Одетый в ржавый панцирь, горбатый и кривоногий, с квадратной лысой башкой, «бомж» не производил впечатления грозного бойца. Если он чем и выделялся, кроме уродства, то свисающими ниже колен мускулистыми руками. В правой из них мутант держал булаву со стальной рукоятью, и Тим отметил – это опасно. В сочетании с очень длинной рукой Зубач мог достать его на дальней дистанции – стоило лишь чуток зазеваться. А в остальном – боец как боец, Грыжу и в подметки не годится.
Мысль «Грыжу в подметки не годится» была последней связной мыслью, мелькнувшей в сознании Тима. Потому что дальше ему стало не до размышлений – монотонное течение начала боя резко нарушилось, и случилось это отнюдь не по инициативе Тима. Он находился еще в трех-четырех метах от ворма, когда тот резко выпрыгнул вперед – так, словно в его кривых ногах таились мощные пружины, – пытаясь в прыжке огреть Тима булавой. И это выглядело очень ловким трюком для столь неуклюжего на вид существа.
Тима в который уже раз спасла его чрезвычайно быстрая реакция, а также то, что он успел сконцентрироваться, готовя собственную атаку. В результате атака превратилась в контратаку. Тим отразил удар Зубача, встретив рукоять булавы клинком, а когда мутант, приземлившись, подставил незащищенный бок, тут же рубанул его наотмашь. «Трупоед», демонстрируя чудеса гибкости, отклонил корпус. И все-таки Тим достал его кончиком меча.
Он увидел, как брызнула кровь из рассеченного бока мутанта, и, машинально отметив, что панцирь у Зубача ни к черту, попробовал ткнуть его в бедро. Однако мутант отдернул ногу и, балансируя на одной конечности, исхитрился организовать новую атаку. Именно исхитрился. Потому что крутнулся юлой и, выкинув вперед руку с булавой, дотянулся до живота Тима…
Руго сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв веки. Со стороны могло показаться, что шам закемарил на солнышке, однако он лишь изображал расслабуху. В отличие от Люма, который, вылакав две кружки свежей крови с хитрой добавкой от Марфы, закосел и теперь клевал носом.
Впрочем, пользы от двуглазого шама в сложившейся ситуации так и так было мало. Воздействовать на мозги Зубача он не мог из-за защитного экрана, а сознание Тима не смог бы вскрыть при всем желании из-за блокировки третьего уровня. Эту чрезвычайно сложную задачу сейчас пытался решить Руго, сконцентрировав на мозге Спартака все свои не только телепатические, но и интеллектуальные ресурсы. Потому и выглядел внешне, как сонная квазимуха, а, вернее, как сонная кукла. Но на самом деле шам трудился изо всех сил.
Для снятия блокировки требовалось определить алгоритм, с помощью которого неизвестный умелец, образно говоря, навесил на мозг Спартака замок. Если бы хомо находился в полном распоряжении «трехглазого» – ну, например, сидел или лежал в состоянии гипноза – тот рано или поздно раскусил бы и взломал код. В конце концов, для того и существует связь с космосом, чтобы использовать его безграничные ресурсы. Однако сейчас об идеальных условиях оставалось лишь мечтать.
Ведь все это время Спартак перемещался по арене, сам активно шевелил мозгами, да еще и нервничал, а эмоциональный фон всегда затрудняет телепатические процессы. Вдобавок ко всему мешали помехи, создаваемые защитным экраном. Вот и попробуй в таких отвратительных условиях решить задачу, непосильную даже для мощного компьютера.
Но вождь шамов, разумеется, не собирался отступать. Он понимал, что второго, даже такого относительного, шанса может и не возникнуть. Если Спартак сейчас разделается с Зубачом, то останется лишь одно – дождаться нового поединка Спартака и предпринять очередную попытку по взламыванию кода. Глядишь, и получится.
Но когда случится этот новый поединок? И случится ли? Вдруг Спартак вообще исчезнет из поля зрения, и как его потом искать в дебрях Зоны Москвы? Нет, считал Руго, – задачу необходимо решить здесь и сейчас.
Тем более что к поединку они подготовились хорошо. Для Зубача даже специальную особо прочную булаву нашли, прожженную в Поле Смерти. И из самого ворма, сомнений нет, Лыс все жилы вытянет, чтобы тот дрался до последнего – боль, если понадобится, ему ослабит, кровотечение остановит, поврежденные ткани залатает на ходу.
Лишь бы голову бойцу не отрубили, потому что драться с отрубленной головой – это уже перебор. А пока Зубач под контролем Лыса будет выполнять свою задачу, Руго выполнит свою.
Чтобы не сбивали с толку многочисленные помехи, «трехглазый» попытался сплести так называемый кокон, накинув на сознание Спартака сенсорную сеть. И ему практически удалось этого добиться. Но сеть тут же лопнула из-за того, что болевые рецепторы Спартака выдали сильный разряд.
…Кончик булавы ткнулся в живот, и у Тима перехватило дыхание. Показалось, словно горячий камень проглотил, иначе и не скажешь. Кольчуга при подобном тычке под дых помогает мало, и если бы Тим рефлекторно согнулся, то, считай, конец. Зубач своего шанса не упустил бы – для него расколотить подставленную черепушку все равно что гнилой орех разгрызть. Врезал бы разок, и только мозги собирай.
Однако солнечное сплетение Тима защитил накачанный пресс, а кольчуга, в свою очередь, предохранила тело от шипов на головке булавы. Отшатнувшись, Тим для устойчивости сделал шаг назад. И хотя в животе жгло, а дыхание сбилось, Тим не расклеился и не растерялся. Более того, схитрил.
Согнувшись, Тим изобразил сильную боль, даже кашлянул несколько раз для убедительности. Обрадованный Зубач прыгнул вперед, сокращая дистанцию. Но в тот момент, когда мутант занес руку для удара, Тим наотмашь рубанул его по выставленной ноге.
Целил, правда, в колено, а в итоге угодил в голень, что с точки зрения анатомии совсем не одно и то же. Однако с точки зрения боевых единоборств тоже очень эффективно. Особенно когда по голени достается тяжелым клинком бастарда.
Ворм инстинктивно отдернул ногу назад, вмиг забыв о своих намерениях раскроить Спартаку голову. Ну а дальше, естественно, потерял равновесие и грохнулся на землю. После чего взвыл, с некоторым опозданием осознав всю прелесть ощущений от перерубленной голени. А она действительно была перерублена, и нижняя часть ноги висела, как показалось Тиму, на одной мышечной ткани.
Понимая, что мутанты – существа непредсказуемые и давать им передышки ни в коем случае нельзя, Тим рванулся к поверженному врагу. Но, не сделав и пары шагов, почувствовал резкое головокружение. А к горлу подступила тошнота.
Арена покачнулась перед глазами, Тим тоже пошатнулся, но через секунду мир вокруг вернулся на свое место. За исключением одной детали – Зубач, воспользовавшись промедлением противника, изловчился привстать на одно колено. И угрожающе поднял перед собой булаву – мол, врешь, не возьмешь!
Тим не понимал, что с ним произошло, но гадать на эту тему не имело смысла. Надо было как можно быстрей добить ворма, чтобы тот не успел оклематься. А в том, что Зубач на редкость живучая скотина, Тим убедился еще во время кровавой игры в ногомяч. Что же, пора эту скотину проучить раз и навсегда… Тим глубоко вздохнул, вентилируя легкие… и внезапно ощутил, что ему не хватает воздуха.
Это было очень неприятное и неожиданное ощущение. Неужели так подействовал удар булавы под дых? Чувствуя, что покрывается холодным потом, Тим все-таки пересилил предательскую слабость. На подсознательном уровне он понимал – вот цель и надо ее немедленно уничтожить. Иначе… иначе случится непоправимое.
Собрав в единый кулак все силы, Тим кинулся на «трупоеда» с решимостью человека, бросающегося на амбразуру. Меч он обхватил двумя руками и снес бы Зубачу голову одним махом, если бы тот не подставил рукоять булавы. Она приняла удар. Но он получился такой мощи, что даже могучая кисть ворма не выдержала и, разжавшись, выронила оружие.
Тим, как заведенный, снова взмахнул клинком и обрушил его на беззащитную голову мутанта. Однако «трупоед», похоже, был готов обороняться до последней капли крови – в буквальном смысле. Потому что подставил под меч левую руку. Казалось бы, клинок без труда отсечет ее, но вместо этого раздался глухой звон, словно клинок врезался в стальную трубу.
Впрочем, через мгновение рука Зубача надломилась в районе локтя и повисла на куске кожи. Чудеса, да и только. При других обстоятельствах Тим, наверное, тоже удивился бы подобным чудесам, а, вернее, фокусам. Но сейчас он действовал на рефлексах. Поэтому лишь хватанул открытым ртом воздух и вновь занес руку…
Руго так и не понял, что случилось, несмотря на всю свою проницательность. Он видел, как Тим после кратковременного отступления перехватил инициативу, а затем перешел в сокрушительную атаку. Победа хомо выглядела настолько неизбежной, что в какой-то момент шам элементарно отключился от происходящего, пустив события на самотек.
Он мог остановить избиение Зубача только одним способом – лупанув по мозгам Спартака нацеленным ментальным зарядом. Подобный заряд способен прожечь десятисантиметровую броню, да вот только что бы тогда осталось от мозга хомо? Яичница?
Нет, глазунья из мозгов хомо, это, разумеется, деликатес. Но в данной ситуации кулинарные изыски Руго не интересовали. Зато его очень интересовало содержание мозга Спартака, точнее, его сознания. Вот почему шам самоустранился, философски решив, что все устаканится само собой и рано или поздно он все равно добьется цели.
Сначала Руго увидел, как Спартак едва не отрубил ворму башку, но тот закрылся от удара меча рукой. Она оказалась невероятно прочной, и голову Зубач сохранил, пусть и с последующей потерей руки. Со стороны это выглядело эффектно и в то же время труднообъяснимо, противореча законам биологии и физиологии. Но для Руго подоплека событий была ясна.
Вождь шамов контролировал частью мозга действия Лыса и сразу понял, что «двуглазый» с помощью ментального посыла временно усилил костную ткань Зубача. Это был неплохой ход, и Лыса следовало похвалить за сообразительность и отличную реакцию. Однако то, что произошло в следующий момент, заставило Руго встрепенуться. Он даже слегка подпрыгнул на стуле, что случалось чрезвычайно редко и то, как правило, во время землетрясений.