– Мы слышали, как ты плакала, Мэри. У тебя что-то случилось? Возможно, что-то болит?
Дикарка, настороженно косясь на Латыпова, отступила еще на шаг. Шмыгнула носом. Перевела взгляд на лесовичку. И, видимо, приняв решение, заинтересовано спросила:
– А ты умеешь лечить болезни? Ты знахарка?
– Типа того, – соврала Глаша. – Так что у тебя болит?
– Не у меня. – Лицо Мэри неожиданно скривилось, а из глаз потекли слезы. – Нави умирает. – Она всхлипнула. – Ты можешь ей помочь?
– А что с ней случилось?
– Ее ударило камнем, когда она делала «бум» для потолочников.
– Бум для потолочников?
Лесовичка вопросительно посмотрела старшину. Тот задумчиво поскреб пальцами скулу, потом пояснил:
– Тимур рассказывал, что на них напали потолочники. А их, видимо, привели и натравили капитолийцы. Но он сам толком ничего не понял. Да и рассказал мне немного – так, на ходу. Так что, что это за бум…
– Ладно, не будем вдаваться в детали, – заявила Глаша. – Показывай, где твоя Нави.
– Там, в подвале, – сказала Мэри.
– Понятно, где вы спрятались. – Глаша незаметно подмигнула Сергею. – Знаю это место. Хорошо, ты иди первой, а мы за тобой.
Подвал, куда они спустились по разбитым ступенькам, в приснопамятные времена считался полуподвалом. Просто за двести лет здание изрядно просело, и окошки под потолком засыпало землей. Латыпов ожидал, что внизу их встретит полная темнота, однако ошибся. Хотя значительная часть помещения и скрывалась во тьме, ближний от входа угол с правой стороны освещала свеча.
Она стояла на низком скособоченном столике, некогда носившем благородное определение «журнальный». За ним около стены виднелась, как первоначально показалось Сергею, куча тряпок. Но когда вся троица во главе с Мэри направилась туда, «куча» внезапно зашевелилась. Затем раздался стон и в мерцающем свете свечи проступили контуры фигуры, отдаленно напоминающей человека.
Приблизившись, Латыпов разглядел существо с крупной косматой головой, посаженной на маленькое и сутулое тело. Существо, судя по лицу, покрытому глубокими морщинами, было очень старым и уродливым. Главной его особенностью и приметой, наводившей невольную оторопь, являлись веки. Верхние – толстые, словно набухшие – полностью закрывали глазные впадины. Нижние веки, сильно деформированные, лежали на щеках, как хоботки шамов.
«Ну и страшилище, – подумал старшина. – Натуральная ведьма, как и говорил Тимур. Встречаются же такие старухи».
– Кого ты… привела, Мэри? – тихим и сиплым голосом спросило существо, даже не пытаясь приоткрыть глаза.
– Это друзья, гуру, – тихонько отозвалась мохначка.
– Друзья? Я вижу здесь… капитолийца.
Произнося слова, старуха делала частые вдохи, во время которых из ее горла доносились булькающие звуки.
– Это так, Нави. Но он друг Тима.
– Тима?.. А рядом – что за девушка?
– Она из племени лесных людей. Она знахарка. Может вылечить тебя.
– Кхе… Знахарка? Из лесных людей? Пусть подойдет ближе.
Глаша приблизилась к столику и остановилась.
– Опустись на колени, – распорядилась Нави. – И положи ладонь на столик.
Лесовичка в нерешительности посмотрела на Латыпова. Тот, поколебавшись, кивнул. Чем дольше он находился в подвале, тем больше, несмотря на убогую обстановку, проникался ощущением чего-то очень значимого. И грозного. «Рок, – мелькнуло в голове. – Эта ведьма словно рок. Тимур говорил, что она похожа на сумасшедшую. Но это не так. Он просто не понял, с кем столкнулся. Она чувствует то, что находится за гранью».
Глаша опустилась на колени и положила ладонь на край столика.
– Ближе ко мне, – распорядилась Нави. – Еще ближе. Вот так.
Наклонившись, она вытянула худую ладошку со скрюченными пальцами и накрыла ею ладонь девушки. Несколько секунд молчала, слегка шевеля нижними веками. Потом отняла руку и пробормотала:
– Ты не знахарка. Ты… ты…
Повисла тягостная пауза. Ее невпопад прервала Мэри, подсказав:
– Ее зовут Глаша. Она обманщица.
– Обманщица?
– Прости меня, гуру. Но она назвалась знахаркой. И пообещала вылечить тебя. Она обманщица, вот. Прости, что я привела…
– Помолчи, Мэри. – Старуха лишь слегка повысила голос. Но мохначка тут же оборвала свой взволнованный монолог и застыла с полуоткрытым ртом. – Привела – и ладно. Ты не виновата. Я и в самом деле… ждала гостей. Но других. Тех, кто связан со мной. Хотя… Значит, тебя зовут Глаша?
– Да, – сказала лесовичка, продолжая стоять на коленях.
– Поднимись. Как зовут твоего отца?
– Еремей. Звали Еремей. Он недавно погиб.
– Вот как? – Лицо Нави еле заметно дрогнуло. Или на нем просто мелькнула тень от колеблющегося пламени свечи. – Погиб… А где Алена? Она ведь… твоя сестра, верно?
– Да, верно, двоюродная сестра. Я не знаю, где она. Ее ищет Тимур.
– Тимур – это Тим, – подсказала мохначка. – Я догадалась. Мэри умная.
– Тимур – это Тим, – пробормотала старуха. И замолчала, опустив голову на грудь.
Нави умирала и чувствовала это. Она была очень стара и больна. Настолько стара, что давно перестала считать прожитые годы. И понимала, что может умереть в любой момент. Однако все же рассчитывала дожить до того дня, когда свершится Пророчество и состоится схватка между Зверем и тем, кто способен его победить. Нави очень хотелось увидеть эту схватку или хотя бы узнать ее результат. Но Провидение распорядилось иначе.
Когда несколько дней назад на их убежище напали потолочники, посланные Якубом, Нави удалось спастись. Она предвидела нападение и заранее подготовила ловушку – посадила в кресло чучело в своей одежде, в нужный момент подожгла бикфордов шнур и ускользнула через запасной выход. Но она не рассчитала своих сил, того, что очень медленно ходит. И когда порох взорвался, она находилась слишком близко к месту взрыва. В результате ее придавило камнями. А один тяжелый камень упал на грудь.
Нави умерла бы прямо там, в подземелье, если бы не верная Мэри. Она откопала ее, вытащила на поверхность, оказала первую помощь. А потом оттащила туда, куда велела Нави. У той было предчувствие, что именно сюда явится Тим – юноша, помеченный смертью, с которым она так и не договорила до конца.
Но, видимо, она ошиблась. Ведь предчувствия далеко не всегда оправдываются, потому что никому не дано предвидеть будущее. Никому.
– Нави, что с тобой? – обеспокоенно произнесла Мэри.
– Со мной? – Старуха с трудом приподняла голову. – Со мной – все в порядке… Так, как и должно быть… Мне не дождаться Тима… даже если он… и появится… здесь. Передайте ему… Якуб готовит… Капитолий… потолочники… Зверь… бойтесь Зверя… смерти… Тим… Мэри, помоги Тиму… взрывчатка…
– Нави, не умирай! – в отчаянье воскликнула мохначка.
– Не плачь, – пробормотала старуха. – Мы еще встретимся… обязательно… встретим…
Она уронила голову и замолчала. Мэри, опустившись на корточки, закрыла лицо ладошками и тоненько заскулила, как побитая собачонка. Латыпов тоже чувствовал себя не в своей тарелке. И лишь Глаша внешне не выказала никаких эмоций. Поглядела по сторонам и деловито спросила:
– Сергей, у тебя есть в мешке факел?
– Есть.
– Зажги его, и мы поищем сумку отца. А то свеча почти прогорела.
– Сейчас.
Старшина снял вещмешок и, положив его на стол, раскрыл горловину. Достал факел с короткой рукояткой. В этот момент Глаша наклонилась к уху Латыпова и прошептала:
– Я вот все думаю. Ты что, сегодня меня от пуль пытался заслонить, когда эта дуреха в нас палить начала? Или случайно так вышло?
– Как хочешь, так и думай, – буркнул Сергей. – Пусть будет случайно. Ты же не веришь, что я тебя люблю.
– Не верю.
– Зря. Могла бы и поцеловать. А то бы валялась сейчас с пулей в голове.
– Даже не надейся, капитолиец, меня разжалобить. Давай, зажигай факел…
Тимур и Алена добрались до шлюзовой башни к полудню, не встретив по пути ни одного мута. Судьба словно возвращала им долги за жестокие испытания, которые сама же и обрушила на их головы. И день, словно на заказ, выдался ясным и теплым. Редкие перистые облака почти не мешали солнцу, лишь изредка перекрывая его лучи прозрачной тенью. Пока Тимур осматривал башню изнутри, Алена сидела на траве около нее и глазела по сторонам.
Отсюда, со склона Канала, открывался хороший вид на окрестности – Тушинский лес, Стадион, Волоколамское шоссе. Внимание девушки привлек здоровенный биоробот, неподвижно торчавший рядом с эстакадой. «Не иначе как «Чинук», – подумала Алена. – Вон, боевой отсек какой огромный. Такой как саданет из всех калибров, так целый взвод зараз положит. Но этот био, похоже, сдох давно».
Размышления прервал Тимур, появившийся из дверного проема башни. Подойдя к девушке, он сказал с нахмуренным лицом:
– Нет тут, конечно, никого. И, судя по слою пыли, не было давно. Впрочем, я особо и не наделся.
– Думаешь, позже появятся?
– Если честно, я вообще не надеюсь на то, что у Сергея что-то получится. – Тимур тяжело вздохнул. – Беспокоюсь я за него. В Капитолий в одиночку соваться – это, считай, верная смерть. Я предлагал ему подождать, пока мы тебя освободим. Чтобы потом уже вместе Глашу выручать. Но он и слушать не захотел. Нет, говорит, пойду сейчас, иначе поздно будет. Я должен ее спасти, и все. Как заворожила эта Глаша его. Что, такая красивая?
Алена хмыкнула.
– Даже и не знаю, что сказать. Уж точно не дурнушка.
Тимур помолчал, с прищуром поглядывая на девушку, и вдруг спросил:
– Хотел у тебя поинтересоваться. Мне показалось, что твой брат почему-то Глашу недолюбливал. Это так? И ведьмой почему-то называл. Вернее, ведьмочкой. Почему?
– …Зачем тебе это? – Алена отозвалась после паузы. – Егор погиб. Зачем прошлое ворошить?
– Я не только из-за Егора спросил. Из-за Глаши тоже. Она ведь все-таки твоя сестра, пусть и двоюродная.
– Вот ты о чем, – протянула девушка. – Ну, коль на то пошло… Глаша, она не вполне обычная. Скорее наоборот. Еще подростком у нее стали проявляться… хм, некоторые особенные способности. И первым их, скажем так, испробовал Егор. Они однажды шли вдвоем по лесу, и Егор хлопнул Глашу по попе. Так, в шутку. Но Глаша разозлилась. И так на него глянула, что обожгла кожу на груди. У него с тех пор ожоги остались. Оставались, вернее, – нахмурившись, закончила девушка.