– Все будет хорошо, маленькая, – ласково шепнул незнакомец. – Еще немного – и ты станешь здоровой. Здоровой и веселой. Такой, как была. Только не надо бояться. Поле не причинит тебе вреда.
– Я и не боюсь, папа. Ведь ты же будешь со мной, да?
Алексия вздрогнула – это был ее голос. Но голос еще не окрепший, детский, из давних, полузабытых времен.
И… она, кажется, назвала этого мужчину папой? Ну да! Это и был отец! Такой высокий, сильный, добрый…
– Папа, а помнишь, ты обещал подарить мне мамин браслет?
– Браслет? Ах да, помню… вот…
Мужчина пошарил в кармане, надел Лексе на руку золотистую змейку с красным рубиновым глазом.
– Довольна?
– Да!
– А теперь не бойся, маленькая. Ныряй!
И снова вязкая чернота вокруг. И ничего. Лишь какое-то бульканье. А вот – словно бы кто-то погладил Лексу по плечу огромной шершавой ладонью. Ласково так погладил, без всякого сексуального подтекста.
И, словно в кошмарном сне, прямо перед глазами девушки вдруг возникло страшное лицо монстра. Того самого, с ножом.
– Не бойся, маленькая. Ныряй! – просипело чудовище.
В ушах девушки отдалось многократное эхо:
– Не бойся, не бойся, не бойся… ныряй… ныряй…
И снова оскаленная морда монстра:
– Все будет хорошо, маленькая… хорошо… хорошо… хорошо…
Что-то проникло в мозг. Или кто-то. Не злой, – скорей, добрый. Но добрый – только к Алексии. Кто-то узнал ее… Девушку вдруг осенило: этот плескающийся в колодце кисель – и есть черное Поле Смерти!
– Смерти, смерти, смерти… – словно в подтверждение догадки отдалось затухающим эхом.
Ну, да, она в нем побывала тогда, в далеком детстве. Кажется, она чем-то болела, заразилась чем-то неизлечимым, ужасным. Но ведь выздоровела! Выходит, отец был прав…
– Отец… отец… отец…
И снова возник тот мужчина, а следом – ужасный монстр с ножом.
– Не бойся, маленькая… маленькая… маленькая…
Неужели Поле что-то хочет сказать ей? Этот мутант…
– Отец… отец… отец…
Отец! Не может быть!!! Этот страшный монстр… Впрочем, на Чумном все превратились в чудовищ.
– Отец… отец… отец…
Боже! Надо как-то вырваться отсюда, выбраться… если Поле отпустит…
– Отпустит… отпустит… отпустит…
Отпустит! Оно так сказало! Дало знать. Но как…
– Не бойся… не бойся… не бойся… Ныряй!
Нырнуть? Но куда? Она и так нырнула уже.
Перед глазами вдруг возникли картины, которые Алексия видела совсем недавно. Государь-император. Разрывы бомб. Веселая компания с аквалангом.
Акваланг!
– Акваланг… акваланг… акваланг… – радостно поддакнуло Поле. – Ныряй… ныряй… ныряй…
Алексия чувствовала, что черное Поле Смерти хочет сказать ей еще что-то, попросить о чем-то. Хочет, но не знает, как. Слов не хватало.
– Браслет… браслет… браслет…
– Браслет, – тупо повторила девчонка. – И что? Рубиновые глазки, золото. Настоящее золото.
– Золото! Золото! Золото! – Поле уже не поддакивало робким эхом – кричало!
– Золото? Но где мне его найти?
– Найти! Найти! Найти!
Вид овального форта сверху. Причал, словно обрезанная ножка гриба. Слева, на изгибе, что-то блестит… Монеты! Неужели то самое золото?
– Я должна отдать золото тебе? – мысленно спросила Лекса.
Поле радостно колыхнулось:
– Отдать! Отдать! Отдать!
– Но здесь везде охрана…
– Охрана… охрана… охрана… – на этот раз отклик оказался довольно унылым. Видать, Поле еще само не придумало, как добыть и поглотить золото. Да и могло ли оно вообще думать, соображать? Разве что на уровне пятилетнего ребенка. На этом уровне и нужно было общаться.
– Я помогу. Я согласна.
– Согласна! Согласна! Согласна!
– Надо только подумать – как?
– Подумать! Подумать… подумать…
– И для начала – выбраться отсюда.
– Выбраться, выбраться, выбраться…
Поле взволновалось, плеснуло в глаза чернотою, и перед Лексой вдруг возник черный гидрокостюм с аквалангом. Странно, но девушка откуда-то точно знала, как им пользоваться. Она действовала четко и быстро.
Оделась. Накинула на плечи баллоны. Попросила помощи:
– Надо отвлечь охрану.
– Отвлечь… Отвлечь! Отвлечь!
Поле подняло ее наверх, к самому жерлу колодца, но почему-то не торопилось отпускать. Сдавило запястье.
– Браслетик? – догадалась Алексия. – Ты хочешь, чтоб я отдала его тебе?
– Браслетик! Браслетик! Браслетик! – прошелестело в ушах.
Девушка не колебалась, – хоть, конечно, и жалко было. Сняла с руки браслет и со вздохом бросила вниз:
– Возьми! Надеюсь, будет вкусно.
– Вкусно! Вкусно! Вкусно!
Поле не обмануло – усыпило бдительность стражей. Никто из них не обратил внимания на выскользнувшую из колодца фигурку в облегающем черном трико. Да и темно было – ночь. И ветер. И ревущие далеко внизу волны. Лекса даже попятилась…
…Не бойся, маленькая… Ныряй!
Отец! Неужели тот ужасный монстр… Ладно! Теперь будет время во всем разобраться.
– Не бойся… Ныряй!
Короткий полет вниз, с крыши третьего этажа. Холодное лоно волн. Впрочем, под водой куда теплей и тише. Девушка не чувствовала холода. Просто плыла, прикидывая, где лучше всего выбраться на берег, не вызвав шквала огня. Да, это была проблема. Молодые матросики стреляли шустро. Сначала выстрелят, потом поглядят. Тем более ночью-то.
Примерно прикинув расстояние, Алексия выбралась из воды далеко за фортом Константин, напротив старого кладбища. Выбралась, скинула опустевшие баллоны.
Где-то совсем рядом взвизгнула сирена, и металлический голос спросил пароль.
– Пароль? – устало улыбнулась девушка. – Ты б еще про состав «Металлики» спросил. Ну, здравствуй, железяка чертова!
– Здравствуй. Моя. Краса.
Глава 7
Ветер дул целый день, нагоняя волну, и успокоился лишь к ночи. А мог бы и не успокоиться, мог и усилиться, поднять огромные волны и с яростью обрушить их на старые волноломы Котлина. Однако наступило затишье, и, похоже, что до утра, а уж дальше – как пойдет.
К востоку от Кронштадта, у разрушенной Стрелки Васильевского острова, давно потерявшей и знаменитые шары, и ростральные колонны, притулился небольшой причал, у которого покачивались несколько старых, но довольно вместительных лодок, используемых в Петропавловской крепости для подвозки дров. Суденышки поновее стояли у самой Крепости, в Кронверке, под надежной охраной. А эти было не очень-то жалко потерять, да и кому они нужны? Потому и охрану не выставляли – за пределами Крепости было небезопасно. Так и качались лодочки на невской волне, одинокие и никому на свете не нужные. А впрочем, кое-кому они все ж таки пригодились.
Какие-то личности в темных осенних плащах возникли вдруг словно б из-под земли. Неслышно прокрались к причалу, – заметив что-то неладное, с Петропавловки могли с испугу пальнуть. Подкрались, проворно уселись в лодки – двадцати молодцам хватило всего двух. Отвязав суденышки, вставили в уключины принесенные с собою весла. Отчалили, погребли… Похоже, эти дюжие парни с белыми, как северные петербуржские ночи, глазами прекрасно видели в темноте.
Бесстрашно выйдя в залив, лодки дружно замедлили ход. На носу первой замигал сигнальный фонарь. Ему тут же ответили. Что-то загрохотало в ночи, распугивая окрестных помоечниц-чаек, и через пару минут лодки взял на буксир быстроходный паровой катер.
На восточной оконечности Котлина, в старинной Угольной гавани, у складов, как всегда, дежурил отряд охраны. Зеленые юнцы под командованием угрюмого и молчаливого десятника Клима. Людей в отряд Клим подбирал сам. Тех, кто был не слишком умен, но вынослив, силен и верен. Кто мог спокойно украсть, ограбить, убить, – таких в Кронштадте хватало, у старого Совета до молодежи не всегда доходили руки. Вот и росли ублюдками, шалея от безнаказанности, – теперь их прикрывал Клим, а с Климом в Совете считались. Сам командор благоволил ему с недавних пор – с того самого времени, как в жизни председателя Совета Выживших появилась вдруг белокурая красавица Дайна.
На остров давно уже опустилась ночь, но десятник не спал, хотя и мог бы себе позволить. Обычно он так и делал: расставив своих людей на посты, заваливался давать храпака до утра. Но нынче было совсем другое дело!
– Эй вы там! – окликнул Клим часовых, выбравшись из капонира. – Ничего не слышите?
– Нет.
– Жаль, ведь уже пора бы… Слушать внимательнее! Не спать!
– Да мы и не спим, командир. С чего бы?
– Тсс!
Приложив палец к губам, десятник прислушался и явственно различил донесшийся с моря гул.
– Дайна сказала – ждать каждую ночь, когда будет спокойное море, – про себя прошептал парень. – Сейчас – ночь. И почти что штиль. Значит… Эй, на постах!
– Да, командир?
– Будьте готовы. Действуем по плану, и смотрите у меня…
– Когда мы тебя подводили, Клим?
– Да почти всегда! Ладно, готовьтесь… – десятник махнул мускулистой рукой и уставился в промозглую темноту моря.
Две лодки отшвартовались от катера, и тот, увеличив ход, обогнул мыс и Военную гавань, направляясь в узкую щель меж фортами Меншиков и Кроншлот. Он даже не пытался скрываться, шел на полном ходу, громыхая паровой машиной. С фортов, конечно, обстреляли. Десятник Балтазар, начальник караула форта Константин, устроил целую канонаду. Правда, катер уже ушел – а винтовки и пулеметы все стреляли, стреляли… В Кронштадте объявили тревогу и, подняв всех людей, бросили к форту.
А в Угольной гавани все шло тихо. С причаливших лодок спокойно высадились белоглазые. Караульный десятник Клим так же спокойно их встретил. Разместил на складах до поры, до времени, – как велела Дайна.
– И. Куда же. Мне. Тебя. Отвезти? – галантно поинтересовался Спайдер, едва Лекса обсохла.
Девушка неожиданно засмеялась: округлая башня боевого робота, поставленная на шасси гусеничного тягача, выглядела довольно комично. Словно инопланетная летающая тарелка приземлилась на колхозный трактор – или кто-то надел к спортивным штанам лаковые выходные туфли.