– Мутантов, наверное, – предположил Тимур. – Нео?
– Ошибаешься, сын. Мохначи для них второстепенны – так, недоразвитые дикари.
– Тогда не знаю… Может, шамы?
– Уже горячее. – Отец кивнул. – Это – могущественный враг. Но не на сегодняшний момент… Так вот, Якуб считает главным врагом общину Кремля.
– Но там же… – Тимуру показалось, что он ослышался. – Там же люди!
– Вот именно. Кремль – это оплот человечества, с которого должно начаться наше возрождение. Именно поэтому я предлагал заключить с кремлевскими договор о дружбе и взаимопомощи. Но Якуб и остальные члены Когорты меня не поддержали. Наоборот, они готовятся развязать войну с Кремлем.
– Но зачем воевать с людьми, когда вокруг столько мутов???
– У тебя правильная логика. – Стратег слабо улыбнулся. – Нормальная логика нормального человека. Но эти люди отравлены жаждой абсолютной власти. Кремль для них – символ власти и главный конкурент в борьбе за власть над Зоной Москвы. Поэтому он должен либо склониться перед Капитолием, либо будет стерт с лица земли. Якуб даже взял за привычку повторять на каждом заседании Когорты: «Кремль должен быть разрушен». Мнит себя Катоном Старшим[3] и римским патрицием, ублюдок!
Стратег в сердцах хлопнул ладонью по хлипкому столу, и у того со скрипом разъехались ножки. Что, в общем-то, было неудивительно.
Практически вся мебель в бункере Капитолия изначально была изготовлена из особо обработанных материалов на основе полимеров. Это делалось, чтобы уменьшить в подземелье питательную среду для микроорганизмов, а также всякого рода мелких насекомых.
Традиция стала меняться только в последние годы, когда капитолийцы выбрались на поверхность. Так, в частности, в зале заседаний Когорты появился дубовый стол и кресла из натуральной кожи. Но в быту элиты по-прежнему преобладали предметы из синтетики и пластика.
– Отец, но ведь идея четвертого Рима – это основа существования нашего полиса, – неуверенно заметил Тимур. – Ты сам это раньше повторял.
– Повторял. Такая идея возникла в древние времена, когда мы считали себя единственной человеческой общиной. Сейчас я понимаю, что подобная идеология ущербна. Более того, чревата глобальной катастрофой.
Отец обхватил ладонью лоб и несколько секунд молчал. Когда снова заговорил, в его тоне чувствовались покаянные нотки:
– В сложившейся ситуации велика и моя вина. Да, я заблуждался и осознаю ошибки. Сейчас я убежден – нынешнему человечеству нечего делить, оно должно объединяться. Но… – Лицо Стратега скривилось. – Но Якубу и его приспешникам наплевать на человечество. Они разработали план создания нации Избранных. В нем остальным людям отведена жалкая участь расходного материала и рабов. И если Якуба не остановить сейчас, потом станет поздно.
– Они готовы затеять войну с Кремлем? – взволнованно спросил Тимур.
– Пока еще нет. У них не хватает ресурсов. В первую очередь золота – на закупку вооружения, техники, оплату наемников… Фураж и продовольствие тоже понадобятся. Но есть способы решить эти проблемы. Вот почему время не ждет.
– Ты хочешь их остановить? Опередить?
– Я предпринял меры, чтобы разрушить планы Когорты. В частности, отправил в Кремль капитана Латыпова для тайных переговоров. Но у меня есть подозрение, что ищейки Якуба об этом пронюхали… Ставки слишком высоки, сын, слишком высоки. Вот почему я должен поговорить с тобой начистоту.
– Они могут тебя убить?
– Они готовы на все, сын!
Стратег взмахнул рукой, намереваясь в сердцах звездануть кулаком по столу. Но в последний момент сдержал эмоции. Вместо этого поднялся и начал медленно ходить по комнате. У Тимура на языке вертелось множество вопросов. Но он молчал, догадываясь, что сейчас не стоит сбивать отца с мысли.
Ведь то, что отец готовился сказать, наверняка имело огромное значение. Не только для человечества – Тимура по молодости лет не шибко беспокоила его судьба. Но сегодняшний разговор был очень важен для них двоих – сына и отца. И для их личной судьбы.
– То, что я тебе сейчас расскажу, – голос Стратега звучал приглушенно, и от этого слова приобретали особый смысл, – относится к секретам государственной важности. Ты должен запомнить сказанное мной, как «Отче наш». Если со мной произойдет… Короче говоря, если я погибну, то ты выполнишь некоторые мои поручения. Остальное – по обстоятельствам. Ты уже взрослый парень и обязан уметь принимать самостоятельные решения. Надеюсь, что ты меня не подведешь.
– Не подведу, отец.
– Запомни, жизнь – это борьба. Один древний поэт однажды написал: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой…» А теперь слушай. Начну с сокровищ Гохрана. До них Якуб намерен добраться в первую очередь…
Когда Тимур очнулся, первым его ощущением было то, что он недавно заснул и видит сон – настолько сильно проявился контраст между настоящим и прошлым, между реальностью и тем, что он видел, будучи в забытьи. Именно видел, потому что за период, пока он находился без сознания, перед ним промчалась целая жизнь – практически вся его жизнь, о которой он забыл после удара по голове, полученного в схватке с дампами.
Но теперь он вспомнил если и не все, то многое, начиная с самого раннего детства. В этих воспоминаниях в том числе были: поединок в лесу с тремя мохначами; последний разговор с отцом; побег из Капитолия с помощью старшины Латыпова; жизнь среди «мусорщиков»; знакомство с «лесовичкой» Аленой и даже мрачная сцена в логове дампов, когда вожак Бужыр собирался его женить на своей дочери. Но не женил, потому что заявился этот самый, как его… Ага, шам Пуго…
В общем, Тим вспомнил целую жизнь. Да что там «вспомнил»… Считай, пережил заново со всеми ее яркими моментами и невероятными поворотами. Поэтому когда он очнулся, то первоначально перепутал явь со сном – уж больно эта явь оказалась невыразительной.
Он лежал на чем-то вроде деревянного топчана – понял на ощупь – в темном помещении. Совсем темном – ни окон, ни щелей, откуда мог бы пробиваться свет, ни горящих факелов… В общем, темнота хоть глаз выколи. Как тут разобраться, где сон, а где явь?
Вот Тимур и решил, что будет считать это сном, и даже попытался покрепче заснуть, чтобы затем проснуться по-настоящему. Но не получилось – уж слишком сильно хотелось пить. В результате, поерзав, он обнаружил край топчана и присел, спустив ноги на пол. А затем и встал, собираясь двигаться на ощупь, – сон сном, но пить-то хочется, верно? Однако успел сделать всего один или два нетвердых шага и остановился, почувствовав головокружение.
В эту секунду раздался скрип дверей, и в помещении объявился плюгавый мутант в драном халатике. В одной руке мутант нес свечу, и благодаря ей Тимур опознал шама. После чего услышал тихий голос, который буквально просочился в мозг:
– Сядь, Тимур, а то упадешь. Ты сильно ослаб.
– Я хочу пить, – прохрипел Тимур, машинально отступая к топчану и присаживаясь.
– Я знаю, – сказал шам. – Сейчас попьешь.
Он семенящим шагом двинулся к Тимуру, и тот разглядел, что во второй руке догадливый мутант держит кружку. Там оказалась жидкость, напоминающая воду, но с кислым привкусом. Когда Тимур с жадностью выпил ее, шам сказал:
– Теперь ложись и отдыхай.
Тимур не стал спорить – даже в голову не пришло возражать, такая накатила апатия. Просто лег и закрыл глаза…
На этот раз ему ничего не снилось и не вспоминалось. Но когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что в комнате стало значительно светлее – видимо, из-за факела, прикрепленного к стене. Однако главное изменение обстановки заключалось не в освещении, а в том, что в комнате находились сразу два шама. Один из них сидел в кресле, установленном рядом с топчаном. Второй – вероятно, младший по рангу, – стоял за креслом.
«Вот, черт, – вяло подумал Тимур. – Приснится же такое… Или это натуральные шамы?»
– Тебе не снится, Тимур, – тихо произнес мутант, сидевший в кресле. – Ты находишься в клане шамов. Знаешь, кто я?
– Нет.
– Меня зовут Руго. Я вождь клана. Слышал обо мне?
– Кажется, слышал.
– Если слышал, значит, и помнишь, – удовлетворенно заметил Руго. – А что ты еще помнишь?
– Ты о чем? – Вопрос показался Тимуру странным.
– Например, ты помнишь, как тебя зовут?
– Тимур. А что?
– Отвечай на мои вопросы. Откуда ты?
– Из Капитолия, естественно.
– Как звали твоего отца?
– Олег, – механически отозвался Тимур. И через мгновение напрягся. – А почему «звали»?
– Разве ты не понимаешь, почему? – слегка удивился Руго. – А ну-ка, вспомни.
Но Тимур уже и сам вспомнил. В голове всплыл разговор со старшиной Сергеем Латыповым, который пришел к Тимуру и сказал, пряча глаза: «Крепись, парень, твой отец погиб. Вернее, его убили. Сегодня ночью ты должен бежать».
– Я вспомнил, – сказал Тимур. – Мой отец погиб. И я сбежал из Капитолия.
– Все верно. А помнишь, кто такой Гаж?
– Гаж… Да, помню. Это дамп. Я его убил… Точнее, его убила… одна девушка.
– Не надо подробностей. Вижу и так – отличные результаты. – Шам довольно потер маленькие ладошки. – Мы с тобой неплохо поработали. У тебя пока остаются провалы в памяти, но они восстановятся.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Тимур. – Какие еще провалы?
Руго хмыкнул. Да, интересная все-таки вещь – память. Похоже, что теперь хомо забыл о своей забывчивости.
– Видишь ли, Тимур, – сказал «трехглазый». – Не так давно тебе очень сильно врезали по голове. По-научному это называется «черепно-мозговая травма». И ты забыл почти всю свою жизнь – это называется «амнезия». Теперь благодаря моей помощи ты многое вспомнил. Пока еще не все, но это вопрос времени. Понял?
– Меня ударили по голове и я все забыл? – с изумлением спросил Тимур.
– Примерно так. Ты даже имени своего не помнил. Правда, дело было не только в ударе. Но это уже не важно. Главное, что мы решили проблему.