Намного раньше:
— Заткни ему пасть, Вертер! — Голос мерзко проскрипел над ухом, пробившись даже через мой крик. — Быстро!
В рот, неприятно отдавая медикаментом, воткнулся толстый кусок марли. Ткань тут же стала соленой, впитав кровь из прокушенных чуть раньше губ. Если во рту оказалась заглушка, то станет еще хуже. Неужели нельзя сделать так, чтобы было хотя бы не так больно?!
— Готовь зажимы и раствор номер семь, — профессор прокатился к невидимому шкафу. — Вводи для начала десять кубиков.
Только бы не дальний шкаф, только бы не дальний… Дверца хлопнула именно в том углу. Через минуту в вену на правой руке воткнулась игла. Чуть позже внутри начал разгораться огонь, через еще минуту пламя боли сожрало меня полностью, от пяток до наконец-то вылезших настоящих клыков на верхней челюсти. Момент, когда щелкнул внутренний выключатель, я как всегда проморгал.
— Хаунд… — Глухой механический голос Вертера донесся откуда-то из-за ватной пелены перед глазами, еле пропускающей свет. Я даже успел немного испугаться за собственное зрение, пока киборг снимал с моих глаз повязку. По глазам сильно резануло — так, как никогда ранее.
— Посмотри на мою руку, — Вертер растопырил три пальца. — Сколько…
— Три. Дай попить… — прохрипел я ему в ответ ссохшимся горлом. — Все нормально.
— Нормально? — Бездушная машина издала скрип, похожий на смешок. — Я не включал освещение.
А, точно, что-то я вижу как-то странно хорошо… В полнейшей темноте.
Сейчас:
Профессор Головач — громадная металлическая коробка, раскатывающая взад-вперед на колесах с мягкими шинами. В середине этой коробки находится то, что осталось от когда-то целого профессора, — голова, почти полностью защищенная углепластиком, кевларом и сталью с добавлением чего-то там. Наружу торчит только лицо. Все остальное скрыто всякими там трубками, кабелями и прочим оборудованием, поддерживающим ее в живом состоянии. Раз в месяц Вертер запирает хозяина в одном из закрытых помещений, откуда тот выкатывается спустя трое суток, прямо-таки помолодевший и снова строящий злобные планы в огромном количестве. Забыл сказать, что мой шеф — гнида с большой буквы, мерзкая двуличная мразь, жаждущая для чего-то власти и поклонения. От кого только? От нео или шамов? Так это вряд ли.
И подобрал меня его верный киберслуга исключительно как интересный образец. Это мне сказал сам Головач, сразу же, как только моя маленькая тогда головенка начала что-то соображать. Интересный образец…
Матерью у меня была женщина хомо, отцом — нео, если верить словам консервной банки с говорящей головой. Шерсти, как у родителя, у меня нет. Ну не весь покрыт ей, во всяком случае. Сдается мне, что папашка мой был знатным воином. Потому что слишком уж большим я вырос, всего лишь чуть уступаю нео. Если учесть кровь хомо, текущую во мне, так отец был явно не замухрышка.
Мое прекрасное детство прошло здесь. Книги, файлы, обучающие программы с информационных кристаллов. В промежутках между ними, пытками в операционной и наукой выживания я играл. Автоматами, пистолетами, ножами. Вертер гонял меня взад-вперед по огромному пространству подземного гаража, где стояли на полной консервации несколько бронемашин. Стоило мне сильнее увлечься неполной разборкой АК-109, эта механическая тварь подкрадывалась и нежно проводила по худенькой детской спинке концом плазменного резака. Зато теперь вряд ли кто подберется ко мне ближе, чем метров на пятьдесят. Все это пригодилось, когда я вышел в город и начал сталкиваться с населяющими его новыми жителями. И в первую очередь, со своей мохнатой как бы родней.
Нео меня… мягко говоря, не любят. Смотрят как на мерзость и постоянно дают об этом знать. Только вот мне наплевать на их мнение. Я-то знаю, что кроме него есть еще кое-что. Эти волосатые вонючие твари боятся меня, полукровку. Есть за что. О, да, есть за что…
Намного раньше:
— Сдохни, хомо! — рыкнул серый здоровяк с рыжими подпалинами на груди. — Убью!
И ударил толстенной дубиной с торчащими из нее кусками заостренных железных прутьев. В победе своей он не сомневался, будучи одним из первой десятки бойцов племени.
Он ошибся. Странный пришелец, потревоживший покой часовых, сильно смахивал на нео, правда был меньше, щуплее и пах как человек. У него не было таких громадных валунов мышц под толстой шубой, острых клыков и высоченного роста. Но здоровяка с дубиной этот хомо (или кто он там был на самом деле) убил тремя ударами. Пропустил мимо выпад, со свистом разрезавший воздух, сместился вбок и ударил ногой в колено противника. Кости сухо треснули, лопнули и сломались. Нео, припав на колено, взмахнул еще раз оружием, выплюнул тягучую слюну.
Странный хомо увернулся, рубанул широким тесаком, выхваченным из-за спины, закрытой длинным и потертым серым плащом. И пока лапища его противника, еще сжимающая дубину, падала на землю, правой рукой хомо выдрал кусок горла караульного.
Двое часовых, заревевших от вида крови товарища, бросились на пришельца. И зря. Махать сталью человек не стал. Срезал здоровяков двумя короткими очередями АПСа, молниеносно выхватив его из набедренной кобуры.
— Стоять! — Жуткий, с присвистом голос человека заставил вздрогнуть остальных часовых. — К вождю мне надо. Это у него украли меч?
…Непонятный хомо ушел из стойбища не скоро. Племя входило в клан Рренга, где у вождя племени Руррка были свои серьезные привилегии. А кроме привилегий еще был у него красивый и очень острый меч, сделанный из куска откованного рельса. Его вождь взял с тела бродячего маркитанта и очень любил. Меч украли. А неведомый пришелец пообещал найти и вернуть. Плату называть не стал, сказал, что попросит услугу.
Хомо, сам себя называвший Герром Хаундом, вернулся на закате следующего дня. И вернул вождю Руррку его клинок. А услугой пользоваться не захотел, как и тремя предложенными самочками нео. Ушел и пропал. А на следующий день в стойбище нагрянул сам вождь клана Рренг, грозный, плюющийся во все стороны и требующий к себе Руррка. Сердце незадачливых вождей грозный хозяин клана обычно поджаривал и ел.
Но в этот день повезло всему стойбищу. Незнакомец вырезал две семьи из клана Крагга, а его Рренг не любил. Молодой тогда еще вождь оставил жизнь Руррку и его племени, но забрал все ценное. С Краггом ссориться он пока не хотел и подарил тому, на всякий случай, два хороших меча, снятых с кремлевских дружинников, и трех самочек провинившегося племени. Тех самых, от которых отказался Герр Хаунд. Но сначала Рренг вырезал им языки. Чтобы не проболтались о незнакомце. И начал усиленно искать встречи с ним.
Только Герр Хаунд пришел к нему сам, без приглашения.
Сейчас:
Сколько же дней прошло с того времени… Мои услуги стали нужны многим. Я был неуловим, как сумасшедший робот-серв Джо, и неотвратим, как последствия заражения нанобешенством. Будущее, для которого меня готовила живая голова на колесах, быстро превратилось в настоящее.
— Что с тобой? — Вертер продолжал штопать мое плечо. — Семеро гнилых дампов чуть не вывели тебя из строя. Тебе надо пройти полное обследование и курс некоторых препаратов для улучшения реакции.
— Данке. — Тоже мне, эскулап. Каждый раз после его курсов голова раскалывалась несколько дней. — И к тому же чуть не вывел меня из строя один-единственный дамп. Что касается обследования, я уж сам как-нибудь.
— Это решать профессору, а не тебе. — Киборг вкатил мне несколько кубиков противостолбнячной сыворотки. Плечо тут же заныло, налившись тупой болью. Вот это он сделал верно, заразу подцепить в схватке с дампами проще некуда.
Спорить с Вертером не хотелось. Пусть и имитирует живое общение, но машина, она и есть машина. Самое важное для него — выполнение вложенной программы, остальное — по барабану.
Недавно я нашел небольшой командный пункт. Из трех найденных захоронок вакуумного хранения две оказались с глупыми и ненужными инструкциями по действиям при ядерном ударе. В третьей обнаружилось сокровище: три бутыли коньяка и упаковка сигар. Спичка чиркнула о ноготь большого пальца, туго скрученные табачные листы сладко запахли, раскуриваясь.
— Ты всегда игнорируешь то, что я тебе говорю про антисанитарию. — Киборг лязгнул ножницами на лотке. — Это меня не устраивает, но деваться некуда. Ты всегда притаскиваешь с собой заразу, и я с этим мирюсь. Но зачем курить здесь, скажи мне, Пес?
— Их либе цигаретте. — Ни капли не вру, люблю это дело, тем более что мой организм чистят регулярно. — Но редко, чтобы нюх не портился.
— Лучше бы ты его не терял. Чем это тебе так распороли руку?
— Хитрое устройство. Копье с изогнутым жалом.
— А… — Киборг латал мое бедную плоть со скоростью выстрелов пулемета «Печенег». Если не быстрее. — Совня.
Вот откуда киборгу это знать? И зачем? Ходячая энциклопедия нужного и не нужного. На любой вопрос всегда готов ответ.
— Дай витаминок, битте.
— Тебе выдано в начале недели две полные тубы, — Вертер прыснул на свежезашитую рану аэрозолью. Гнида силиконово-металлическая, ведь знает, что больно. — Перерасход сложно восстанавливаемых медпрепаратов запрещен.
Спорить с жестянкой бесполезно и бессмысленно, он же с задачами в процессоре. Нет так нет. Вертер витаминок не дает… Хаунд сам найдет их и возьмет.
— Голову ты принес хорошую, — Вертер замотал несколько последних разрезов на предплечье. — Профессор уже работает с ней.
— Дас гут, очень рад этому обстоятельству. Их гее к себе в каморку.
— Твое произношение ужасно. — Киборг поправил узел забинтованного локтя. — Я говорил тебе это неоднократно. Твои попытки освоить баварское наречие хохдойча приводят к одному и тому же результату. Нулевому. Понимаешь?
— Ауфвидерзеен, майне фрёйнд.
Киборг ничего не ответил. Ему вообще-то все равно, если разобраться. Хочется мне разговаривать с ним на ломаном немецком, так пусть меня… чем бы дитя ни тешилось. Профилактику он провел и принесенный образец обработал даже раньше меня. Поесть соображу сам, одежда в стирке, значит, можно отдохнуть.