– Что за ерунда… – произнес Герцог. – Для чего это нужно?
– Не знаю, – Книжник пожал плечами. – Но зрителям почему-то нравилось.
– Что здесь может нравиться? Смотреть, как другой жрет или спит? Это же отвратительно.
– Может, это тоже было что-то, вроде эксперимента. Зрители любили, когда те, за кем они наблюдали, устраивали ссоры и склоки. Как эти чахлые Хозяева, что наблюдают за городом, разжигают в нем ненависть людей друг к другу, устраивают стычки или наоборот – примиряют, когда все заходит слишком далеко.
Герцог помолчал немного и сказал:
– Знаете, а мне иногда и вправду казалось, что за нами кто-то наблюдает.
– Обыкновенная паранойя, – тихо, из своего угла, сказал старик. – Мания преследования.
Книжник посмотрел на него. Бывший семинарист как-то сник и выглядел еще более старым и дряхлым. Просто удивительно, как он до сих пор жив.
– Ты нам солгал, – тихо сказал Книжник. – Ты скрыл, что ты и есть Алхимик.
– Так никто не спрашивал, кто я есть на самом деле, – усмехнулся старик.
– Ты же знал, что мы направляемся к тебе.
– Так ведь и я направлялся к себе. Стало быть, нам было по пути.
Алхимик подмигнул Книжнику, и парень застыл с открытым ртом.
Негромко засмеялся Зигфрид. Не смог сдержать улыбки Тридцать Третий. Прыснул Герцог. Не выдержал и прыснул сам Книжник. И вскоре уже все от души хохотали, словно на представлении скоморохов, а не на дне этой мрачной ямы. Чахлики-охранники равнодушно взирали на это со своей высоты.
Отсмеявшись, семинарист вытер с глаз слезы, сказал:
– Шут с тобой, старик. Выходит, зря мы тащили тебе эту штуку.
– Какую штуку? – отозвался Алхимик.
– Радиоактивную. Тяжелый такой металлический цилиндр. Говорят, тебе везли. Нет?
Улыбка сползла с лица Алхимика. Он медленно поднялся. Все смотрели на него с удивлением и тревогой. Старик побледнел, его стало мелко трясти, и Книжник с опаской подумал: как бы Алхимика удар не хватил.
– Где он?! – хрипло проговорил Алхимик.
– В буере остался, – сказал Зигфрид. – Сгорел небось.
Старик грязно выругался. Нервно заходил по неровному дну ямы. Книжник понаблюдал за ним, спросил:
– Так зачем тебе нужна эта штука? Это ядерная бомба?
– Да. Восстановленная в Поле Смерти. Без этого ядерный боезапас не сработает – за двести лет боевой плутоний теряет свои свойства. Я вступил в сделку с Вольными – чтобы они отыскали и распотрошили для меня боеголовку, отдал им все накопленное золото. И вот…
– Что ты хотел взорвать? – неприязненно спросил Герцог. Все-таки не заладилось у него со стариком с самого начала. И теперь прежние подозрения возвращались.
– Ничего я взрывать не собирался, – бросил старик. – Зачем мне это надо?
– Так что тогда? – настаивал Книжник. – Какой-то эксперимент?
Алхимик пристально посмотрел на него. Сказал отрывисто:
– Я хотел вернуться домой.
– Куда? – не понял семинарист.
– Туда же, куда хочешь вернуться и ты. В Кремль.
– Но бомба-то здесь при чем? – вмешался Зигфрид. – Думаешь, взрывной волной добросит?
Скептически фыркнул Тридцать Третий. Пожалуй, кио лучше остальных разбирался в возможностях ядерного заряда. Впрочем, как и во всем остальном оружии.
– Похоже, старик спятил, – пробормотал Герцог.
– Можете думать обо мне, что угодно, – резко отозвался Алхимик. – Но еще никто не обвинял меня в том, что я не разбираюсь в том, что делаю.
– Тогда зачем тебе бомба? – настаивал Книжник.
– Это не бомба, – сказал старик. – Это энергия. Ты не думал, как можно преодолеть силу, которая свернула пространство вокруг города?
– Ты про этих Хозяев? – уточнил Зигфрид.
Старик чуть кивнул.
– Уж не задумал ли ты их взорвать? – спросил Книжник.
Алхимик мрачно усмехнулся:
– Я понятия не имел, что за этой проклятой силой стоят чахлики. Да кто в здравом уме мог об этом подумать? Мы и узнали о них только потому, что они сами решили открыться. Уж и не знаю, зачем…
– Думаю, те, кому они раскрывают свое настоящее лицо, просто не возвращаются, – сказал Герцог. – Так что наша участь решена…
– Не надо нас хоронить раньше времени, – оборвал его Зигфрид. – Придумаем что-нибудь.
Герцог приподнялся, встал на колени, обратившись взглядом к девушке, которая задумчиво-отрешенно глядела куда-то в сторону, как будто не обращая внимания на разговор.
– Скажи, Пророчица, ты видишь? – Герцог приблизился к Пророчице – почти подполз. – Ты ведь знала, что с нами случится? И знаешь, что будет в будущем? Мы уцелеем, погибнем?
Девушка посмотрела на Герцога с жалостью и сожалением:
– Если бы я знала. Но я не знаю – я чувствую. Но здесь я, как в тумане. Мы должны были прийти сюда – и мы пришли.
– А дальше, дальше что? – воскликнул Герцог.
– Я не знаю…
Герцог изумленно вытаращился на Пророчицу, как будто увидел ее впервые. Лицо его исказилось болью:
– Я понял… Ты ничего не видишь…
– О чем ты? – вмешался Книжник.
Но Герцог его не слушал – в нем бушевала какая-то внутренняя драма:
– Ты просто думала, что видишь. А на самом деле – это все они… Это они тебе внушили, что ты Пророчица, что ты должна привести нас сюда. Они просто использовали тебя с помощью своей силы!
Пророчица не ответила. Она молча отвернулась и уставилась в одну точку.
– Ты чего, Герцог? – растерянно произнес Книжник. – Ты же знаешь ее с детства. И когда она обрела свой дар – ты же всегда был с ней рядом!
– Это все обман, – бормотал Герцог. И в глазах его появились искорки безумия. – Хозяева просто внушили ей, что у нее дар. И нам внушили.
– И всем, у кого алатырь в голове, – тоже внушили, по-твоему? – нахмурился Книжник.
– Да! Внушили! – Герцог говорил отрывисто, горячечно. Смотреть на него становилось жутковато.
– А как же Алхимик? – Книжник указал на старика, наблюдавшего за происходящим с отрешенным видом. – Это ведь он передал вам камни!
– И ему тоже внушили! – Герцог расхохотался, и на этот раз это был настоящий смех безумца. – Он ведь самозванец! Пустой, ни на что не годный старикашка, которому внушили, что он великий ученый! Видишь – он даже не спорит!
Герцог поднялся на ноги. Его качало. Речь его становилась все более оборванной, несвязной.
– Они правы – мы просто крысы! Мы ни на что не способны! Нами можно двигать, как пешками на большой доске. Раз – и съели пешку! Была – и нет! А захотят – сделают пешку ферзем. Оглянитесь – мы дошли до края их шахматной доски! Значит, нам полагается награда! Эй, вы! – заорал Герцог. – Где наша награда?!
Продолжить ему не дали. Крепкой затрещиной Зигфрид отправил его на землю со словами:
– А ну, возьми себя в руки! Хорош сыр-бор разводить. Эти уродцы, небось, только и ждут, чтобы мы тут психовать начали и грызть друг друга, как пауки в банке. Незачем доставлять им такое удовольствие.
Герцог лежал, сжавшись на песке, и мелко подергивался. Однако тираду свою не продолжил. Пророчица подошла к нему, присела рядом на песок, положила его голову себе на колени, принялась гладить по густым свалявшимся волосам. Герцог перестал вздрагивать и затих. Наверное, даже уснул – так как на какое-то время перестал реагировать на голоса окружающих.
– Он просто устал, – сказал Пророчица. – Он так хотел защитить меня и переживал, что это ему не под силу.
– Мы и сами не можем себя защитить, – мрачно сказал Зигфрид. – Не знаю, что за сила у этих Хозяев, но и дальше называть их Чахликами – язык не поворачивается.
Книжник поглядел на Пророчицу, перевел взгляд на Алхимика. Тот сидел сгорбившись, погрузившись в свои мысли. Но совсем не был похож на обманщика или обманутого.
– Алхимик, выходит, ты нашел способ вернуться домой? – тихо спросил Книжник.
– Я искал его двадцать лет, – глухо сказал Алхимик. – Еще пять ушли на поиски рабочего ядерного заряда нужной мощности. Хотелось бы верить, что все эти годы прошли не зря.
– Но я не понимаю – что ты задумал? Пробить невидимую стену ядерным взрывом?
Алхимик усмехнулся:
– Ты, вроде, умный парень. Как можно взрывом пробить брешь в пространственной аномалии?
– Ну, я не знаю…
– Взорви хоть все мировые запасы – вся энергия останется здесь и уничтожит все живое. Нет, мой замысел совсем в другом.
– Так в чем? Не поделишься?
– Только в моей лаборатории, – неожиданно твердо сказал Алхимик. – Если доберемся до моего дома.
– В Пиллау? На старом маяке?
– Да. На старом маяке.
Слух уловил какие-то звуки, напоминавшие отдаленные выстрелы. А что может напоминать выстрелы лучше самих выстрелов? Семинарист тревожно поглядел на Зигфрида. Тот кивнул:
– Да. Я тоже слышал.
– Неужто наши друзья-бандиты сюда добрались? – пробормотал семинарист.
– Другое интересно: в кого они там стреляют? – задумчиво произнес вест. – Если в Чахликов – так ли они сильны, как пытаются казаться?
– А если бандиты все же победят? – проговорил Книжник. – Они над нами опыты ставить не станут и в яме держать – тоже. Мы их здорово разозлили.
Книжник невольно глянул наверх. Охранники выглядели невозмутимыми, будто ничего и не происходило. Однако впечатление могло оказаться обманчивым.
– Надо думать, как выбираться, – подал голос невозмутимый Тридцать Третий. – Могу попробовать принять удар на себя. Я крепкий.
– Да, только они крепче, – сказал Зигфрид.
Книжник вздрогнул, ощутив щекой прикосновение длинного волоса. Пророчица подошла бесшумно и так же тихо произнесла на ухо:
– Время пришло.
Есть моменты, когда понимаешь: к нему вел долгий путь, и все, что было пройдено и пережито, – всего лишь подготовка к этому моменту. Пророчица не вдавалась в подробности – откуда она знала, что время действовать наступило. Но было совершенно ясно: она знала, что делать.
Это он ощутил, едва только взял ее за руки и заглянул в бездонные глаза. В затылке потеплело – ожил уснувший было живой камень-алатырь. Но это знакомое ощущение было не главным. Книжник не столько понимал, сколько чувствовал: живой янтарь поможет ему.