Титан усмехнулся.
– Мы забрали, – ответил он загадочно. – А едем мы в Одинцово.
Мара поджала губы, сердце ее забилось быстрее.
Одинцово.
Наконец! Все-таки в этой жизни она что-то сделала правильно, и удача возблагодарила ее.
Одинцово!
После стольких лет сомнений и бессмысленного насилия, после километров пути по развалинам гигантского города, по хищным чащам и продуваемым всеми ветрами пустырям – она у цели!
Ей захотелось взвизгнуть еще раз, но сил на это уже не нашлось.
До прибытия в Одинцово она должна вернуться в форму! Иначе – как она отстоит свое право на сестру? Да ее же на смех поднимут, если она вернется в изгнавшую ее общину, словно груз немощный!
Впрочем, не в мускулах заключалась ее основная сила. Она, конечно, основательно довела себя до ручки, используя телепатию, но ее способностей хватит, чтобы вскипятить мозги всем, кто вознамерится встать между ней и Сияной. В тот же момент Мара поняла, что опухоль тревожит ее не так сильно, как обычно: видимо, эта сука из дикого мяса уже вдоволь напилась ее крови и на какое-то время решила утихомириться, ослабить захват раковой клешни.
– Кой-кой! Я нашел! Я! – услышала она невнятный лепет. – Кузя молофец! Нашел Мару в пауке!
Она опять повернула голову: оказалось, что рядом со странной повозкой теперь идет слабоумный паренек из Власихи. Мара поморщилась, ожидая притока разрозненных и сумасбродных мыслей инвалида.
– Кой-кой! Офинцово идем! – Кузя постучал себя в грудь и улыбнулся во весь рот. – Кой-кой с тобой!
Мара осознала, что не слышит мысли Кузи. Более того, она видела его, слышала, чувствовала исходящий от него мускусный запах, но ментально, на телепатическом уровне, не ощущала его присутствия. Голова деревенского внезапно оказалась закрытой для нее, как и металлизированный череп Титана.
Мара растерялась. В ее восприятии мира наметилось некое противоречие.
– О! Очнулась! – Кузю догнали два небритых мужика в бесформенных, много раз залатанных комбезах. В карманах разгрузок, которые носили оба типа, магазины для АК соседствовали с плоскогубцами и отвертками. – С возвращением в мир живых!
Этих людей она помнила – технари, вытащившие ее из короба «Коллектора». Но и они оказались «невидимыми» для ее дара. Мара сосредоточилась и попыталась прочесть мысли Припоя, но потерпела фиаско. Никогда еще телепатия не давала такого серьезного сбоя, и Мара не на шутку испугалась.
– Титан! Что со мной происходит? – она схватилась за голову, ладони и пальцы прикоснулись не к густым волосам, а к коже, сквозь которую едва начала пробиваться пока еще колючая поросль. – Моя голова! – воскликнула Мара в отчаянии. – Что со мной? – затем на ее лице появилось некое подобие понимания, а глаза наполнились слезами. – Что со мной сделали?
Она отбросила одеяло, попыталась перевалиться через борт транспортного средства. Страх – густой, липкий, сводящий с ума – заставлял ее бежать, очертя голову, куда глаза глядят – в лес, с самую глухую чащу, подобно смертельно раненному зверю.
Припой и Слава поймали ее за плечи и не позволили упасть на обочину. Приложив силы, снова усадили на носилки.
– Свалочник! – заорал Титан. – Стоп машина!
Странная телега дернулась и замерла.
– Мара, спокойно! – киборг навис над девушкой. – У тебя шок, но сейчас он пройдет.
– Титан! – она снова предприняла попытку подняться.
– Смотри на меня! – он вцепился Маре в плечи и встряхнул, рискуя сломать ей хребет. – Все будет хорошо, никто не даст тебя в обиду!
– Титан!
– Сейчас Лан подойдет! Он ушел с Палычем разведать дорогу, но вот-вот они оба вернутся…
– Титан! – она не слышала киборга. – Что со мной сделали?
С той же мукой, с какой внезапно ослепший или оглохший человек осознает, что потеря важного чувства – это не сиюминутный «глюк» нервной системы, а нечто окончательное и необратимое, Мара принимала свое неожиданное ограничение возможностей.
– Тебе спасли жизнь.
Мара с ужасом и изумлением уставилось на существо, состоящее из разлагающейся плоти и кибернетических узлов. Оно встало бок о бок с технарями из Власихи.
– Опухоль едва не убила тебя, – проговорило существо глубоким и запредельно спокойным голосом.
– И что?! – вспылила Мара. – И что?! Этот дар был моим оружием! Моим главным оружием! Моя опухоль! Мой дар! И мои мозги! Я никому не разрешала ковыряться в них! – она развернулась к Титану. – Мне нужно мое оружие, чтобы забрать Сияну! Что я смогу без него сделать? Как я без телепатии? Кто я без телепатии? – частила она в истерике.
– Ну, я же как-то обхожусь без телепатии! – с наигранным весельем отозвался Титан. – И ты обойдешься! Ты – настоящий боец! Ты – вице-чемпион Арены!
– Какой из меня боец, если я и меча в руках не удержу! – по щекам Мары градом катились слезы. – Какой из меня теперь боец! Ни сил! Ни здоровья! Ни дара! У меня ничего больше нет! И я не смогу забрать Сияну!
– Обидели мышку! Накакали в норку! – усмехнулся Припой, повернувшись к Маре спиной.
– У тебя есть друзья, – увещевал Мару мягким голосом Титан. – Успокойся, детка! Ты была при смерти, и жить тебе оставалось – всего ничего. Мы приняли решение, и это, уверяю тебя, было правильное решение. Что сделано – то сделано. Все будет…
– Кто? Кто меня резал?!
– Он, – все указали на Свалочника.
– Он?.. – Мара задохнулась от смеси негодования и отвращения. Ей становилось невыносимо от одной мысли, что это существо прикасалось к ней своими лапами. – Он?..
– Да ты не обращай внимания на то, как он выглядит! – снова заулыбался Титан. – Свалочник – хирург отменный…
– Ты можешь вернуть опухоль обратно? – в ее тоне читалось отчаяние утопающего, цепляющегося за соломинку. – Вставить ее туда, где она была раньше?
Технари переглянулись. Припой, не скрываясь, покрутил пальцем у виска.
– Это невозможно, – ответил Свалочник.
– Почему? – не поверила Мара. – Где моя опухоль? Куда ты ее дел?
– Я ее съел, – чуть смутившись, признался Свалочник. – Белки все-таки… не пропадать же… халява… – пояснил он сбивчиво.
Скорбь и отвращение на лице Мары сменились рафинированной ненавистью. Титан отлично знал, каков вице-чемпион Арены в битве, поэтому он поспешил обнять ее, зафиксировав, таким образом, на безопасном от Свалочника расстоянии.
– Тише-тише, малыш, – прогудел он Маре на ухо, поглаживая бритый затылок девушки широченной ладонью. – Тебе сделали сложную операцию, тебе нельзя нервничать и дергаться по пустякам.
– А может тот регенерон, который Свалочник ввел ей в голову, еще не подействовал? – предположил Припой.
– Титан… я ничего не слышу… – Мара зажмурилась, от рыданий ее голос осип и стал почти неузнаваем. – Ни одной мысли… Как же я в Одинцово?.. Меня же на смех поднимут…
– Никто не посмеет тебя обидеть, – терпеливо увещевал киборг. – Мы скоро уже будем на месте и порешаем все проблемы. Не беспокойся, отдыхай, набирайся сил… Впереди та еще битва, – не удержался он от мрачноватого прогноза.
– Еще бы, ведь одинцовская община – крысособаки паршивые, – сквозь слезы согласилась Мара. – Они не позволят по-хорошему забрать Сияну. Они и разговаривать с такими, как мы, не станут… за ворота не пропустят! Придется прорубаться, а там их – сотни… А у меня – ни дара, ни сил…
– Вообще-то, мы идем драться не с ними, а за них, – осторожно вставил Слава. – Мы теперь, вроде как, друзья.
Мара уперлась ладонями в продолжавшего баюкать ее Титана и заставила его отстраниться. Перевела взгляд на технарей и вопросительно вскинула брови.
– Ну… – протянул Припой. – Это еще вилами по воде писано, что мы друзья. Но предпосылки такие появились.
– Мы что – не будем воевать с Одинцово? – уточнила Мара, впадая в еще больший ступор от происходящего.
– Пока нет, – кротко улыбнулся Титан. – Ты только, пожалуйста, не волнуйся.
Мара откинулась на свою лежанку, вцепилась пальцами в собственные плечи и заскрипела зубами.
– На Одинцово пошли войной какие-то неместные, представляешь? – с наигранной несерьезностью принялся объяснять Титан. – А тут нас с Ланом принесло, мы, не разобравшись, в битву… Я завалил какого-то важного мальчишку – то ли принца, то ли князя, и теперь большого побоища не избежать. А поскольку я, так или иначе, во всем этом виноват, то мы с Ланом решили выступить на стороне Одинцово…
– Что за бред ты мелешь, Тит? – со страданием проговорила Мара. – И где Лан?
Ответить ей не успели. Раздался сердитый командирский голос:
– Почему остановились?
Мара узнала Шестипала.
– Она очнулась, Палыч, – бросил недовольно Припой.
– Скандалит, – дополнил друга Слава.
Мара услышала, как шуршат по сухой траве ботинки.
– Очнулась?
Праздно околачивающихся у борта Кузю, Припоя и Славу потеснили запыхавшиеся и раскрасневшиеся от бега Лан и Шестипал.
– Мара! Мара! – по очереди воскликнули они.
– Лан! – она не поверила своим глазам, хотя Титан несколько раз упоминал об участии Лана в разворачивающихся событиях. Да и очень сильно изменился Лан с их последней встречи: стал шире в плечах, мощнее. Лицо изменилось, взгляд… Сразу становилось понятно, что эти глаза повидали чересчур много ужасных вещей и, самое главное, их уже ничего не пугало, – Лан был готов к встрече с бесчисленными ликами смерти на своем пути воина. Движения изменились – стали плавней, короче, точнее. Шрамов добавилось, половины уха – как не бывало… – Лан, что с ухом? С нео боксировал? – в другое время ей не нужно было тратить дыхание и время, чтоб найти ответ на столь простой вопрос. Скорбь по утраченному дару стала еще глубже.
– Какой-то маркитант отстрелил.
– Лан! Что со мной сделали? Зачем?
Не нужно было иметь сверхъестественные способности, чтобы понять, что на душе у воина из Кремля – непривычная для него нежность и радость. Однако слова Мары заставили светлые чувства поугаснуть. Радость сменилась недоумением. А Шестипал проговорил встревоженно: