычок на непонятное «нечто». Это их успокаивает. Ну а нам помогает сохранять статус кво.
– Зачем вам это? В чем смысл такого эксперимента? – Книжник нарочно затягивал разговор, в надежде найти хоть какую-то зацепку, что поможет им освободиться из цепких лап неведомой силы. Тощий охотно подыгрывал ему. Видимо, не только садизм, но и болезненное тщеславие не давало покоя этому «высшему существу». Ему, как наркотик, требовалось утвердить свое превосходство над «жалкими людишками».
– А в чем смысл опытов, которые проводили люди на подопытных крысах? Чтобы создать тех, кто придет на смену людям, нужно изучить недостатки, проблемы, болезни человечества – чтобы не повторять ошибок и больше не оглядываться в прошлое. К тому же, согласись, – это забавно.
Тощий рассмеялся. Наверное, он несколько ослабил хватку невидимой силы, которой подчинял себе пленников. Потому что в этот момент Зигфриду удалось выхватить меч – и броситься в его сторону.
В открытом бою мало у кого были шансы против такого воина, как Зигфрид. Только не на этот раз. Воин споткнулся, налетев на невидимую преграду. Меч, с воем рассекая воздух, отлетел в сторону. В лицо ему хлынула волна песка, лишая зрения и грозя забить легкие. Незримая рука подбросила его в воздух – и Зигфрид остался висеть, как только что до этого Книжник. Только чахлики решили усугубить его положение: Зигфрид висел вверх ногами.
– Оставь свое бестолковое железо, – с презрением произнес Тощий. – Его время прошло, как прошло время людей.
Еще один небрежный жест, на этот раз в сторону буера – и рассохшееся от времени дерево вспыхнуло жарким пламенем.
– Я до тебя доберусь, – покачиваясь вниз головой, пообещал Зигфрид. – Запомни мои слова! Не помогут тебе твои фокусы!
Тощий, посмеиваясь, прошелся меж пленников, осматривая их с видом охотника, добывшего знатные трофеи. Сказал:
– Я даже не сочту это за угрозу. Ведь вам невдомек, что мы собрали вас вместе по своей воле – просто как набор цветных мелков. Отличный набор для частных экспериментов – есть где порезвиться: брутальный воин, юный умник, среднестатистический горожанин, человек-машина, ведьма. Отдельное спасибо за подарок, который вы нам привезли, – он подошел к старику, стоявшему на коленях и глядящему в песок перед собой. – Здравствуй, Алхимик.
Книжник вздрогнул:
– Алхимик?
– Что, удивлен? – Тощий мелко рассмеялся. – Наверное, не слишком приятно узнать, что тебя всего лишь использовали в своих интересах?
– Я просто хотел вернуться домой, – глухо сказал Алхимик.
– Вот черт… – пробормотал Книжник. – Герцог, а ты почему не узнал его?
– Я никогда не видел Алхимика, – буркнул Герцог. – Его вообще мало кто видел…
Семинарист испытал и удивление, и разочарование. Не так он представлял себе легендарного Алхимика. Хотя кого он надеялся увидеть? Мудреца в черной мантии и академической шапочке? Обидно было узнать эту новость от ухмыляющегося врага.
– Я давно понял: за мной идет охота, – глухо сказал Алхимик. – Уже три года я не могу вернуться к себе, на маяк. Я не знал, что охотники – вы.
– Не нужно было покидать свой маяк, – назидательно сказал Тощий. – Кому как не тебе знать о необходимости Равновесия?
Старик молчал. А семинарист смотрел на него и думал: как же он не догадался с самого начала? Кому ж быть этим таинственным исследователем, как не бывшему семинаристу, принесшему на эти берега груз знаний из далекого Кремля? Наверное, смутило средневековое прозвище, да легенды, которыми обросло это имя.
– Довольно разговоров, – сказал, наконец, Тощий, в глазах которого лихорадочно сверкал огонь догорающего буера. – Крысам пора по клеткам.
Пока их гнали в глубину Косы, Книжник таращился по сторонам, отчаянно пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, обещающее будущее спасение. Но вокруг не было ничего, кроме бесконечного песка, перемешанного с трухлявыми костями и ржавым железом. Были еще приземистые деревца-мутанты – страшные, как сама смерть: черные, с медленно извивавшимися ветвями-щупальцами. Ветер носил клубки странного перекати-поля, пульсирующие, как нелепые сердца, скомканные из травы и веток.
Дюны скрывали мрачные тайны прошлого. Они прошли мимо огромного кладбища боевой техники – наполовину занесенной вездесущими песком и костями. То, что ржавые корпуса танков и боевых роботов не погрузились в песок окончательно, как бы намекало: под ними не один слой такого же мертвого металла. Страшно представить, что здесь происходило во времена Последней Войны. Очевидно, Коса была лакомым куском для врага, облюбовавшего его для плацдарма. Но и защитники города понимали: потеряв Косу, они потеряют все. И вцепились в нее мертвой хваткой – в прямом и переносном смысле слова.
Впрочем, в итоге потеряли все. Ибо в Последней Войне не было победителей. Эти пески стали огромной братской могилой, в которой врагов примирила сама смерть.
Неудивительно, что это жуткое место облюбовали бесчеловечные уродцы, обладающие поистине демонической силой. Им и вправду не требовалось ни инструментов, ни оружия, ни крепостных стен. Можно было даже решить, что Хозяева – и вправду новая, высшая раса, призванная заменить погибающее человечество.
Но Книжнику отчаянно не хотелось этого. Просто потому, что обладатели неведомой силы были ему омерзительны. Не обликом, нет. А именно тем, что в действительности вовсе не ушли вперед по пути развития. Более того, в качестве наследия человечества, похоже, впитали самые отвратительные качества людей, которых так презирали.
Так или иначе, пленники были в полной власти Хозяев. От последних можно было ждать любой низости. Но мучить их не стали. Кормить и поить, впрочем, тоже. Их просто бросили в кубическую яму с песчаными стенками, пяти метров в поперечнике, на краях которой расположились двое скучающих Чахликов. Надо думать, такую охрану Тощий считал вполне достаточной.
Зигфрид не замедлил проверить её на прочность. Едва ослабла хватка сковывающей силы, как он бросился на стену и попытался взобраться по ней, цепляясь за торчащие из песка корни. Все та же сила швырнула его обратно, и вест болезненно растянулся на песке.
Ничего не оставалось как смириться. По крайней мере, на время, чтобы перевести дух и обдумать свое положение. Благо здесь, в яме, было теплее, чем на открытом пространстве. Можно было подумать, что местные силой мысли умели не только перемещать и поджигать предметы, но и поддерживать нужный им микроклимат. А может, и не только «микро»: ведь не ясно, чьих рук дело тот удивительный лед, да и черный снег – тоже.
Какое-то время они сидели молча, переводя дух и пытаясь понять, что происходит. Одна Пророчица выглядела на удивление спокойной. Сидя в сторонке, поджав ноги, она расчесывала длинные волосы и выглядела так, словно ничего не происходит. Книжник с подозрением поглядывал в ее сторону и прогонял навязчивые мысли о том, что необычная девушка знает гораздо больше, чем говорит.
– Я не понимаю, зачем нас посадили вместе, – ворчал Зигфрид, потирая ушибы. – Разве они не понимают, что так наши шансы на побег возрастают? Или они настолько презирают нас, что даже не опасаются?
– А кто тебе сказал, что они не хотят, чтобы мы попытались сбежать? – тихо сказал Книжник.
– Что-то тебя не пойму…
– Они же сами сказали: мы для них – просто подопытные. И сейчас ничего не изменилось. Они наблюдают за нами.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Они ждут, как мы поступим.
– И слушают наши разговоры? – предположил Зигфрид.
– Может, и слушают, – Книжник задумался. – Я читал где-то, что в прошлом, еще до Последней Войны, в моде были так называемые «реалити-шоу».
– Это еще что такое?
– Это когда зрители наблюдают за жизнью других. То ли в театре, то ли по телевизору. Смотрят, как люди общаются, едят, спят…