На следующий после ареста день Алена именно от работницы и услышала страшную весть о гибели Тима в гладиаторской схватке на арене[1]. Мол, убил Спартака (так большинство народа в общине маркитантов называло Тима) какой-то ворм, выставленный на поединок шамами. Так что, девка, забудь про своего дружка – не поможет он теперь тебе.
Так сказала работница. После чего Алена впала в прострацию. Не плакала – давно отучилась, еще в детстве усвоив, что слезами горю не поможешь. Просто лежала молча на топчане с закрытыми глазами и лишь иногда, когда становилось совсем невмоготу, тихонько поскуливала. Даже думать было тяжело и неохота. И больно. Догадывалась – вместе с гибелью Тима из ее жизни исчезло нечто очень важное, создававшее смысл и дарившее надежду. А теперь… Как теперь дальше жить?
Примерно сутки Алена провела в таком оцепенении. А затем очнулась, потихоньку придя в себя и ощутив – жизнь-то все равно продолжается. Значит, надо выбросить прошлое из головы и бороться. Так ее приучил покойный отец – борись всегда и до самого конца. Жизнь – это борьба. А остальное приложится.
Плохо только, что прошлое не отпускало. Поговорить хотя бы с кем-то по душам, думала Алена, хоть с той же Марфой. Пусть она и маркитантка, но не злая и в этой жизни многое понимает. Глядишь, и присоветует чего-нибудь.
Но Марфа в чулан не заходила. Да и, наверное, не могла из-за больной ноги. А с тупой работницей, приносящей три раза в день еду, разве поговоришь? Особенно – по душам.
Нынче утром почему-то и работница не появилась, оставив арестантку без завтрака. Но зато теперь вместо нее…
– Что-то случилось? – спросила Алена, с напряжением глядя на взволнованное и вспотевшее лицо ключницы.
– Случилось. Такое случилось, что и в дурном кошмаре не привидится.
Марфа с усилием, опираясь на костыль, дохромала до топчана и грузно опустилась на него рядом с девушкой. После чего продолжила:
– Сегодня утром Гермеса убили.
– Ох, – вырвалось у Алены.
– Вернее, не убили, тяжело ранили. Прямо в кабинет гранату забросили, мерзавцы. Вот его и посекло осколками, старшину нашего.
– Так он погиб или выжил? – с недоумением спросила Алена. – Я чего-то не поняла.
– Нет, не выжил. Пытались его спасти, чего только не делали. Но слишком много крови потерял. Я несколько часов с ним возилась, не отходила ни на шаг. Все бесполезно. Представился Гермес. Минут десять, считай, назад. Или двадцать – запуталась я совсем.
Ключница замолчала и многозначительно, выпятив глаза, посмотрела на девушку.
– А кто гранату в старшину бросил? – спросила та.
– Неизвестно кто. Говорят, диверсанты. Капитолийцы, наверное. У нас ведь с ними, считай, война теперь… Рынок закрыли, всех, кто на Стадионе находился, до сих пор шерстят. Кое-кого из народа даже в пыточную отволокли. Но что толку теперь? Гермеса уже не вернешь.
– Да, вот уж действительно, кошмар. – Алена вздохнула, пытаясь сообразить, какими последствиями чреваты для нее неожиданные события. И решила – надо подстроиться под настроение ключницы, чтобы вытянуть из нее больше информации. – Жалко вашего старшину. Вроде бы неплохой мужик был, добрый.
– Окстись, девка. – Марфа хмыкнула. – Нашла добряка! Между нами – засранец он был. И еще какой! Но я к нему уже привыкла. А сейчас кутерьма началась, полный дурдом. Старшины на совет собрались – будут нового главаря выбирать. Главу клана, в смысле… Но я к тебе, собственно, не из-за этого торопилась.
И она снова многозначительно посмотрела на девушку.
– Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь?
– Догадываюсь, – неопределенно отозвалась Алена. – Мне кажется, ты мне зла не желаешь.
Говоря так, она не кривила душой. Их отношения с ключницей и в самом деле неожиданно изменились к лучшему несколько дней назад. Ни о какой дружбе, разумеется, речи не велось. Но Марфа явно зауважала приблудную чужачку из племени лесных людей после случая, когда та спасла от смерти Тима. Не просто спасла – почитай, с того света вытащила.
Сообразив, что имеет дело со знахаркой и ведуньей, ключница – сама многоопытная знахарка – с большим интересом стала вызнавать у Алены «профессиональные секреты». Та отказывать не стала. Показала хитрые массажные приемы, сообщила несколько рецептов снадобий и даже помогла Марфе одно такое снадобье изготовить. А затем еще и вывих ей вправила, заслужив дополнительную благодарность.
В общем, Алена старалась как могла, чтобы войти в доверие. Но тут все нарушил Гермес, велевший по каким-то причинам посадить лесовичку под арест. В результате Алена находилась в неведении по поводу своей судьбы трое суток.
А тут еще и Тим погиб – единственная опора и надежда. Можно сказать, единственный друг в этом враждебном и безжалостном мире. Возможно, даже больше, чем друг. Но чего сейчас об этом рассуждать, когда Тима уже нет?
Шаткая надежда оставалась лишь на брата Егора и верного киборга Кыса. Однако Алена ничего не слышала о них с того самого дня, когда сбежала вместе с Тимом из логова дампов. Может, и нет их в живых уже? Тогда совсем плохо, хоть сразу в петлю лезь.
– Да, зла я тебе не желаю. – Марфа кивнула, соглашаясь. – Знаешь, я уже подумывала, чтобы тебя в помощницы взять. Но сейчас это все впустую. Сейчас, девка, надо об одном думать – как тебе смерти избежать.
– Смерти избежать? – растерянно повторила Алена. – За что? Неужто к казни меня приговорили?
– Хуже! – воскликнула ключница. – Куда хуже. Уж сильно зол был на тебя Гермес, даже и не знаю за что. Возможно, из-за Тима это все, уговор у них там какой-то был… В общем, Гермес решил продать тебя дампам. «Мусорщики», как я понимаю, на тебя давно зубы точат. Верно?
– Ну, не знаю, – пробормотала Алена, потрясенная заявлением Марфы.
Гермес велел продать ее дампам? Ужас! Они же ее просто растерзают, а потом принесут в жертву своему плющу-удаву. Чем она прогневила Велеса?
– Прямо-таки и не знаешь? – с подозрением спросила ключница.
– Возможно, что и точат. Мы когда из их становища убегали, многих покрошили.
– Вот-вот, счеты у них с тобой, – подхватила Марфа. – Но это, собственно, детали. Главное, что Гермес распорядился отправить предложение их вожаку Бужыру. Мне сегодня так и сказал – мол, надо продать лесовичку дампам, таков мой приказ… Злопамятный он был, Гермес. Другой бы на его месте перед смертью о душе думал, а этот всё указания давал, с кем счеты свести.
– А ты не передавай никому его приказ, – сказала Алена. – Тогда меня не тронут.
– Я-то не передам. Но откуда мне знать, с кем он еще о тебе говорил? Вдруг еще кому сказал? Тогда дампы уже сегодня могут объявиться, крайний срок – завтра. И по-любому не надейся, что здесь с тобой по-людски обойдутся.
– Почему?
– Да потому что старшины сейчас злые. Не продадут тебя «мусорщикам», так в публичный дом отправят. Ты ведь здесь чужачка, а таким у нас путь один – в рабство. – Ключница вздохнула. – В общем, хреновые твои дела, девка. Куда ни кинь – всюду клин.
Алена сидела, понурив голову. Пришла беда – отворяй ворота. За что ей такое невезение? Мало того, что Тим погиб от рук паршивого ворма, так еще и «мусорщикам» ее хотят продать. Может, и вправду лучше сразу в петлю?
– Чего молчишь? – спросила Марфа.
– А чего говорить? Я не знаю… Чего мне делать?
– Да особо и нечего. Бежать тебе надо, девка, пока «мусорщики» за тобой не заявились – вот и все. Сейчас на Стадион никого не пускают, да и старшинам нашим пока не до тебя. Но времени остается немного.
– А как я сбегу?
– Не сбежишь, а просто уйдешь. Я тебя даже до ворот доведу, чтобы караульные выпустили. Если начнут тебя потом искать, скажу, что Гермес велел отпустить. Мол, перед самой смертью распорядился. Все равно не проверить. Ну?
Марфа с вопрошающим видом уставилась на Алену.
– Чего ну? – не поняла та, по-прежнему находясь в сильной растерянности.
– Того. Чего сидишь, говорю? Поднимайся и топай за мной в каптерку. Я тебе там нормальную одежку дам. И вали отсюда, пока до тебя у старшин руки не дошли.
– А оружие дашь?
– Еще чего! У меня к оружейке доступа нет. Нож хороший дам, есть у меня. И все. Там уж сама крутись, чай, не маленькая. Справишься?
Алена пожала плечами:
– А куда деваться? Мне бы, главное, до леса добраться. Там я как-нибудь укроюсь. А потом… Потом – как Велес распорядится.
Упоминая своего лесного бога, Алена вовсе не уповала на него. Как и все люди постъядерного мира, она была фаталисткой, веря в Провидение. Из чего не вытекало, что она собиралась слепо довериться судьбе. Ведь никто не знает своего будущего, и готовность его принять вовсе не означает готовности заранее смириться с обстоятельствами.
– И вообще, поживем – увидим, – заключила Алена.
– Молодец, девка, правильно мыслишь, – сказала Марфа. – Не зря Тим так на тебя запал… Эх, Тимка-Тимка. Что же все-таки с тобой случилось?
Алена вздрогнула:
– Как что? Ты о чем, Марфа? Он же погиб.
– А ты видела его труп? – прищурившись, отозвалась ключница.
– Нет. Но говорят, он же…
– Вот и я не видела. Сдается мне, девка, что Тима не так-то просто убить… Ладно, двинули, пока тебя не хватились. Я ведь сейчас словно черепаха ползаю…
Как бы ни хорохорилась Алена, однако, оказавшись за воротами базы маркитантов, почувствовала сильное волнение. Аж дыхание сбилось и в животе противно задрожало. Все-таки одно дело укрываться за мощными стенами Стадиона, другое – очутиться за ними без друзей и, по сути, без оружия. Да еще и не представляя толком, что дальше делать и куда подаваться.
В своей недавней жизни – до нападения капитолийцев на острог лесных людей – Алена никогда не выбиралась за пределы чащи, окружавшей их городище. Правда, позже, спасаясь от преследования капитолийцев и нео, она получила некоторое представление о близлежащей местности. Но тогда рядом находились брат Егор и еще несколько мужиков, которые, собственно, и прокладывали маршрут. Так что Алена толком ничего и не запомнила. А уж когда в одиночку удирала от мохначей через развалины Тушино, то и вовсе двигалась наобум – пока не попала в лапы дампов.