– И что они из себя представляют?
– Запирающиеся комнаты, а окна мало, что с решетками, так еще сверху листами зашиты. Ну и на дверях тоже решетки.
– А как же ты сбежал тогда из своей камеры? – нахмурился стрелец. – Если кругом одни решетки?
– У меня угловая была, там какой-то тоннель нашелся, узкий. Через него и выбрался. Он прямо вниз шел, никаких ответвлений, так что из других камер в него не попадешь…
– Плохо, – вздохнул Игорь.
Находиться так близко к месту заточения своего отца и не иметь возможности никак ему помочь было чертовски трудным испытанием. Игорь с трудом представлял себе, как, вдоволь налюбовавшись обителью шамов, развернется и побредет обратно к Куполу.
– А шамы, стало быть…
– Один постоянно дежурит на третьем, двое других – снизу, на первом. Наверху у них вроде наблюдательного пункта.
– А выше? Там, где стеклянные окна?
– А там – столовая, – мигом помрачнев, ответил Казимир.
Игорь вздрогнул. Снова заработало воображение – трио жирных трехглазых шамов, восседающее на старых диванах, и очередь из согбенных пленников. Каждый из них подходит к одному из кропопийц и подставляет шею под их острые зубы.
«Ужас да и только».
Игорь осторожно выглянул из-за подоконника. Здание манило его; стрельцу безумно хотелось разорвать эту странную пищевую цепочку, но он прекрасно понимал, что усилий их дуэта для этого будет недостаточно. Уж больно грамотно расположились шамы.
«Честно говоря, вообще пока неясно, как их брать, даже превосходящими силами, – подумал Игорь. – Забор этот треклятый еще… и обшивка стен…»
– А как они вас наружу выводили? – спросил стрелец, вновь опускаясь на один уровень с Казимиром. – Там дверь какая-то ж есть?
– Дверь-то есть, – горестно усмехнулся седовласый дружинник. – Да только она тоже непростая. Двойная, и замки у второй и снаружи, и изнутри.
– Ничего не понял, – попытавшись представить, как это выглядит, признался Игорь.
– Ну, смотри, – терпеливо сказал Казимир. – Есть две двери. Одна – наружная, бронированная, заперта изнутри. За ней, сразу, еще одна дверь, такая же мощная, на этой замки – и снаружи, и изнутри.
– А… как же они ее запирают-то? Ну, на наружный замок? – недоуменно пробормотал стрелец.
– Как-как… Силой мысли. Если они могут глыбы метать, думаешь, с каким-то там замком не справятся?
Игорь снова крепко задумался. Казалось, проклятые кровопийцы предусмотрели каждую, даже самую пустяковую мелочь.
«Да, без Громобоя и его Щелкуна тут явно не обойтись. «Рекс» этот дом разнесет в два счета, тут без вариантов. Вот только не смогут ли шамы подчинить себе их волю так же, как волю обычных людей? Если смогут, тогда Щелкун сожрет нас всех… и на этом поход закончится».
И тем не менее это был единственный шанс спасти пленников, которые находились в вампирской берлоге. Теперь Игорь отчетливо понимал, что иным способом засевших внутри шамов не одолеть. Если предположить, что Кремль отправит сюда десяток, два или даже три, то делу это никак не поможет: кровопийцы просто натравят людей друг на друга, а выживших запрут в камерах и будут выпускать только на охоту, да и то – под своим чутким контролем. Выручить способен только «био»… ну, или более сильный шам, но где же такого взять?
А вот стальной «ящер», чисто теоретически, есть.
Внезапно Казимир резко сел и громко скрипнул зубами.
– Ну вот… началось… – услышал Игорь его тихое, но настойчивое шипение.
В следующий миг седовласый дружинник быстро встал на ноги и, подойдя к окну, полез наружу.
– Ты куда?! – воскликнул стрелец, хватая его обеими руками и пытаясь усадить на пол.
Однако Казимир грубо отпихнул его сапогом. Удар пришелся под дых, и Игорь, глупо шлепая губами, упал на пятую точку.
«Что это с ним? Шамы постарались?» – успел подумать стрелец, прежде чем его собственное тело против воли поднялось и устремилось следом за Казимиром, который уже выбрался наружу и теперь шагал к логову вампиров, нисколько не таясь.
Мысленно костеря ненавистных мутантов, Игорь отчаянно пытался вернуть себе контроль хотя бы над ногами, чтобы не несли его прямо в ловушку, но все было тщетно.
Не зря, ох, не зря вспоминал он досадную встречу с аспидом: то состояние мало чем отличалось от нынешнего. Разве что сейчас еще и сознание его постепенно стало отключаться. Поначалу это были лишь небольшие провалы, в пару-тройку секунд длиной: вот он стоит у подоконника, а вот уже находится снаружи, топчет потрескавшийся асфальт… вот смотрит на закрытую дверь здания, ту самую, бронированную, о которой рассказывал Казимир… а вот эта дверь уже открыта, и на пороге стоит крохотная фигурка ощерившегося шама…
«Хотя, может, это всего лишь морок?»
А провалы, меж тем, становились все длинней. Только что Игорь смотрел на спину Казимира, которая маячила слева, метра на четыре ближе к логову шамов. Потом случился провал, а когда сознание вернулось, седовласый дружинник уже пропал из виду. Стрелец хотел повернуть голову, чтобы оглядеться, но овладевшие его телом кровопийцы такой возможности ему, конечно же, не предоставили. Все, что мог делать Игорь, это шагать вперед, к открытой двери и шаму, который там застыл…
Навстречу своему новому хозяину.
Когда до настежь распахнутых ворот оставалось не больше полуметра, сознание дружинника ярко вспыхнуло и погасло.
И воцарилась тьма.
Игорь открыл глаза и уставился на бледно-голубое небо. Через огромную дыру в крыше была видна лишь четвертинка солнца, но в этом же была не только печаль, но и благо – ведь его безжалостные лучи не ослепили бедолагу стрельца сразу, едва он очнулся. Мир как будто милостиво предоставил ему небольшую передышку – мол, давай, приходи в себя, а потом уже обрушу на тебя все свои ужасы, включая мутантов, роботов и какой-нибудь совсем не уместный дождь, который затруднит видимость и сделает путешествие по московской Зоне еще опасней, чем прежде.
«Стоп. Я же уже не в Зоне, получается. Я в Митино… Или нет?»
Игорь повернул голову влево, но там находилась лишь кирпичная стена безо всяких намеков на окна. Справа, по счастью, было поинтересней – через прямоугольный проем, давно лишенный двери, парень увидел унылый пейзаж, ничем, в общем-то, не отличающийся от виденного в любом месте столицы: обшарпанные полуразрушенные здания, различный хлам, редкие уродливые растения и деревца.
В общем, особенно по таким приметам не сориентируешься, конечно. Надо вставать и нормально все осматривать.
Но сможет ли он снова управлять своим телом?
«Головой-то верчу как-то, – запоздало понял стрелец. – Значит и остальным смогу… наверное».
Дабы убедиться окончательно, он попытался коснуться кончика носа указательным пальцем левой руки. Получилось с первого раза, и, что интересно, никаких тебе резких болей и прочих «приятностей». Тогда Игорь проделал такой же трюк правой рукой. Снова удалось. Осмелев, стрелец принял положение сидя. Башка немного кружилась, но в общем и целом он чувствовал себя едва ли не лучше, чем прежде.
«А, кстати, почему я не в плену?» – вдруг задумался Игорь.
Странно, что эта мысль пришла в голову не сразу. И, тем не менее, вопрос был актуален, как никогда.
Он попытался вспомнить, что Казимир рассказывал про камеры для пленников. Решетки на окнах, на дверях, никаких тебе лишних отверстий, через которые может вылезти не в меру прыткий узник…
«Пока ни одного совпадения».
Та же дыра, через которую он любовался небом с тех пор, как пришел в себя – да через нее десять таких Игорей вылезут, при большом желании. А уж проем без двери – это и вовсе за гранью добра и зла. Понятно, что шамы могут вообще не запирать пленников, с их-то умениями. Но не с потолка же Казимир взял эти решетки и запертые камеры? Да и кровопийцам, пусть и самым грозным, тоже нужен отдых; постоянно управлять целой оравой людей, ежесекундно ломать их волю – на такой подвиг даже сильнейшие шамы вряд ли способны.
Хотя, как любил подчеркивать отец Филарет, «данный момент еще не до конца изучен и вряд ли когда-то будет», и Игорь не собирался подолгу ломать голову над ним.
Сунув руку в карман, он с удивлением обнаружил там пистолет. Да и меч, оказывается, валялся в паре шагов от того места, где до того лежал сам Игорь. Стрелец недоуменно нахмурился. Его, выходит, даже не разоружили! И как, интересно, это понимать?
Игорь снова завертел головой. Может, и Казимир лежит где-то поблизости? Но нет, седовласого дружинника нигде не было видно.
«Что вообще происходит?»
Игорь попытался восстановить цепочку последних событий. Сначала они с Казимиром открыли проход в Куполе, покинули Зону и оказались в Митино. Затем дошли до логова шамов и, спрятавшись в доме неподалеку, принялись изучать его снаружи.
«Что потом?»
Потом – плен. Не физический – ментальный. Тела обоих путников разом очутились в плену у кровожадных шамов, которые сначала выдернули из здания Казимира, а затем и до его товарища добрались. Стрелец смутно помнил, как выбирался из окна и рысцой бежал к дому, практически след в след за старшим товарищем, ставшим такой же безвольной куклой, как и сам Игорь. А вот то, что случилось дальше, парень уже не помнил. Последняя сцена, которая отложилась в мозгу – открытая дверь и уродливый трехглазый шам, стоящий у порога и широко улыбающийся спешащим к нему хомо.
Далее – провал. Ничего. Пустота.
И, наконец, пробуждение в разрушенном доме.
«Ничего не понимаю…»
Тут снаружи раздался пронзительный вой, и стрелец рефлекторно потянулся к пистолю. Он успел только вытащить его из кармана, когда на пороге возникла крысособака, да не простая, а «прожженная» в Красном Поле Смерти. Игорь уже встречал подобных тварей и в Строгино, и в Тушино. Похожая тварь однажды едва Громобоя не укокошила – благо, у стрельца тогда был автомат, и он, быстро сориентировавшись в ситуации, прикончил кровожадную тварь раньше, чем та загрызла нейроманта.