– Между прочим, он мне склеил перепиленную берцовую кость, – сказал Титан. – Причем – в полевых условиях. Поэтому, зуб даю – этот товарищ способен на многое!
У Палыча от этих слов посветлело лицо.
– Да! Пусть попробует, командир! Если есть шанс…
– Да… он же!.. – Бродяга Вик возмущенно фыркнул. – Он нестерилен! – это, наверное, было самое дипломатичное определение, которое подходило Свалочнику.
– Я прокалю манипуляторы, – прогудел человекоробот, продолжая ощупывать застывшие в одном положении искусственные руки живыми.
– Но повреждения тканей мозга могут оказаться необратимыми! – продолжал упрямиться Бродяга Вик. – Даже если Мара выживет под ножом, то она может лишиться памяти! Оказаться парализованной!
– Моя плоть постоянно разлагается, – сказал Свалочник. – Но специальная железа, – он положил ладонь кибернетической руки на брюхо, – вырабатывает регенерон для восстановления. У меня есть небольшой запас. Я введу его в поврежденную часть мозга Мары. И будь что будет.
Лан, Палыч и Титан смотрели на Свалочника почти так же, как кремлевские Хранители Веры глядят на иконы. Лан внезапно вспомнил историю Апостола, которую рассказал покойный Азиз Турок. Апостол ожидал прихода кибернетического мессии на убитую глобальной войной землю… Кто знает, может этот Апостол был не такой уж псих, и в чем-то не ошибался.
– Ладно, – протянул Вик. – В конце концов, для Мары это может быть последним шансом. Я распоряжусь, чтобы ее подготовили к операции.
– Спасибо, командир! – воскликнул Палыч.
– Спасибо! – в один голос проговорили Лан и Титан.
– Не за что пока, – проворчал Вик, а потом покосился на Свалочника. – Вот, на него уповайте, а мое дело будет маленькое – патроны подносить.
…Лан видел через стекло, как Маре бреют голову. Прекрасные русые с рыжим отливом волосы падали на пол тяжелыми обрезами, точно умершие на лету птицы. Затем к Маре подошел Бродяга Вик. Лан заметил, что единственный глаз лидера общины как будто наполнен ртутью. Говорят, это был верный признак того, что Вик использует свои сверхспособности. Вик начертил синим фломастером на голом черепе Мары несколько пунктирных линий, а потом еще поставил крупную точку – словно «яблочко» на мишени. Его движения при этом были предельно скупы и выверены, Вик действовал будто в сосредоточенном трансе.
Из коридора потянуло дымом, копотью и горячим железом. Это Палыч при помощи заправленной спиртом паяльной лампы прокаливал Свалочнику кисти его кибернетических рук. Свалочник подставлял ладони бьющему из форсунка голубому пламени. На человекоробота была надета, подобно римской тоге, хирургическая занавеска для полевого госпиталя. Свои человеческие руки он спрятал под этой импровизированной одеждой.
Приготовления быстро подошли к концу, Мару перевезли на видавшей виды каталке в операционную. Двери с закрашенными белой краской оконцами плотно закрылись.
Лан поднялся из бункера на поверхность. Тут же он увидел Палыча и его шерстистого друга. Палыч набивал дрожащими пальцами курительную трубку.
– Тебя же Павлом зовут? – спросил Лан бойца.
– Шестипалом, – ответил тот. – У меня нет человеческого имени. Палыч – это просто прозвище.
– Понятно, – Лан повернулся к его шерстистому товарищу. – А тебя, вроде, Серым зовут?
– Сергей я, – ответил шерстистый. – Серый – прозвище для друзей.
– Ладно, принято, – Лан огляделся. Вокруг были развалины некогда основательных и грамотно собранных построек. И снова – следы био всех видов. Зато людей – раз-два и обчелся. Кроме дюжины не очень ловких полумутов никто не занимался восстановлением поселка, остальные, наверное, зализывали раны. – И как вам удалось выстоять?.. – он покачал головой.
– Затянешься? – Палыч предложил Лану раскуренную трубку.
– Не, – отмахнулся Лан. – Не пробовал и не собираюсь. Не принято это у нас.
– И выстояли, и погнали их ссаными тряпками, что только стальные пятки засверкали, – ответил на предыдущий вопрос Лана Серый.
– Ты давно знаком с Марой? – спросил в свою очередь Палыч.
– Не так, чтоб очень, но знакомство было то еще… – ответил Лан, припоминая, как в подвалах Арены Мара едва не пырнула его стилетом.
– А я, представь себе, почти с рождения, – сказал Палыч, на что его товарищ удивленно присвистнул – видно, для него это была тоже новая информация. – Но, как ни странно, я ее почти не знаю… Как она бы отнеслась к вашему предложению защитить Одинцово?
Лан пожал плечами.
– Я вижу только, что с людьми у вас не густо, – проговорил он. – Зато в Одинцово – полно работящего народу, но совсем нет приличного оружия, – Лан бросил красноречивый взгляд на АК, который висел у Серого на плече. – По-моему, выгода от вашего сотрудничества была бы очевидна.
Шестипал и Серый переглянулись.
– Смысл в твоих словах есть, – сказал Палыч. – Только кретин его не увидит. Но никакого сотрудничества не будет. Пойми – слишком долго тянулась вражда. Слишком много турьего дерьма между нами.
– Ага. Горы, – вставил Серый.
Лан вспомнил, как корчило и корежило одинцовских обитателей, когда они, преодолев себя, просили его обратиться за помощью к ненавистным мутам. Наверное, и действительно у этого союза шансов нет. Все моральные силы Лана были уничтожены переживаниями о Маре, в этот момент ему была безразлична судьба двух соседствующих общин.
– Ребята, поступайте, как знаете, – сказал он бойцам Власихи. – Даст бог, Мара выживет… Мы заберем ее, заберем Сияну и вернемся в Москву. А вы уж тут как-нибудь сами… – сказав это, он отвернулся и пошел искать Титана.
Шестипал постучал мундштуком трубки по передним зубам. Палыч думал о том мысленном обещании, которое он дал Маре. Имеет ли силу слова клятва, невысказанная вслух? Впрочем, Шестипал был готов и сейчас пойти за Марой в ад, чтобы помочь вернуть ей то, что было у нее несправедливо отнято.
– Ненавижу семейные разборки, – сказал Титан Лану, когда тот рассказал киборгу о разговоре с бойцами. – Я узнавал, треть населения Власихи – это выходцы из Одинцово, представляешь? Налицо очередная семейная разборка. А я их не-на-ви-жу. Ну, ты в курсе, брат…
Бродяга Вик пытался читать мысли собравшихся в штабе. Дед Денис явно хотел как можно скорее вернуться к восстановлению автоматической охранной системы. О чем думал Шестипал – было понятно без всякой телепатии: о девице, которая сейчас отходит от наркоза, все его мысли. Вроде, боец – не промах, а Мара его одним взглядом на лопатки положила. И правду говорят, что красота – убийственная сила. Чужак Лан сидел, словно в ступоре, ему было не до переговоров – та, ради кого он пришел сюда из самого Кремля, будет жить. Интересно, удастся ли уладить конфликт интересов, который неизбежно возникнет у Шестипала и Лана? Бродяга Вик в этой связи болел за своего человека.
Ну, а что творилось в голове у лысого мощного старика по имени Титан, Вик понятия не имел. Титан сидел у самых дверей, вдали от всех, и исчерченное серебристыми дорожками лицо было непрошибаемо.
– Вначале я должен поблагодарить, – сказал Вик. – Ваш Свалочник провел пять сложнейших операций. Он спас жизнь Маре и четырем нашим бойцам. И с каждым он поделился своим регенероном. Поэтому совесть и элементарная благодарность мне не позволит просто так спустить на тормозах то дело, с которым вы пришли к нам. Мы готовы обсудить возможную военную помощь Одинцово в обмен на припасы и… и нам действительно очень нужны люди, которые в свою очередь помогли бы восстановить общину.
– Прекрасно, – проговорил, подпирая щеку кулаком, Лан. – Я рад это слышать. Да здравствует разум, да сгинет маразм.
Его друг Титан холодно усмехнулся.
– Само собой, речь пойдет о добровольцах, – продолжил Вик. – И мы не сможем выделить вам большой отряд. Сами понимаете, что наша оборона нам важнее.
– Добровольцы есть, – это был, конечно же, Палыч, которому, очевидно, не терпелось в пекло. – Я и все мои люди – Серый, Славик, Припой. Даже Кузя – и тот согласен.
– Славик ранен, а Кузя – эх… – Вик вздохнул. – Кузя даже не понимает, на что ты его поведешь. Может, не стоит пороть горячку, а более вдумчиво подойти к набору людей?
Палыч нетерпеливо тряхнул головой.
– А что тут думать? Мои люди – наиболее боеспособны, надежны и мотивированы. Никто не справится с задачей лучше, чем они. Свалочник уже отлил Славе своего регенерона, он поправится. А для Кузи наш отряд – вроде семьи, – он поглядел Вику в глаз, поиграл желваками и добавил не без обиды: – Вы разделили нас в бою за общину, это ни к чему хорошему не привело.
Вик переглянулся с дедом Денисом, затем принял решение:
– Ладно. Идите.
Шестипал кивнул.
– Мы будем готовы выступить в любой момент.
– Погодите! – вдруг подал голос Лан. Все повернулись к нему. – Погодите, – повторил он. – Я правильно вас понимаю: вся помощь, на которую мы можем рассчитывать, это четыре раненых бойца и деревенский дурачок?
Шестипал покраснел от возмущения, глаза его истово засверкали.
– Тем ценнее эта помощь, Лан, – неожиданно высказался Титан. – Они отдают последнее.
– Мы или выполним задачу или с честью погибнем! – заявил Шестипал.
Лан кое-как удержался от улыбки: и где этот доблестный воин замкадья успел нахвататься таких речей? Неужели во Власихе сохранились довоенные книги про крутых героев?
– Еще мы выделим оружие и боеприпасы, – сказал Вик. – Дед Денис, мы с тобой это уже обсудили, верно?
– М-да, – крякнув, протянул дед. – У нас есть совсем древние ППШ и даже десяток винтовок Мосина. Осели в свое время на дне арсенала. Все рабочее, в масле, все стреляет, недавно проверяли. Мы отдаем их в Одинцово, пусть тамошние осваивают.
Лан кивнул, на душе сразу стало спокойнее. ППШ – это, конечно, не АК, но огнестрел есть огнестрел, штука, куда более эффективная, чем копья и арбалеты. К тому же у ППШ – хорошая останавливающая способность, и в бою на близких дистанциях против облаченных в доспех шайнов сработает не хуже «калаша». А винтовка Мосина – вообще легендарное оружие, если подходящий боеприпас подобрать, то можно и в небольшом био дырок наделать.