Это были мысли некого Майка Хадсона.
Мара абсолютно не знала, кто он такой, лишь всплыло в сознании имя и один факт: Майк Хадсон давно мертв.
Сквозь мощные потолочные перекрытия доносились отзвуки боя. Мара сидела на краю кровати и глядела, как с балок, реагируя на очередной взрыв, срывается пыль. Покрытый старым линолеумом пол холодил ее босые ноги. Мара пыталась разобраться, что происходит за стенами лазарета.
Происходило явно что-то тревожное. Похоже, пришла пора покинуть чистенькую и уютную больничную койку. Да, сил нет, и раны болят, но бездействие может привести к тому, что она больше никогда не увидит Сияну. Сойти с пути, когда она уже почти у цели, означало предать саму себя, Сияну и даже Лана…
Она встала. Подождала, пока отпустит головокружение и тошнота. Затем пошла вперед.
Шестипал не запер двери. Неплохой он все-таки парень, хоть и себе на уме.
Мара двинулась вдоль коридора навстречу грохоту сражения. Она была в одном синем халате на голое тело, правая рука не двигалась. Ни одежды, ни ботинок. Ни оружия, – стилет отобрали ее благодетели и куда-то спрятали.
Выстрелы, разрывы гранат, тяжелые, гулкие шаги.
И чужие мысли – как поездка по ночному шоссе на набравшем предельную скорость спортивном авто.
Мара не знала, каково это – гнать на пижонской тачке по автобану, игнорируя правила дорожного движения.
Но это было хорошо знакомо Майку Хадсону. Вся его жизнь была словно погоня за несбыточной мечтой.
Мара на ходу закрыла глаза и начала зондировать прилегающее к бункеру пространство. Поток чужих мыслей подхватил ее, точно сильное речное течение, и унес далеко. Так далеко, что она и представить себе бы не смогла, появись в ее обычной жизни такая необходимость. Из носа лилась горячая кровь и капала на халат, но Мара не замечала неудобства. Она шла к выходу, словно сомнамбула, или словно находясь под контролем Повелителя Туманов.
Майк Хадсон закончил работу над новым улучшенным радионейронным интерфейсом. Теперь командный робот серии «А» мог управлять бо́льшим количеством боевых единиц. Будь проклята война, но именно в военных целях совершаются самые прорывные открытия. Майка похвалило руководство, позвонил сам вице-президент из штаб-квартиры в Вашингтоне и посулил повышение. Майк был доволен, он заехал в «Холфудс» за тортом, вином и сигарами. Домой он ехал, выжимая из «Порше Кайен» 2018 года все, на что была способна эта машина. Дорожная полиция закрывала глаза на дерзкое авто с номерной сигнатурой министерства обороны. Госпожа Президент, выступая на радио, рассказывала об успехах на Московском и Северном Ленинградском фронтах. О том, что Восточное Побережье до Сан-Франциско до сих пор занято русскими боевыми мутантами, обладающими D-геном, госпожа Президент в этот раз ничего не сказала. Все и так понимали, что геноморфы типа «Дружинник» без тыла и снабжения долго не продержатся. После того, как биороботы «КиберЯдра» отбили Ванкувер и вернули канадско-американскую границу под контроль Коалиции, спецназовцы-мутанты оказались отрезанными от своих баз на Аляске. Какую-то поддержку «дружинникам» оказывает флот, но в Тихом океане сейчас война похлеще, чем на московском направлении. К счастью, все это происходило далеко от Провиденса, поэтому вечерами здесь еще можно было наслаждаться вкусной едой, выпивкой и любовью…
– Я от тебя ухожу, – с ходу заявила Ким, после того как Майк ступил за порог своего дома.
Красавица Ким уже была слегка пьяна, собранные сумки стояли возле дверей.
Майк поставил на пол торт и бутылку. Коробку с сигарами оставил в руках.
– Давай, не сегодня, а? – попросил он, делая попытку обнять жену.
– Ты знал об Артуре, да? – спросила она обвиняющим тоном.
Да-да, Артур… Печальная страница истории корпорации «КиберЯдро», печальная страница истории семейства Хадсонов.
– Давай, не сегодня? – повторил Майк, чувствуя, как у него начинает неметь лицо.
– Ты знал о нас с Артуром? – теперь в голосе Ким зазвучал вызов. Она подбоченилась, узкие джинсы выгодно обтянули спортивные бедра.
– Что я должен был знать?.. – Майк не подал виду, что он ошарашен. В ход пошли металлические интонации, которые он обычно использовал в общении с подчиненными.
– Что мы с ним спали? – у Ким были карие с прозеленью глаза, и теперь Майк видел, что эти зеленые точки мягко мерцают, отражая свет бра.
Он подумал об Артуре, которого нашли в его холостяцкой квартире, о мозговом веществе, которым тот написал на стене абстрактную картину, выстрелив себе в рот из «Магнума». Майку стало смешно, он не удержался и хихикнул.
Ким отвесила ему хлесткую пощечину. Майк ударил ее по лицу коробкой с сигарами: это было не больно, но страшно унизительно и неприятно. Сигары рассыпались по полу.
– Ты меня ударил! – лицо Ким покрылось багровыми пятнами, но от этого не стало менее хорошеньким.
– Ты меня тоже, – пожал плечами Майк. Он поставил ногу в туфле на кадку с декоративной пальмой и начал развязывать шнурки. Пока он снимал один ботинок, затем – второй, Ким открыла двери и выволокла наружу свои сумки. Майк не поднимал на нее глаз, делая вид, будто целиком поглощен своей обувью.
Дверь захлопнулась, Майк забрал торт и бутылку, прошел в гостиную. В комнате сильно пахло духами Ким. В гараже завелась машина.
– Дура, – проговорил Майк, поняв, что Ким сама села за руль. В ее-то состоянии! Появилась мысль выскочить из дома и вытащить стерву из ее «Тойоты» сливового цвета, если понадобится – за волосы. Пусть отправляется, куда она там собралась, на такси. Но в таком случае они будут вынуждены провести какое-то время вместе. А это значит – смотреть друг другу в глаза, о чем-то говорить, что-то выяснять; возможно, будут слезы, упреки, угрозы, и все – на повышенных тонах… Майк поморщился. Нет-нет-нет, пусть катится к чертовой матери: не маленькая девочка, отдает отчет своим поступкам.
«Тойота» выехала из гаража, выкатила на улицу, зацепив задним крылом почтовый ящик. Ким вела нервно, впрочем, она и в добром расположении духа была неважным водителем.
Когда гул «Тойоты» смешался с шумом города, Майк включил телек, открыл вино, достал из холодильника ветчину и банку консервированных бобов. Он принялся механически поглощать пищу, запивая ее вином прямо из бутылки. При этом он старался не впускать в голову лишние мысли. Канал «CNN» передавал тревожные новости: недалеко от Манхэттена была замечена русская подводная лодка, «дружинники» укрепились в Санта-Розе и Вальехо и вот-вот перейдут в наступление на Сан-Франциско, сквозь японский кордон прорвались универсальные десантные корабли типа «Мистраль», которые перед началом мировой заварухи так незадачливо продала России через третьих лиц Франция, и «дружинники» в эти минуты наверняка получают серьезное подкрепление.
После новостей началось ток-шоу, в котором битый час переливали из пустого в порожнее: мол, а стоило ли вообще начинать войну с Россией, и что теперь делать дальше: продолжать эскалацию или пойти на попятную и перевести все в переговорное русло? Приглашенный в студию сенатор Маккейн сказал, что в сложившихся условиях он завидует тем, кто отдал свой мозг для инсталляции в корпус боевого биоробота: в случае ядерного апокалипсиса шанс уцелеть у них будет выше, чем у тех, кто, как он сказал, «цепляется за греховную оболочку из мочи, соплей и жирного мяса». Сам Маккейн подтвердил, что после того, как будет принят бюджет на следующий год, он отдаст свой мозг «КиберЯдру» для последующей установки в «Рекса», которого он уже выбрал. Дескать, всегда чувствовал родство с этими хищниками, и, поскольку он уже в преклонном возрасте, то пора ему продолжить служить стране в ипостаси биоробота на передовой.
На второй половине бутылки вино показалось Майку приторным и невкусным. Он достал из бара початый «Бурбон», отыскал на кухне стакан из толстого стекла, открыл банку оливок и снова сел перед телевизором. Продолжать смотреть новости и политические шоу желания не было. Если бы кто-то поинтересовался мнением Майка, то он бы сказал, что нападать на русских было тупо. Но, поскольку сделанного уже не вернешь, то он, как и любой стопроцентный американец, желает своей стране только победы.
Майк вывел на экран телевизора содержимое жесткого диска, выбрал директорию, в которую он не заглядывал с тех самых пор, как на горизонте начали сгущаться тучи грядущей войнушки. В папке находились файлы видеопрезентаций ранних работ Майка, а также его друзей и коллег, которые были сделаны для НАСА. Эти ролики впоследствии не стали засекречивать, поскольку показанные в них прототипы роботов мало походили на боевые единицы, которые сейчас собирает «КиберЯдро».
Майк запустил видео. На глаза сами собой навернулись слезы, а зубы застучали по краю стакана с ледяным виски. Эти люди, которые улыбались и что-то вещали полными юношеского энтузиазма голосами, давно превратились в призраков. Артур – кузен, надежда и опора Майка, его правая рука, блестящий молодой ученый. О чем он думал, когда засовывал себе в рот воняющим маслом и железом ствол револьвера? Чэнь Ли Цзяо… Ему повезло сбежать на родину до того, как всех американцев китайского происхождения стали закрывать в лагерях для неблагонадежных на краю аризонской пустыни. Ева Миддельхауф… С первых дней она активно выступала против войны, тусовалась со всякими психами и изгоями, занималась организацией пикетов и митингов. Ее лишили ученых степеней и всех званий, ее лишили работы. В конце концов, кто-то решил, что Ева, которой в США терять больше было нечего, может переметнуться к врагу. Нельзя было позволить, чтоб такой первоклассный спец по робототехнике стал сотрудничать с русскими… Труп Евы нашли в стоках одной из бостонских фабрик. У нее был прекрасный мозг с высочайшим нейрокинетическим потенциалом… Увы, но к тому моменту, когда тело обнаружили, ни одна его часть уже не годилась для донорства.
Во внутреннем кармане пиджака завибрировал телефон. Руки Майка были ватными, непослушными, а сам телефон оказался почему-то скользким, и он дважды упал на пол, прежде чем Майк смог поднести трубку к уху.