– Ух ты! – Хряп взял перстень в ладонь и, сжав ее горстью, поднес к лицу. – Классная штучка. Где добыл?
– Где добыл, там уже нет. Купишь? Я знаю, у тебя деньги водятся.
– Да какой там… А сколько просишь?
– Сорок червонцев. Считай, задаром отдаю.
Хряп отрицательно покачал головой:
– Нет у меня таких денег.
– Не жмись, Хряп. Это же по дешевке.
– Нет… Если дешево, то чего ты за столько продаешь?
– Потому что деньги нужны позарез. Во! – Хряп провел ладонью по горлу. – Задолжал на тотализаторе, надо срочно отдавать. А ты потом на рынке перепродашь при случае – верный бизнес. Ну?
– Да нет у меня столько монет, говорю же… А ты Игнату предложи. У него деньги всегда водятся.
Фрол скривился, как от зубной боли, и воскликнул:
– Так я ему и задолжал!
– Вот и рассчитайся с ним перстнем.
– Я пробовал. Но он всего пятнадцать монет предлагает. Это же жмот! И отсрочки по долгу больше не дает.
– Ну, не знаю…
– Хотя бы за тридцать, – умоляюще произнес Фрол. – Ты же знаешь, что у нас с должниками делают.
– Знаю. Не надо на тотализаторе в долг играть.
– Лечить меня будешь? Я сам умный.
– Не буду, умник. Но купить не могу. – Хряп встал и сунул перстень в руку приятелю. – Я пошел.
– Стой. Купи в рассрочку. Двадцать сегодня, десять потом.
– Нет.
– А, черт с ним! Бери всего за двадцать пять.
– Нет… А ты Гермесу предложи. Вот у кого денег немерено.
Лицо Фрола резко поскучнело. Он засунул перстень в карман и буркнул:
– Нет, Гермесу предлагать не буду.
– Почему?
– Потому что он больше не даст… Если надумаешь за двадцать пять – приходи. Верное дело, зря ты жмешься. На рынке запросто за пятьдесят толкнуть можно. А то и за шестьдесят.
– Я бы взял. Просто лишних монет сейчас нет. А хорошего покупателя еще найти надо. – Хряп задумчиво посмотрел на Фрола. – Так ты пока в госпитале?
– В госпитале. Нога что-то нарывает. Видимо, какая-то дрянь в рану попала, пока я до Стадиона добирался. Лекарь говорит – подождем до утра. Вдруг инфекция какая.
– Понятно, – сказал Хряп. – Выздоравливай.
Гермес считал себя исключительно умным и проницательным человеком. И его относительная лояльность к Тиму объяснялась, в частности, тем, что он не любил признавать своих ошибок. Получалось, если Тим изначально выдавал себя не за того, кто он есть, то Гермес лопухнулся, как последний фраер? Нет, теоретически такое возможно, и на старуху бывает проруха, но…
Весь вечер старшина нервничал, не зная, правильно ли он поступает. Его деятельной и мстительной натуре претила мысль о том, что сейчас где-то по Стадиону бродит предатель и в ус не дует. Более того – вполне возможно, вынашивает новые злодейские замыслы. А он, Гермес, вынужден терпеть и выжидать.
Почему вынужден? Да потому что больше всего опасается спугнуть агента капитолийцев. Если тот, почуяв неладное, сбежит, то ищи потом ветра в поле. Нет, торопиться нельзя. Не зря в народе говорят, что поспешность нужна при ловле блох.
Можно, конечно, хоть сегодня вздернуть на дыбу Тима или Фрола. Кого угодно можно вздернуть, было бы желание. Да вот только человек слаб и под пыткой вполне способен оговорить себя. Или кого-то другого. А что потом?
На столе перед старшиной лежал список, составленный Степаном. В нем начальник охраны указал маркитантов, имевших возможность общаться с капитолийцами во время визита Бориса. Скорее всего, именно кто-то из этого списка слил врагу информацию об экспедиции к развилке. Но список был большим, значит, проверка займет много времени. И это в тот момент, когда Капитолий фактически объявил войну клану!
Несколько имен старшина уже зачеркнул карандашом – этих людей следовало исключить из списка подозреваемых. Несколько имен было, наоборот, подчеркнуто. Среди них – Хряп. Он стоял на посту у кабинета, когда Гермес разговаривал с посланником Якуба Борисом, а затем сопровождал того до гостиницы. Но Хряп не мог в тот момент знать об экспедиции к развилке.
«Узнал позже и нашел способ сообщить об этом Борису? – подумал Гермес. – Но от кого узнал? Этот вопрос следует изучить досконально. Хряп – мужик простой, особой хитрости в нем не наблюдалось, но кто его знает. У лазутчика на роже не написано, что он лазутчик».
Но еще больше подозрений вызывал Фрол. Он сам напросился на то, чтобы его включили в состав поискового отряда. Якобы из-за брата Ивана, охранявшего караван с товаром для лесных людей и бесследно пропавшего. Даже с ночной смены Гермес его тогда снял, чтобы поспал немного перед экспедицией.
Фрол мог переговорить с Борисом или с кем-то из его свиты. Почему бы и нет? И лишь один он спасся из всего отряда, угодив в засаду. Ну, если не считать Тимохи.
Так что… Гермес провел под именем «Фрол» вторую линию. Подумав, поставил рядом цифру один. И в этот момент в дверь громко постучали.
– Входите! – крикнул старшина.
Первым в открывшуюся дверь вошел Степан. За ним – как-то неуверенно – распорядитель боев Игнат. Есаул приблизился к столу, вытер со лба пот и сказал:
– Важная информация, Гермес. Игнат доложит.
– Ну? – раздраженно произнес старшина. Было уже очень поздно, и он собирался заканчивать трудовой день. – До завтра не подождет?
– Я решил, что лучше доложить сразу, – заметно нервничая, сказал Степан. И, повернувшись к Игнату, бросил: – Ну, давай. Коротко и по сути. Видишь, старшине некогда.
Шпрехшталмейстер сделал шаг вперед и скомканно заговорил:
– Я это… В общем, разговаривал я днем с Фролом. Он предложил купить у него золотой перстень с печаткой. Но мы не сговорились. Он много просил, я не дал. В общем…
– Я понял, что ты хотел гешефт срубить, – оборвал Гермес. – Только я тут при чем?
– Мне Степан велел доложить. Сказал – важно.
– Гермес, тут такой момент, – вмешался начальник охраны. – Это не простой перстень. Печатка – в форме орла. Он на пальце Бориса был, я заметил.
– Вот оно что??? – Брови старшины поползли вверх. – Перстень Бориса? А чего ты раньше молчал, Игнат? А?
Шпрехшталмейстер потупился и смущенно пробормотал:
– Да я не сразу сообразил. Ну, золотой перстень, птица какая-то…
– Не птица, а орел! – рявкнул Гермес. – И не ври мне, что не знаешь, о чем речь.
– Не кричи на него, старшина, – попросил Степан. – Ну, бывает, не сообразил человек сразу. Но потом опомнился и мне доложил.
На самом деле есаул немного приврал. О том, что Фрол показывал какую-то золотую штучку Игнату, Степану настучал осведомитель – санитар госпиталя. И Степан тут же сделал стойку, потому что знал – Фрол был беден, да еще в долгах как в шелках. А накануне участвовал в вылазке к развилке, откуда еле приполз к вечеру. И вдруг – ценное золотое изделие. Откуда оно взялось?
Остальное было делом техники. Есаул допросил Игната и расколол того под обещание, что утаит некоторые детали от Гермеса. Понятно, что каждый зарабатывает по-своему. Игнат имеет дело с тотализатором, дает деньги в долг, спекулирует… Кто не без греха? Всем жить надо.
– Сам сообразил? Ну-ну. – Старшина усмехнулся. – Учти, Игнат, я с твоим бизнесом как-нибудь разберусь… Ты спрашивал у Фрола, где он перстень взял?
– Спрашивал, – ответил Игнат. – Говорит – нашел.
– Нашел, значит? Ну-ну. – Гермес перевел взгляд на Степана. – Что думаешь?
– Да тут особо и думать не надо. Либо у мертвого забрал, либо…
– Вознаграждение? – подсказал Гермес.
– Что-то вроде того.
Старшина нахмурился. Несколько секунд молчал, приглаживая бородку. Потом спросил:
– Игнат, ты с шамами связался?
– Да. Они подтвердили – завтра выставляют бойца. Сам Руго будет на бое.
– Отлично. «Трехглазый», кажется, подсел на наши бои. – Старшина криво усмехнулся. – Распорядись, чтобы завтра приготовили кресло и стул. Я посажу Руго рядом с собой. Надо уважить старикана – вождь клана все же.
– Сделаю, старшина.
– Как ложа для почетных гостей? Оборудовали?
– Оборудовали. Все, как ты велел – с экранирующим покрытием.
– Вот это – молодец. Узнал, кого выставят шамы?
– Пока нет. Но передали, что это будет ворм.
– Ворм?.. Впрочем, чего еще ожидать от шамов? Нашим легче. С «трупоедом» Тимоха справится без проблем. Ладно, теперь ступай. Мы со Степаном еще посовещаемся.
Гермес подождал, пока шпрехшталмейстер закроет дверь с той стороны, потом спросил:
– Под какой процент он ссужает деньги?
– По-разному, – ответил Степан. – От десяти до двадцати в сутки.
– Пора эту частную лавочку прикрывать. У нас цивилизация или что? Надо создать кредитную кассу, чтобы весь доход шел в клан. А то развелось ростовщиков… Ты чего-то хреново выглядишь в последнее время. Заболел, что ли?
Начальник службы охраны, вздрогнув, смахнул со лба пот и с натужной улыбкой произнес:
– Я в порядке. Просто дел много, не высыпаюсь… Что с Фролом делать будем?
– А ты что предлагаешь?
– Надо его снова допросить. Как следует допросить. – Есаул сжал кулак. – Чтобы все выложил. Чую, темнит он что-то.
– Выложит, – с угрозой процедил Гермес. – На дыбе все выложит.
– Может, сначала обыск у него провести? В шкафу и тумбочке? А потом уже допросить?
– Тоже верно. Обыщите. А затем – на дыбу.
– Сразу на дыбу?
– Сразу! Фрола теперь надо трясти до посинения. Нет ему теперь доверия, Степан. Понимаешь? Нет!
– Понял. Сам допрашивать будешь?
– Я его уже допрашивал, много чести. Раскалывай без меня, утром доложишь…
Кровать Гермеса располагалась в кабинете за ширмой. По статусу глава клана маркитантов, разумеется, мог себе позволить отдельную спальню – но не позволял. Потому что никому не доверял. В кабинете у него стоял здоровенный сейф, где хранился золотой запас клана, а также бухгалтерские и прочие особо секретные документы. Все это, по мнению Гермеса, требовало неусыпного и, по возможности, личного присмотра, потому и ночевал он всегда в кабинете.