И речь сейчас шла не о Детях Механизмов, которые считали смыслом всей жизни умереть за своего любимого бога.
– Я спросил, где же твоя спутница, Природа? – терпеливо повторил Рупор. – С которой вы ушли в прошлый раз?
Дикарь вел себя так же развязно, как его предшественник, да и наряд, позаимствованный у покойного, добавлял сходства с давним знакомцем Громобоя. И все же это был не тот Рупор.
«Хотя… может, я просто чего-то не понимаю?» – подумал нейромант про себя, а вслух сказал:
– Ее похитили. Мои враги.
Глаза дикаря моментально налились кровью. Взвившись на ноги, он фанатично воскликнул:
– Кто посмел это сделать, о Великий?! Покажи его нам, и мы порвем его на части и скормим эти части твоему могучему аватару!
– Обязательно покажу, – с некоторым облегчением кивнул Громобой: он, в общем-то, не сомневался, что Дети Механизмов охотно ринутся в бой за своего кумира, но убедиться в таком рвении было приятно.
– Поверить не могу, что есть те, кто посмел бросить тебе вызов! – сказал Рупор, качая головой: судя по всему, его действительно удивили дурные вести, которыми поделился с ним нейромант. – Разве они не понимают, с кем связались?
– По-видимому, нет, – ответил Громобой. – И, как мне кажется, это дает нам весьма ощутимое преимущество. Согласен, Рупор?
– О каком преимуществе вы говорите, о Великий? – уточнил Голос Племени, недоуменно наморщив лоб.
Воздев очи горе, нейромант пожурил себя за недальновидность: ну с чего он взял, что эти дикари имеют достаточно ума, чтобы понимать его с полуслова? Вся их цивилизация есть вот этот вот дом; многому ли можно научиться, если с тобой живут условные сорок человек, из которых даром речи наделен только один?
– Враг думает, что я буду один, – терпеливо пояснил Громобой. – Вдобавок он полагает, что уже однажды меня… обманул, а, значит, легко обманет снова. А тут приду я, весь в гневе, да еще и с вами. Это и станет нашим преимуществом – то, что вы будете со мной.
Рупор, судя по гримасе, крепко задумался, и нейромант шумно выдохнул, раздосадованный такой твердолобостью собеседника.
«Впрочем, я и так знал, что они – не великие полководцы, – подумал бородач, скептически разглядывая сидящего напротив дикаря. – Да и не для того они мне нужны, чтобы стратегию обсуждать…»
– Теперь понял! – вдруг просиял Рупор. – Мы – ваше преимущество!
– Ну, можно и так сказать, – буркнул нейромант.
«Ну хоть что-то».
– Говори, куда идти, и мы пойдем! – пылко воскликнул Голос Племени.
– Я хочу знать, сколько ваших людей сможет отправиться со мной в логово врага, – хмуро глядя на собеседника исподлобья, произнес Громобой.
– Решать тебе, – с улыбкой ответил Рупор. – Если скажешь, мы пойдем туда все.
– Все? – удивленно выгнул бровь нейромант.
Хотя чему тут удивляться? Цель их жизни – служение Великому Механику, воплощением которого, в их понимании, является Громобой. И уж конечно, они подчинятся его прямому приказу – ведь что может быть лучше, чем напрямую получать распоряжения от своего божества? Бородач невольно вспомнил о различных лже-проповедниках, которые делали вид, что могут общаться с Великим Механиком, дабы дурить наивных прихожан.
Таких шарлатанов в Зоне Трех Заводов беспощадно четвертовали – в назидание.
Четвертовали бы и Громобоя, если б узнали, за кого он себя выдает. А учитывая тяжесть его греха, останки вдобавок наверняка бы еще и сожгли, а прах после развеяли по ветру, чтобы ничего более не напоминало о мерзавце, решившем выдать себя за Великого Механика.
«И это они еще не будут знать, что я ударился в христианство…» – усмехнулся про себя нейромант.
Он снова поднял взгляд на Рупора. Соблазн взять с собой кучу народа и, тем самым, максимально усложнить жизнь шамам был велик. С другой стороны, Громобой плохо представлял себе, на что в действительности способны живущие в Митино кровопийцы. Что, если они легко подчинят себе четыре десятка Детей Механизмов и обратят их всех против нейроманта? «Рекс», надо полагать, безо всяких проблем слопает дикарей, сколько б их ни было, но какой в этом смысл? Только время тратить, поедая собственное воинство… Глупо и бессмысленно.
Да и помимо неразумности такого плана – завалить логово шамов трупами – оставалась еще треклятая совесть, которую Громобой никак не мог изжить. Именно совесть не позволяла ему обречь на вымирание целое племя бесполезных, в общем-то, чудиков. Просто… ну не ему ведь решать, насколько они важны для мира в целом и для московской Зоны в частности? Это дикари его мнят божеством, а на деле он сам фактически такое же дитя Зоны, пусть и чуть более цивилизованное.
Честно говоря, глядя в преданные глаза новоиспеченного Рупора, Громобою захотелось попрощаться и уйти. Пользоваться добротой Детей Механизмов – все равно, что несмышленого ребенка дурить. Так же мерзко, так же подло.
Но, увы, сейчас у нейроманта просто не было иного выбора. Искать других союзников – значит, терять время на действия, которые могут вообще не принести никакого результата. После истории, которой с Громобоем поделился Игорь, бородач подозревал, что в Кремле не заинтересованы в поисках опального дружинника. Следовательно, единственные, на кого можно рассчитывать, это Рупор и его собратья. Такой вот неутешительный вывод.
– Половины от того числа, что у вас есть, – наконец выдавил Громобой. – Остальные пусть сторожат дом племени.
– Как скажешь, о Великий, – энергично кивнул собеседник.
Он резко вскочил с допотопного табурета и бросился к выходу из комнаты. Когда Голос Племени уже переступал через порог, его настиг оклик Громобоя:
– Рупор!
Дикарь резко остановился и, обернувшись, вопросительно уставился на любимого бога:
– Да, Великий?
– Скажи тем, кто останется, чтобы получше укрепили двери и окна, – задумчиво пожевав нижнюю губу, распорядился нейромант. – И ни в коем случае не выбегали наружу, как твой предшественник. Их задача – защищать племенной дом, в котором живут жены и дети, а не гоняться за мутами по Зоне. Вас и так немного, и я не хочу, чтобы вы вымерли окончательно.
– Пока ты заботишься о Детях Механизмов, Дети Механизмов не умрут, – весело ответил Рупор и вышел прочь.
Громобой, слегка растерянный, остался в комнате один. Когда шаги Голоса Племени стихли, нейромант с тихим стоном бессильно уронил голову на стол и зажмурился.
Если бы Бо видела его сейчас, она бы сразу поняла, до чего устал ее возлюбленный. Все, о чем он мечтал – это снова воссоединиться с драгоценной женой и очутиться где-то далеко-далеко от московской Зоны и всего ее «наследия» в виде мутантов, Полей Смерти, гигантских плотоядных роботов и бесстрастных киборгов.
Казалось бы – такая мелочь… Но на деле этими грезами жили практически все те люди, коих нео презрительно именовали «хомо». Весь Кремль мечтал об этом. Большая часть наемников – кроме тех подлых торгашей, для кого любая катастрофа – повод нажиться. Жители Зоны Трех Заводов…
Но всех их держали под треклятым Куполом, и Громобой вроде бы смирился с мыслью, что покинуть его невозможно…
Как вдруг появился Игорь и вручил ему билет на свободу. Билет в открытый мир.
Мысли путались. Одна часть нейроманта уже грезила о том, что после освобождения Бо они останутся за пределами Купола и будут искать покой там. Другая, консервативная, часть призывала не забегать вперед.
«Возможно, там еще хуже, чем здесь – тут-то мы, по крайней мере, все уже знаем!» – предполагала она, эта занудная часть.
Раздираемый сомнениями, Громобой тихо зарычал и в сердцах обрушил кулак на столешницу.
«Сначала – спасти Бо, потом – все остальное. Нельзя, нельзя заранее рассчитывать, что все разрешится удачно. Это – шамы, это – московская Зона. Тут все всегда идет наперекосяк!»
Резко встав, нейромант подошел к окну и уставился на далекий мерцающий Купол.
«Ждите, кровососы. Я скоро за вами приду».
Левой рукой он нашарил в кармане подаренную Игорем колбу.
Билет на свободу…
«Было б только, с кем ее разделить».
Происходящее казалось Игорю форменным безумием. Нет, он, конечно, понимал, что шамы не слишком заботятся о своих пленниках. Но бросать одного-единственного мечника, без кольчуги и поножей, на здоровенного дикого тура – это уж слишком даже для трехглазых кровопийц. Так никаких пленников не напасешься.
«С другой стороны, раз отправляют на подобные убийственные задания, значит, не особо и берегут», – мелькнуло в светлой голове.
Стрельцу снова вернули контроль над его телом, но Игорь прекрасно понимал, что воспользоваться этой призрачной свободой он не сможет. Стоит ему только задуматься о побеге, и новый приступ боли наверняка припечатает его к полу. А тут и тур на шум прискачет да с радостью разорвет бьющегося в припадке стрельца. Нет, спасти свою жизнь Игорь может, только убив дикое животное. Да вот только как это сделать при помощи одного лишь старого меча?
«Действуй, – раздался в голосе Игоря знакомый голос. – Иначе – боль».
Дружинник скрипнул зубами. Он, конечно же, нарочно тянул время, ожидая, что кто-нибудь – да те же нео – объявятся и прикончат тура вместо него. Правда, шам бы тогда, вероятно, все равно бросил свою марионетку в бой – дабы насладиться ее схваткой с лохматыми дикарями.
«Ладно, теперь-то толку об этом думать…»
Ладонь была влажной от пота, рукоять меча так и норовила выскользнуть, но Игорь упрямо сжимал пальцы, цепляясь за единственное доступное оружие, будто за спасительную соломинку.
«Могли бы хотя бы огнестрел дать, – со злостью подумал светловолосый стрелец. – Кто ж на тура с мечом идет?»
«Пленные хомо идут, – противно рассмеялся в его голове голос ненавистного шама. – Потому что иначе им будет боль!»
В позвоночнике стало неприятно покалывать. Этот дискомфорт лишь отдаленно напоминал о вспышках былого масштаба, но он явно служил своеобразным предупреждением – мол, если не пойдешь прямо сейчас, боль вернется и попросту тебя уничтожит. Решив, что медлить больше нельзя, Игорь на полусогнутых устремился к туру.