Выстрелы за спиной не утихали. Похоже, там тоже шел бой – маркитанты сцепились с дампами. Но никому не надо было объяснять: цель торговцев – маленькая группа людей, которые знают слишком много, чтобы оставаться в живых.
Уйти оказалось не так просто. Пространство вокруг было перепахано давними взрывами, воронки и руины создавали дикую мешанину, грозившую в темноте переломать ноги неосторожным путникам. Шли осторожно, однако робот стал заметно отставать.
– Он ранен! – тихонько сказала Молния.
– Скажи ему, чтобы не плелся за нами, – процедил Зигфрид. – Он выведет на нас маркитантов!
Молния в ответ лишь нахмурилась и сжала губы.
Нужно было искать укрытие.
Путь им преградил скелет огромного дома на Беговой. Похоже, в войну противники, обстреливая друг друга тяжелыми снарядами, не считали это здание за препятствие и били прямо сквозь него. Иначе трудно было объяснить огромные дыры в несколько этажей. Тем не менее дом в целом устоял. И именно туда вел группу Зигфрид.
В здание вошли через огромный пролом в стене. Свет луны сюда почти не проникал, и было темно, как в чернильнице. Это было опасно: в таких местах любят ютиться всякие твари. Да и в ловушку какую-нибудь попасть можно, вроде «гнойника» или «ледяного гейзера». За спиной, с трудом нагоняя людей, скрипел подстреленный био. Он вызывал жалость, как раненое живое существо. Отчасти это так и было – ведь в грубой металлической башке все еще теплилась жизнь дряхлого мозга. Словно желая хоть как-то угодить людям, робот включил установленную на голове фару.
– Приглуши свет! – тут же рявкнул Зигфрид. – Не хватало только, чтобы нас по нему обнаружили!
Интенсивность света понизилась, но его было достаточно, чтобы не переломать ноги во мраке и оглядеться. Они находились в обширном помещении, вроде фойе. Пол был на удивление чистым, словно здесь специально проводилась уборка. У стен, одна напротив другой, громоздились странные конструкции – вроде рам из тонких древесных стволов, каждая чуть больше человеческого роста. Что-то в них было знакомое, но семинарист никак не мог вспомнить, что именно.
Засмотревшись, Книжник ткнулся ногой во что-то круглое, легко покатившееся по полу. Семинарист подошел к предмету, поднял. Это была голова нео – черная, словно раздутая изнутри, отчего она приняла практически круглую форму.
– Что это? – с отвращением спросила Хельга.
– Похоже… – парень огляделся, недоуменно усмехнулся, – …похоже, это мяч.
– Мяч? – рядом возникла Молния. – Где мяч?
– И зачем он? – добавил Тридцать Третий.
– Мне кажется, – Книжник пожал плечами, – здесь играли в футбол. Или что-то вроде этого. Мы на поле стоим. Вон ворота, вот мяч.
– Что такое футбол? – спросил Хельга.
– Ритуальная игра дампов, – забирая у Книжника мяч, пояснил Зигфрид. – Проигравших убивают. А вон, смотрите…
У боковой стены, подвешенные на крюках, висело множество иссохших мумий в рваном тряпье.
– Зная любовь дампов к жизни, это, наверное, игра в поддавки, – пробурчал Книжник.
Зигфрид отбросил голову нео, и она покатилась в темноту. Оставив за собой жутковатое игровое поле, маленький отряд вышел к лестнице. Подниматься по ней было опасно: поврежденные пролеты висели буквально «на соплях». Под тяжестью био, что плелся сзади, хрупкий бетон трещал и крошился, угрожая треснуть и осыпаться.
Подняться удалось лишь до десятого этажа. Выше лестничные пролеты были сметены взрывом. Выйдя в широкий холл с большими окнами-бойницами, Зигфрид демонстративно швырнул на пол рюкзак и положил сверху меч в ножнах.
– Маркитанты нас здесь не достанут, – сказал он, оглядываясь. – Можно перевести дух, оглядеться.
Книжник подошел к большому оконному проему. В лицо дунуло холодным ветром с привкусом железа и гари.
Отсюда, с высоты десятка этажей, ипподром был виден как на ладони. В лунном свете тускло блестели корпуса био. Бесконечное движение по кругу вроде бы прекратилось, и от этого становилось страшно.
Словно железные детали окончательно собрались в смертоносный механизм. Осталось дождаться самого последнего «винтика».
– И что дальше? – завороженно глядя на овал ипподрома, проговорил Книжник. – Сколько времени у нас осталось?
– Часов девять, – тихо отозвался Тридцать Третий.
– И все это время мы будем просто сидеть?!
– Ну, «титан» должен пройти рядом… Будем караулить его сверху.
Книжник повернулся, поглядел на кио. Тот лишь развел руками. Вот это и остается – просто развести руками. Книжник сжал кулаки.
Ну нет, это не его история! Он не станет дожидаться, чем дело кончится! Он…
Пол под ногами тяжело вздрогнул: рядом рухнул добредший-таки сюда био. Молния подбежала к замершей «игрушке», оглядела, коснулась железной головы, что нелепо вывернулась в сторону.
– Он умер… – тихо сказала она. Слез на ее лице не было. Одна лишь тихая грусть.
Три-Три подошел ближе, опустился на одно колено, осмотрел робота, постучал пальцем по кожуху головы:
– В мозг попали. Четко в основание черепа – в самое уязвимое место.
– Надеюсь, я тому гаду тоже в мозг попал! – зло отозвался Книжник.
Он смотрел на маленькую Молнию, потерянно глядящую куда-то в сторону. Только сейчас семинарист понял: Жук не рвался на призыв Сержанта, он предпочел этому «зову» дружбу с маленьким человеком. Только теперь стало понятно, что в этой железке было больше человеческого, чем в любом из дампов, а то и в некоторых людях. Подумалось: отчего больше всех всегда теряют хорошие люди? Всякие подонки живут, не зная печали, не особо страдая при потере тех, кто рядом, – ведь у них нет настоящих друзей, привязанностей. Это жестоко и несправедливо. Неправильно устроена жизнь. Неправильно…
– Скажи, Три-Три, – оглядывая робота, произнес Книжник. – Он сильно поврежден?
– Кто, био? Говорю же – в мозг попали.
– Только в мозг?
– Ну, ты даешь! Мозг – самое главное. Вспомни, мы к нео за «расходниками» лазили. Так что теперь это – просто груда железа.
Книжник помолчал немного, потом сказал:
– А ты вспомни, как он дрался с дампами. Довольно бодро для строительного робота.
– Он не строительный, а инженерно-саперный, – возразил Тридцать Третий. – Он создан действовать в составе специальных подразделений, совместно с человеком, и должен уметь постоять за себя. Только чего теперь говорить об этом?
– Он сильный, быстрый и сравнительно небольшой, – горячо зачастил Книжник. – Ему бы нормальные мозги – он бы и «мангуста» одолеть смог!
– Так где ж их взять, мозги-то? – мрачно спросил Тридцать Третий.
– Здесь! – сверкнув глазами, Книжник коснулся собственной головы.
Три-три обмер:
– Что ты имеешь в виду?
Парень помолчал, собираясь с духом. Мысль, посетившая его, была проста и страшна. Более того – она была сродни самоубийству. Но это все ерунда по сравнению с грядущей тотальной катастрофой. Тут главное, о себе не думать. Да, лучше не думать.
Потому что от одной мысли о задуманном можно сойти с ума.
– Ты говоришь, у него поврежден только мозг, – семинарист выговаривал слова медленно, рассудительно, словно убеждая самого себя в той дикой идее, которая пришла ему в голову.
– Так и есть, мозги всмятку. Вон, из пулевого отверстия гной сочится. Но что ты хочешь сказать?
– Я хочу, чтобы мой мозг оказался там, – Книжник указал на массивную голову робота.
– Ты… что?.. – пролепетал Тридцать Третий. – С ума сошел?!
– Возможно. Но я не могу драться с Сержантом этим! – Книжник продемонстрировал грязные руки. – Мне нужна внешность био, чтобы подобраться к Сержанту, и сила био, чтобы его прикончить!
Кио изумленно разглядывал Книжника, не зная, видимо, что сказать.
– Ты можешь это сделать? – тихо спросил Книжник. – Я ведь знаю, что можешь!
– Погоди… – кио тряхнул головой, выходя из оцепенения. – Ты хочешь, чтобы я убил тебя?
– Я хочу обрести силу, реакцию и облик био, – настаивал Книжник. – Это возможно? Мозг для био – это ведь просто расходный материал, так? Био же приспособлены к смене «расходников» в полевых условиях!
– Даже не знаю… Да и из инструментов у меня только это, – из кулака кио выскочила длинная танталовая игла. – Нет ни медикаментов, ни диагностирующей аппаратуры… И даже если пересадка и удалась бы, потребуется время для адаптации. Да и тело твое просто погибнет!
– Сейчас это не имеет значения. Через девять часов погибнем мы все! Ты понимаешь меня, Три-Три?!
Тридцать Третий смотрел на семинариста, как на психа. Книжник и сам понимал: его затея почти не имеет шансов. Пусть даже био и приспособлены для быстрой смены «расходников», для операции требуется мощная техническая поддержка.
Наверное, это просто безумие, порожденное отчаянием. В такие минуты разум начинает судорожно генерировать сумасшедшие идеи, большая часть которых – просто порождение агонии, болезненного бреда перепуганного воображения…
– Постой, – после продолжительного молчания произнес кио. – А зачем она вообще нужна – эта пересадка?
– Чтобы управлять этой машиной, дубина ты!
– Тихо-тихо! Не надо сбивать меня с толку! Чтобы управлять биороботом извне, необязательно запихивать в него свой мозг. Тебе ведь это не требовалось, когда ты пользовался Универсальным пультом?
– Но здесь у нас нет пульта! Да и как можно эффективно управлять роботом без непосредственного контакта со всеми его системами?
– А вот об этом позволь судить мне! – Тридцать Третий повысил голос, и Книжник прикусил язык.
Действительно, кому, как не кио, разбираться во всех этих тонкостях? Он собственными глазами видел лаборатории Железного Кладбища, где эти любознательные изуверы потрошили биороботов, создавая из них еще более уродливых монстров ради удовлетворения собственного неуемного любопытства. Вот и теперь Три-Три начинал поглядывать на приятеля с каким-то новым интересом, от которого холодок пробегал между лопатками.
Книжник вдруг ужаснулся собственной идее. Не слишком ли много он на себя берет, разыгрывая спасителя человечества? В состоянии ли он справиться с грузом, который пытается взвалить на свои слабые плечи? Ведь он был рожден не воином, а всего лишь книжным червем, чья задача – хранить знания для тех, кто действительно способен повести за собой людей, совершить настоящий подвиг…