Осознание сего факта безмерно радовало всю четверку, но не аспида, который, надо полагать, изнывал от негодования.
– Я пошел, – вдруг сказал Громобой и устремился к ближайшему зданию – трехэтажному, в отличие от большинства других окрестных построек.
Только сейчас Лара поняла, что не слышит металлического скрежета, за последние сутки успевшего стать привычным звуком сопровождения: таким шумом обычно сопровождался каждый шаг идущего вслед за людьми био по прозвищу Рухлядь. Но сейчас робот как сквозь землю провалился. Блондинкой завладело стойкое желание отыскать металлического паука взглядом, но тело по-прежнему находилось под контролем проклятой твари.
«Чтоб ты сдохла, сволочь!..» – с остервенением подумала Лара.
Вот и Громобой скрылся из виду. Серая бляха ремня, который обнимал потрепанный плащ нейроманта, блеснула в бледном солнечном свете и погасла, исчезнув в развалинах вслед за хозяином. Где-то там, вероятно, уже находился и Рухлядь, иначе как объяснить, что его не слышно?
«Сейчас до вас доберутся… уже очень-очень скоро…»
Невидимый кукловод продолжал гнать свою игрушку вперед, скрипел зубами, тянул за незримые нити, а Лара фантазировала, как Громобой и его преданный робот хладнокровно расправляются со змеями-телепатами, которые прячутся от людских взоров в злополучном трехэтажном доме. Блондинка очень живо представила, как нейромант вскидывает оба пистолета и как нажимает на спусковые крючки; представила, как из черных дул вырываются пули и, в считаные мгновения преодолев расстояние до мутантов, впиваются в их плоть, выбивая наружу фонтаны крови. Таким образом, два аспида погибают от выстрелов Громобоя, а третьего пронзает мудреными усовершенствованными лапами отважный био Рухлядь, управляемый бородачом. Одновременно с тем, как твари испускают дух, к Ларе возвращается контроль над телом, и она спешно вгоняет меч обратно в кольцо на поясе, жутко довольная тем, что никто не пострадал.
Но пока не удается. Пока она по-прежнему идет вперед, а ее товарищ, брат ее любимого мужа Танга, пятится назад, дабы избежать встречи с острым мечом боевой подруги.
«Скорей же, Громобой… Скорей…»
…Бородач увидел зловредных аспидов, едва переступил порог и повернул голову влево. Их было трое, но один отличался от двух прочих, это было видно даже с немалого расстояния. В первую очередь, этот странный гаденыш был куда темней собратьев – какой-то буро-коричневый, словно только что выдернутый из грязной лужи. Но еще диковинней – в разы! – выглядели, конечно же, лапы, которых у твари было аж четыре и все – чужие, от других мутантов.
«Ну и извращенец же этот Угрюм, – со смесью удивления и злобы подумал Громобой. – Если это, конечно, его работа… а очень похоже, что его!»
Не долго думая, нейромант устремился прямиком к странному аспиду, вокруг которого кружили его собратья. Судя по всему, они, подчиненные разумом Бо, пытались подобраться к своему ублюдочному родичу, но тот был для них слишком проворен.
Для них, но не для Громобоя.
Аспид наконец заметил спешащего к нему бородача и злобно на него уставился. Громобой успел вскинуть руку, но палец его замер на спусковом крючке: видимо, мутант успел оценить ситуацию, а потому бросил развлекаться с Ларой и переключился на ближайшего врага, не желая, чтобы тот повредил его грязную шкуру.
Впрочем, Громобоя такой поворот событий расстроил не сильно – ведь у него, как у многоопытного стаббера, всегда был вариант про запас.
Металлический скрежет, такой привычный для уха нейроманта, снова возник где-то вдалеке и стал стремительно нарастать. Одновременно с ним рука Громобоя против его воли понесла пистолет к виску. Еще несколько мгновений – и аспид заставил бы бородача приставить дуло к голове и нажать на спусковой крючок…
Но не успел этого сделать.
Рухлядь, конечно же, не умел по желанию избавляться от металлического скрежета, из-за которого в свое время и получил от Громобоя столь красноречивую кличку. Но непокорный аспид был слишком увлечен противостоянием с собратьями и ментальным воздействием на нейроманта, поэтому просто не расслышал, как к нему приблизился не в меру юркий био.
Взмах манипулятором с мечом – и тело чудовищного констра Угрюма развалилось на две половины.
Рука Громобоя до того резко упала вниз, что пистолет выскользнул из взмокших пальцев и укатился куда-то в сторону по грязному пыльному полу. Теперь бородач мог облегченно выдохнуть – что и сделал, привалившись плечом к ближайшей стене.
Пока он стоял, глядя на оброненный пистолет, Рухлядь безжалостно расправлялся с двумя оставшимися аспидами. Бо по-прежнему контролировала эту парочку обыкновенных змей-телепатов, и потому работа био напоминала рутинную и жутко скучную зачистку. Громобой опомнился к тому моменту, когда ручеек крови, перевалившись через обшарпанный порожек, стремительно побежал к черному огнестрелу. Шумно сглотнув, нейромант шагнул вперед и, подобрав оружие, спрятал его в карман плаща. То же самое он проделал и со вторым стволом, после чего отступил. Кровь все-таки успела добраться до левого ботинка Громобоя, и потому, когда он попятился, на полу остался темный след от носка подошвы. Глядя на него, нейромант подумал:
«Он смог меня подчинить… Но как?»
Случившееся не укладывалось в голове. Во время трагического сражения в Митино Громобой сражался с тремя шамами, и тогда только странный, необъяснимый иммунитет против ментальных атак позволил нейроманту расправиться с кровопийцами. А то ведь были не какие-то доходяги – старшие, трехглазые вампиры, которые легко управляли десятками людей. А теперь Громобоя едва не застрелил его же рукой какой-то там аспид…
«Что стало с моим ментальным блоком, который так помог нам в схватке с шамами?»
Ответа на этот вопрос не было. Все, что Громобой знал о своих чудесных способностях – что они у него появились после странного взаимодействия с Красным Полем Смерти, куда ненавистные нео загнали его возлюбленную, Бо. Еще в бытность стаббером в Зоне Трех Заводов бородач знал, что разноцветные полусферы, порожденные Зоной, в девяти случаях из десяти несут с собой смерть. Да, в Красных Полях прокачался не один мутант, но сколько их там полегло, глупо и бессмысленно? Во много раз больше. А тут – по сути, двойная удача: мало, что выжили оба, так еще и обрели умения, о которых раньше и помыслить не могли…
Но, кажется, всему постепенно приходит конец. Например, тому же ментальному блоку, защищавшему разум Громобоя от посягательств извне.
«И где гарантия, что в самое ближайшее время я не утрачу контроль над Рухлядью? – подумал нейромант. – Что если во время привала, когда все мы уснем, он выйдет из-под контроля и сожрет нас без всяких зазрений совести?»
– Помогло! – донесся снаружи голос Вана. – Лара пришла в себя!
– Отличные новости, паренек! – проорал Громобой, стараясь не выдавать своего волнения. – Мы тут как раз закончили!
Рухлядь, привычно скрипя шарнирами, подошел к хозяину и уставился на него святящимися красными глазами. Сделал он это, конечно, не по своей воле, а по приказу нейроманта, но получилось жутковато. В сей странный миг Громобой снова очень живо представил, как его «питомец» охотно поглощает тех, кого еще совсем недавно защищал от любых напастей.
«К черту такие мысли», – подумал нейромант и поплелся к выходу из здания. Проходя мимо Рухляди, бородач даже не оглянулся на него. А зачем? Громобой ведь его сам перебирал, а, значит, прекрасно помнит каждую мельчайшую деталь, отличающую этого «серва» от других «многоруких» собратьев.
Когда Громобой показался наружу, его спутники стояли, поддерживая ослабевшую Бо за руки. Лицо у повелительницы мутов было чертовски бледным – будто ей только что срочным письмом сообщили о смерти мужа. Завидев супруга, Бо, однако, выдавила из себя слабую улыбку – вымученную, но уж на какую оказалась способна. Громобой тоже ободряюще осклабился, не желая добивать возлюбленную беспокойством об умирающем даре, и залихвацки воскликнул:
– А Рухлядь-то могет, да еще как! Я до последнего не верил, что он сможет застать того ублюдка врасплох, но он подкрался к нему, словно… словно опытный стаббер! И прикончил одним ударом.
– Это все очень здорово, любимый, – сказала Бо, продолжая с заметным трудом улыбаться супругу. – Но я видела глазами обыкновенных аспидов, что он успел завладеть тобой. Мне не показалось?
Ван и Лара удивленно уставились на бородача, и у Громобоя разом похолодело внутри… правда, всего лишь на миг. Он хотел скрыть свои догадки от жены, но не потому, что страшился правды, а только из жалости к нервам супруги. Ну зачем, в самом деле, переживать двоим, когда и его волнений вполне достаточно? Но теперь отмалчиваться, конечно же, было глупо. Если Бо видела, как Громобой, выворачивая руку под неестественным углом, подносит к лицу пистолет, поверит ли она в то, что нейромант сделал это специально?
Конечно же, нет.
– Не показалось, – разом помрачнев, угрюмо ответил бородач. – Тот странный аспид с пришитыми лапами действительно пробил мой ментальный блок. Не знаю, как ему удалось.
– Это все – его работа, – сказала Бо. – Он не просто пришивает им конечности. Он заставляет их мутировать изнутри. Их сознание – иное, не такое, как у обычных тварей. Если у других оно напоминает прозрачный шар, то у его… констров это – сфера с черными стенками, через которые ничего не видно. Я пыталась пробиться к его разуму через воспоминания, отбрасывала в сторону черную пелену, но она снова наползала, закрывая мне обзор, как… как живая!
Лара и Ван слушали, затаив дыхание; даже Громобой слегка опешил от такого красочного описания. Бородач испытывал чувство, подобное тому, о котором рассказывала Бо, но лишь однажды – когда сражался за сознание своего первого питомца, Щелкуна, с нейромантом Арены, пытавшимся увести стального ящера у законного владельца. Но тогда в бою участвовали двое, тогда был противник. Сейчас же выходило, что полоумный мутант может противостоять нападкам других телепатов и даже более того – пробиваться через блок других людей.