Может, она из вестов? Или в этом районе Москвы уцелела еще какая-то человеческая община?..
Как бы там ни было, я испытал настоящую радость от встречи с нормальным человеком – не нео, не шамом и вообще не мутантом. Хотя очень удивляло, что это – женщина, и что она тут совершенно одна.
У меня в голове еще шумело от той дряни, которой я надышался на холме с часовней. Связность мыслей пока отсутствовала, поэтому я и не заметил, что выразил свое удивление вслух:
– Женщина… одна…
Она насмешливо подняла черные, выгнутые дугой брови и язвительно спросила:
– А тебе, значит, сразу десяток подавай?
Я смешался, тщетно пытаясь подобрать достойную фразу. Никогда не умел отвечать на шутливые подначки девчонок. Слова выходили у меня неуклюжими либо излишне агрессивными, поэтому чаще всего я предпочитал отмалчиваться или менять тему.
– Откуда ты здесь взялась? – спросил я.
– Неважно откуда. Главное, вовремя, – откликнулась незнакомка. – Ну и тяжелый же ты! Я чуть не надорвалась, пока тащила тебя сюда.
Девушка выпрямилась во весь рост. Несмотря на мешковатую одежду, которая полностью скрывала фигуру, незнакомка показалась мне невысокой и хрупкой. Странно, как ей вообще удалось сдвинуть меня с места.
А девчонка вновь насмешливо сморщила носик и ехидно добавила:
– Бревно и то легче тащить. Оно хоть не сопротивляется. А ты брыкался всю дорогу. Ему жизнь спасают, а он… Вот скажи, с чего вдруг тебе вздумалось воевать со мной?
В моей голове возник до зуда знакомый голос: «Во-во! Он вообще любит мочить тех, кто его спасает».
Лёнька! И этот здесь! А я уже совсем забыл о нем. Осьминог обнаружился возле корней дерева. Он маскировался под опавшим листком, и, надо признать, делал это весьма удачно.
– Ты Лёньку не слушай, – посоветовал я незнакомке. – Он вечно всем недоволен, ноет и ворчит.
Девушка удивленно приподняла брови и начала беспокойно озираться:
– Какого Лёньку? Ты сейчас, вообще, о чем?
– Об осьминоге. Вернее, он бывший кио…
«Балда! – вмешался Лёнька. – Она меня не слышит! Я ж говорил: у нас с тобой мысленная связь. Наверное, тебя и меня связало Поле Смерти, хотя, как так получилось, не пойму…»
– То есть ты можешь читать исключительно мои мысли? А кого-нибудь другого уже нет? – уточнил я.
«Наконец-то до тебя дошло, сообразительный ты наш», – съязвил Лёнька.
– Ну спасибо, – разворчался я. – Вот уж мне «счастье» привалило.
«Заканчивай разговаривать со мной вслух, – посоветовал Лёнька. – А то девчонка примет тебя за психа. Если уже не приняла».
Я спохватился и посмотрел на девушку. Она и впрямь поглядывала на меня с опаской и сомнением, а затем пробормотала себе под нос:
– Черемуха, что ли, еще действует?
Я уцепился за возможность сменить тему:
– Какая черемуха? И вообще, что произошло? Меня, кстати, Богданом зовут.
– Понятно… – Свое имя она называть не спешила. – Так вот, Богдан. Ты надышался черемухой. Это кусты такие, с белыми цветочками. Ее много на Санаторном кургане…
– Где?
– Так называется холм, где мы с тобой встретились, – пояснила девушка. – Говорят, до Войны тут был санаторий.
– Вот оно что… – Я сделал вид, будто знаю, что такое санаторий, и вернулся к теме ядовитой черемухи: – Действительно, возле развалин часовни было полно цветущих кустов. Вот только никакого запаха я не почувствовал. Наоборот, у меня начисто пропало обоняние.
– Все верно. Черемуха так и действует. Отбивает нюх, и жертва не замечает, что вдыхает отраву. Эти кустики только с виду безобидные. На самом деле черемуха захватила весь Санаторный курган. Каждый, кто попадает в зону ее действия, задыхается и погибает. Ты, наверное, видел там разложившиеся трупы? Черемуха ими питается. Оплетает корнями и высасывает помаленьку. Кстати, так она может «пожирать» даже деревья. Именно поэтому на кургане больше ничего не растет.
– Кроме травы, – припомнил я.
– Да. У нее с черемухой симбиоз. Трава служит приманкой для животных и птиц, а черемуха убивает органик у, которая питает их обоих. Потому-то трава на кургане такая сочная.
Я с умным видом выслушал рассуждения про неведомый мне симбиоз и спросил:
– А как же ты? Почему на тебя черемуха не подействовала?
Девушка показала ту самую маску, которая закрывала ей лицо на кургане:
– Респиратор. Ткань и уголь. Без него конец. Раньше-то у нас были противогазы. Но последний прохудился лет пять назад. К тому же закончились генераторы воздушной смеси.
– Угу… – глубокомысленно кивнул я. Типа, знаю, а как же. На самом деле я противогаз только в школе видал. Учили их надевать и снимать. Может, про эти самые генераторы и рассказывали что-то, но в памяти не отложилось.
Тут Лёнька хотел было съязвить – я прямо-таки почувствовал, как его распирает. Но удержался, смолчал. Понял, что я ему отвечу. У него у самого не память, а дырявое решето.
– А зачем ты пошла на этот… как его… Санаторный курган, если знала, что там черемуха? – задал я очередной вопрос.
На самом деле меня больше всего интересовало, откуда девушка тут взялась. Кто она и где живет. Но раз незнакомка даже имени своего не назвала, то и обо всем остальном вряд ли скажет. По крайней мере сразу. Значит, пока придется вести треп на общие темы. О природе, погоде и этой самой черемухе…
– За цветами и пошла, – ответила девушка. – Если их высушить, а потом приготовить отвар, можно использовать при операциях в качестве наркоза.
– Ты – лекарь? – догадался я. Очень уж бойко она рассуждает о медицине.
– Пока только помощница, – поправила девчонка. Она помолчала, а потом призналась: – Не думала, что выживешь. Черемухой-то ты надышался – во!
– А зачем тогда тащила?
– Ну… не бросать же… И все-таки странно, что ты очухался.
– Почему это? Перестал вдыхать яд, благодаря тебе… Кстати, спасибо… А дальше свое дело сделала регенерация.
– Регенерация, значит… – Незнакомка посмотрела на меня оценивающе. Будто прикидывала что-то. Скользнула взглядом по моему обнаженному и порядком измазанному землей торсу и повторила: – Регенерация… Так ты мутант?
– Нет!
За такое оскорбление обычно сразу в морду бьют. Повезло ей, что она не парень, к тому же спасла мне жизнь. Если бы не она, быть мне удобрением для хищных цветочков… Кстати, а почему Лёнька про них не предупредил? Я побуравил осьминога грозным взглядом, мол, что за подстава?
«Я же не знал, что вы, хомо, такие слабаки, – отрезал он. – Для кио черемуха безопасна».
Девушка все еще разглядывала меня и рассеянно вертела в руках танталовый штык. Интересно, она собирается мне его возвращать или нет?..
Пришлось напомнить:
– Это мой.
«Ну на самом деле он мой, – тут же влез Лёнька. – Ты, мародер паршивый, штык с моего скелета упер!»
«А ты лучше помалкивай в тряпочку. Тебе, скотина головоногая, за подставу с черемухой вообще экзекуция полагается», – мысленно парировал я.
Непривычно общаться на два фронта, но придется приспосабливаться. Если, конечно, не хочу прослыть законченным психом… Да еще перед девушкой…
– Ладно, тебе, я вижу, полегчало. Так что здесь наши пути расходятся, – незнакомка протянула мне танталовый штык. – Прощай, Богдан.
– Погоди, – растерялся я. У меня была к ней целая куча вопросов. Да и оставаться одному в незнакомом месте тоже не слишком хотелось.
«Ты не один», – напомнил Лёнька, но я отмахнулся от него, вскочил на ноги и решительно заявил девчонке:
– Пойду с тобой.
– Я иду в Екатерининский Сад, – предупредила она.
– Там же опасно! – Я вспомнил предупреждение Лёньки.
– Вот именно. Тебе нет смысла идти, – сделала попытку отговорить меня незнакомка.
– Одну тебя не оставлю, – уперся я.
По лицу девушки пробежала тень, но возражать она не стала. Лишь предупредила:
– Идти за мной след в след. Ни шагу в сторону. Кусты и цветы не ломать. Иначе нам мало не покажется.
Не дожидаясь ответа, незнакомка закинула автомат за спину, отвернулась и быстро двинулась вперед, всем своим видом показывая, что разговор окончен. По крайней мере пока. Не сбавляя шага, она вновь натянула капюшон, плотно завязала на нем завязки, но респиратор надевать не стала. Значит, дышать тут безопасно. И на том спасибо.
«Лёнька, ты с нами? Или останешься здесь?» – мысленно окликнул я осьминога.
«Куда ж я от тебя денусь, – неохотно проворчал он, вылезая из укрытия и забираясь мне на плечо. – У нас же договор».
У меня мелькнула невольная мысль, что теперь я, пожалуй, в его помощи не нуждаюсь. Девчонка, похоже, местная и, возможно, знает, как пересечь Кольцо.
«Я бы на твоем месте ей не доверял, – отозвался Лёнька. – Девочка явно задумала что-то нехорошее. Не нравится она мне».
«А по-моему, ничего так…»
Лёнька в ответ хмыкнул. Кажется, он прочитал не только ту мысль, которую я хотел ему передать, но и парочку других – затаенных. Ну точно! Так и есть.
«Ты гормоны-то свои придержи, – посоветовал он. – И запомни: кто доверится бабе, тот долго не проживет».
«Тоже мне, знаток женских душ нашелся», – фыркнул я.
«Да, знаток. У меня, в отличие от некоторых, женщины были».
«И у меня были…»
«А почему о ней ты говоришь во множественном числе? – Мысленный голос Лёньки был полон издевки.—
Та развеселая вдовушка… как ее там… Глафира… Глаша… У вас, в Кремле, к ней только ленивый не ходил».
Тут он меня уел. Во-первых, тем, что был прав, – из-за шрама на лице я успехом у девчонок не пользовался. А во-вторых, ужасно раздражало, как осьминог-телепат бесцеремонно копался у меня в мыслях, словно у себя на огороде.
Я насупился и замолчал. В смысле перестал думать. Вернее, мысли, конечно, шевелились в голове, но Лёньку я теперь принципиально игнорировал.
Тем временем незнакомка быстро шла в глубь зарослей, ловко проскальзывая между кустами и деревьями, которых становилось все больше и больше. Я двигался за ней, хотя меня такое обилие зелени напрягало. Но девушка шла уверенно. Чувствовалось, что этим путем ей доводилось ходить многократно. Да и окружающая нас растительность вела себя спокойно, не делая попыток напасть.