Я отключился.
Когда я пришёл в себя, комната была пуста. Не было ни шкафа со скляночками, ни той громоздкой, накрытой простыней штуки. Свеча тоже пропала, но в комнате не было темно. Свет проникал сюда через дверь, открытую нараспашку.
Я встал с лавки. Интересно, куда подевался старик? И где мебель?
– Отец Филарет, где вы! – крикнул я.
«Иди на свет», – раздался бесстрастный голос. Казалось, эти слова произнесли сами серые стены.
Я проследовал к выходу, перешагнул порог. Темнота, лишь впереди, словно большая звезда, что-то сверкало.
«Иди на свет».
– Отче, это вы?
«Иди на свет, не медли».
Я пожал плечами и пошёл по узкой дорожке из целой брусчатки, которая вела в сторону непонятного свечения. По обеим сторонам от дорожки клубился беспросветный мрак. Обернувшись назад, я заметил, что мрак следует за мной на расстоянии двух шагов. Кельи, откуда я вышел, уже не было видно.
Вдруг справа от меня мрак рассеялся. Я увидел маленького мальчика, который стоял возле койки, на которой лежал тяжелораненый воин и что-то говорил ему. И воин этот очень сильно похож на моего отца…
Да это же картина из моего детства! Мне тогда было ещё семь лет. Отряд отца потерпел поражение в битве с мутантами. Выжили немногие. Но те везунчики, которые не покинули этот мир, были очень тяжело ранены. Они входили в Кремль, поддерживая друг друга, медленно ковыляя. Их лица, руки и доспехи были залиты кровью. Как только ворота закрылись, их подхватили на руки и понесли в лазарет. Я бежал следом и кричал: «Папа! Папа!» Мама успела схватить меня за руку и увела домой.
На следующий день я пошёл с мамой в лазарет навестить отца. Он лежал без сознания. Его голова и грудь были плотно перевязаны полосами белого полотна, на которых проступали кровавые пятна. Мама спокойно осмотрела отца и сказала, что ей нужно идти работать. Жена воина не должна показывать печаль, даже если ее сердце разрывается на части. Она ушла, а я остался.
Я целый день пробыл возле отца, и весь день страх, что он не проснётся, терзал мою душу. Когда на улице уже начало темнеть, отец открыл глаза. Моему счастью не было предела. Я тараторил очень быстро, рассказывая, как мне было страшно его потерять, как я прождал весь день его пробуждения.
Он глядел на меня, улыбаясь, и, когда я закончил, сказал: «Не бойся, что меня когда-то может не стать. Я всегда буду с тобой. Вот здесь», – и он ткнул меня пальцем в грудь.
Внезапно видение исчезло.
– Что это было? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
«Это твой самый первый страх», – ответил бесстрастный голос. Теперь он звучал в моей голове.
Я продолжил свой путь по дорожке. Попутно слева и справа вспыхивали фрагменты из моей жизни: моя первая вылазка с отцом за ворота крепости в возрасте пятнадцати лет; нападение мутантов на Кремль, когда мне было семнадцать; бездыханное тело отца, пронзенного копьем нео; моя первая битва с мутантами, когда мной овладел дикий ужас.
До источника яркого света оставалось совсем чуть-чуть, когда монотонный голос приказал:
«Стой».
– В чём дело?
Он не ответил.
Вот же этот свет, ещё немного, и я дойду до него. Тут рукой подать.
Из света вышла человеческая фигура. Сначала я не понял, кто это, но когда человек подошёл ближе, я разглядел в нем своего отца: волевое лицо, плотно сжатые губы, ёжик седых волос…
– Папа? – я пошёл к нему навстречу.
– Да, Стас, это я, – кивнул он.
– Ты как тут оказался? Ты же погиб!
– Ты забыл? Я всегда буду с тобой, – улыбнулся отец.
– Помню. Что там? – я указал в сторону света.
– Это твое испытание, сынок. Иди. – Он посторонился, пропуская меня вперёд. – Не подведи старика. И помни, я с тобой.
– Да, папа, – улыбнулся я.
Отец растворился в воздухе, и я пошёл к свету. Брусчатка кончалась за метр до него. Нас разделяла чернота.
– Что дальше? – спросил я, смотря вверх. Мне казалось, что отец Филарет наблюдает за мной откуда-то сверху.
«Прыгай туда».
– Просто прыгать? Это не опасно?
«Прыгай, не бойся».
– Да я не боюсь. Просто уточнил.
Я соврал, на самом деле мне было немного боязно. Не известно, что может меня там ожидать. Но прыгать надо! Если я хочу держать меч на поле боя, а не в кузнице, нужно это сделать!
И я прыгнул.
На секунду свет сменился абсолютной тьмой, а затем уже стоял на краю круглой площадки, в центре которой находилось большое зеркало. Я видел в нём свое отражение: широкоплечий парень в доспехах и мечом в руке. Стоп!
Я оглядел себя. И действительно, на мне были доспехи, а в правой руке я держал собственноручно выкованный меч.
«Готовься к битве со своим страхом».
– Битва со страхом? Я буду биться с нео? – не понял я.
Именно нео и был моим последним страхом.
«Нет. Ты готов?»
– Ну… Да, готов! – Я перехватил меч двумя руками, встав в защитную стойку.
«Удачи».
Моё отражение опустило меч и медленно двинулось мне навстречу. Оно пересекло середину зала, и я понял, что с самого начала не было никакого зеркала.
– Я что, сам с собой буду сражаться?
Но мне не ответили.
Мой двойник был всё ближе и ближе. Его лицо не выражало никаких эмоций. Страх вновь овладел мной. Когда между нами оставалось пару метров, он побежал навстречу мне с мечом, занесенным для удара.
Я блокировал удар и перекатился вправо. Замахнулся, чтобы ударить двойника по ногам, но не успел. Он подпрыгнул и, падая, ударил меня сапогом в висок. Я рухнул как подкошенный, выронив оружие. Двойник подобрал мой меч и навис надо мной.
Я понял, в чём была моя ошибка: я был слишком медлителен в бою, дав страху снова поработить себя! Но осознал я это слишком поздно.
Двойник проткнул мою грудь мечом. Это было чертовски больно.
Тьма… Похоже, я уже на пути в Край Вечной войны, где мое отражение будет побеждать труса вновь и вновь…
Я не ошибся… Тьма рассеялась. Я вновь оказался на краю той самой площадки, и на меня снова шел мой двойник, сжимая меч в руках.
Опять страх. Опять короткий бой. И опять я стою на краю проклятой площадки. Страшное наказание – умирать и вновь возрождаться, чтобы умереть снова.
Так было четыре раза. Четыре раза я терпел неудачу. Боже, какой же я трус! Я боюсь даже самого себя!
«Соберись, Стас, – приказал я себе. – Победи его, даже если ты умер! Ты ведь можешь, я знаю».
А может, это был голос отца, погибшего в одном из рейдов. Во всяком случае, он шел из сердца.
Вновь эта проклятая площадка и мой двойник, похожий на ожившую статую. Не раздумывая, я рванул вперёд, занося меч. Удар сверху! Двойник поставила блок. Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.
Я отпрыгнул назад. Страх вновь пытался завладеть мной, но я старался сохранять спокойствие и ясность мыслей. Двойник побежал на меня, отводя меч для колющего удара. Но когда он нанес этот удар, я уже стоял справа от него. Скользящий шаг, которому меня научил отец, в этот раз спас мне жизнь. Просто его надо было делать быстро, забыв о страхе. Он никогда не получался у меня, а сейчас вдруг получился. Я размахнулся и мощным ударом меча снес голову своему двойнику.
Темнота…
Я лежу на жесткой лавке. Что это? Келья отца Филарета?
Внезапно на меня из темноты прыгнул громадный нео, но я не растерялся и врезал кулаком по лохматой морде. Затем вскочил, схватил стул, который стоял возле шкафа со скляночками, размахнулся, чтобы нанести удар, но остановился. И сделал я это не из-за страха. Сделал я это потому, что мутант засмеялся.
– Страшно было? – спросил мутант, падая на пол.
Вот тебе и раз… Оказывается, это было чучело нео, которое держали два моих друга, Денис и Мстислав. Вот, оказывается, что лежало в углу под простынёй.
– Нет, – честно ответил я.
А ведь и правда. Я не испугался. В тот момент, когда они бросили на меня чучело мутанта, я желал лишь одного – порвать на куски эту мохнорылую тварь, одна из которых убила моего отца.
Мы возвращались в Кремль после рейда. Теперь во мне не было страха. Я научился контролировать его. Правда, при выходе из крепости мне на секунду стало страшно, но тогда я просто вспомнил, как дрался со своим двойником. Каждый раз, когда его меч пронзал меня, страх пропадал. И правда – чего бояться мертвому? Я старался держать в памяти это чувство. Тому, кто уже умирал, нечего бояться смерти.
Так же было и в бою с нео, который случился час назад. Помня это блаженное чувство, я сражался так же хорошо, как мой отец. Во всяком случае, так сказал пожилой десятник, который знал отца не один год.
А отца Филарета надо будет сердечно поблагодарить за помощь. Если б не он, работал бы я сейчас в кузнице.
Роман МельниковДва товарища
Мы бежали от красного Поля Смерти. Я был ранен после боя с дампами. Мой друг по оружию Костя тащил меня на себе. Я просил бросить меня, потому что Поле было всё ближе и ближе, а Костя бежал медленно. Силы покидали его. «У тебя жена, которой ты нужен, – говорил я ему. – Брось меня, иначе мы умрём вдвоём!»
Но он продолжал меня нести.
Бег сменился быстрым шагом. Я уже чувствовал, что Поле совсем близко. От него исходила какая-то волна, из-за которой по телу постоянно бежали мурашки. Видеть его я не мог, так как глаза были залиты кровью. В бою один из дампов сильно саданул меня по голове палицей. Кровь шла не переставая, голова раскалывалась. Я думал, что потеряю сознание, но Костя сунул мне в нос ядрён-траву, запах которой шибает прямо в мозг и не даёт вырубиться какое-то время.
Мы двигались уже совсем медленно. Еле-еле шли. Я слышал тяжёлое дыхание Кости. Он сделал шаг и споткнулся. Мы повалились на землю. Костя упал на бок, а я на спину. Но больно не было. Я уже ничего не чувствовал. Жизнь выходила из меня.
– Оставь меня… Я уже… мертвец, – прошептал я ему.
Он тоже что-то сказал в ответ, но что именно, я не расслышал. Затем он поднял мою правую руку, коснулся моих сжатых в кулак пальцев (судорогой свело) своим кулаком правой руки. Это наше приветствие и прощание перед боем и после. Подобие ритуала, наудачу, так сказать. Сейчас же это означало, что мы больше никогда не увидимся.