Повозку тянула пара фенакодусов. Они равнодушно пережёвывали жвачку.
Управлял фургоном крепыш в униформе, которую раньше носили охранники в торговых центрах: чёрная куртка с шевроном виде всё той же буквой «К», кепи со слегка изломанным козырьком, чёрные брюки и берцы. Не хватало разве что синей рубашки с галстуком. Крепыш напялил куртку поверх голого тела. Из ворота торчало столько волос, что глядя на него так и тянуло спросить, нет ли у этого товарища родственников среди нео.
Груз, очевидно, был ценным, крепыша сопровождала парочка других мордоворотов, их взоры угрюмо рыскали по сторонам. Понятно, что специфика работы такая, но мне их взгляды совсем не понравились. Такое ощущение, что парни просто ищут повода, чтоб всадить в кого-то пулю (у каждого на коленях лежал кремниевый короткоствол) или разрубить на равные половинки.
Степаныч уловил мои ощущения, похлопал по плечу:
– Ты того… чуть расслабься, Игорь. Они тебя не тронут. Особенно со мной.
– Что, бывали случаи?
– Всякое бывало, – уклончиво сказал он.
– Тогда скажи, почему так уверен, что они к тебе не привяжутся?
– Побаиваются малость, – усмехнулся Степаныч. – Я ж Мастер Полей, меня за колдуна держат! – похвастался он.
Оба-на! Получается, что я вроде как в ученики к местному экстрасенсу попал? А будет ли толк? Никаких выдающихся способностей в этой области за мной отродясь не было. Воду не заряжал, по фотографиям судьбу человека не читал. Блин, я даже в гороскопы не верю! Полагаюсь исключительно на себя.
– Думаешь, не научишься? – снова угадал ход моих мыслей Степаныч. – Зря. Я способных сразу чую, иначе бы Мастером не стал. Без чуйки с полями работать невозможно. А у тебя она есть! Только ты о ней не знаешь ещё, но это дело поправимое! Разбудим, есть способы…
Я не стал спорить. Он специалист, ему видней. Может и впрямь есть во мне что-то, спит до поры до времени.
– К тому же, ты ведь чем-то занимался допрежь, – добавил наблюдательный Степаныч. – Значит, дела у нас с тобой быстрее пойдут.
Тут он попал в точку. Рукопашнику нужны не только физические кондиции, если собираешься подняться на более высокий уровень – совершенствуйся духовно.
Дорога вывела к широкому мосту, проходившему ранее над железнодорожными путями. Сейчас «железка» полностью скрылась в высокой, с меня ростом, траве. Чуть подальше расположились два здания, похожих на перевёрнутые вверх дном коробки от обуви. Возле них копошились несколько мохнатых фигур, при виде которых рука сразу потянулась к выданному Степанычем мечу (мои трофеи испарились вместе с Данарой).
– Ты чего напрягся?
– Нео, – кивнул я в сторону мохначей. – Вон там! Видишь?
Он присмотрелся:
– Ты про этих? Да не парься, они нормальные, у нас с их кланом договор. Мы их на всяких тяжёлых работах используем, а расплачиваемся продуктами и кое-какой утварью.
– Оружие даёте?
– Что мы – себе враги что ли, – обиделся Степаныч. – Пускай сами оружие добывают. Мы в этом деле не помощники. Договор рано или поздно кончится, так они тогда на нас попрут. Эта порода без приключений на задницу не живёт.
– Но договоры соблюдают?
– Пусть только попробуют нарушить. Небо с овчинку покажется. И наши стрельцы на разборки придут и другие кланы нео подтянутся. Веселуха будет – хоть святых выноси!
На пригорке у моста сидел стрелец, одетый так же, как мытари, только шапка – пирожком малиновая и такого же цвета клапаны на кафтане. Он пристально наблюдал за нео, не выпуская громоздкой пищали из рук. Ясно, учёт и контроль! Договор – договором, но упускать из виду ненадёжного союзника нельзя.
Рядом в траве лежал напарник стрельца. Его могучий храп перекрывал даже шум трясущейся на ухабе повозки.
– Что-то расслабился воин, – не преминул заметить я.
Будто услышав мои слова, стрелец поднял голову, оглядел нас и, решив, что не представляем опасности, вновь уткнулся в траву и захрапел.
– Бдит! – удовлетворённо отметил Степаныч.
По моим прикидкам мы отдалились километра на три-четыре от Царицыно. Степаныч натянул вожжи, останавливая Забияку.
– Приехали, слазим!
Мы стояли возле большого пустыря, казавшегося идеально ровным, будто высокогорное плато. Однако выглядел он странновато, напоминая сшитое из разноцветных лоскутков одеяло. Я невольно засмотрелся на весьма любопытное зрелище: оказалось, что «лоскутки» не стояли на месте, некоторые из них медленно перемещались, делая картинку калейдоскопичной и яркой для глаз.
– Прикольно, – хмыкнул я. – Это что за природное явление?
– Поля Смерти, – сухо пояснил Степаныч. – И названы они так не ради красного словца. Умереть тут проще чем высморкаться.
– Понятно. А ТэБэ, то есть техника безопасности будет?
– Всё будет. Но первым делом надо проверить, что ты можешь. Не волнуйся, я за тобой буду присматривать, – пообещал Степаныч, но большого оптимизма в его словах я не ощутил. Ещё неизвестно, кого успокаивает: меня или себя.
– То есть это что-то наподобие полевых испытаний?
– Вроде того.
– И что мне делать?
– Видишь вон то Поле? Самое мелкое… – Он показал на расположенное метрах в ста сферическое образование жёлтого цвета, слегка смахивающее на кляксу. Оно и впрямь уступало в размерах товаркам.
– Ага.
– Попытайся подозвать его к себе.
– Как? Кликнуть «кис-кис»? – ошалело произнёс я.
– Мысленно помани. Настройся на его волну. Давай, у тебя получится.
Ну да, мы с тобой одной крови, ты и я. Только в незабвенном «Маугли» так со зверями общались, а тут не пойми что – жёлтая медуза диаметром в полтора метра. Перебирает чем-то вроде лапок и отползает в другую сторону. По-моему, ей на нас чихать. И как спрашивается настраиваться на общую волну?
Раз Степаныч просит, надо уважить человека. Всё же я него уже второй день столуюсь.
Значит, на волну настроиться… Попробуем.
Я зажмурился, очистил мозг от мыслей (при этом вдруг вспомнилось дурацкое «Только не думай о белой обезьяне!», но я и с этим наваждением справился, есть метода).
В голове идеальная пустота, посторонний шум и даже шорох воспринимаются иначе, намного ярче, чем обычно. Концентрируемся на себе, ощущаем, как работает сердце, как гонит кровь по телу, как вздымаются и опускаются лёгкие… Что-то тёплое скользит по щеке. Солнечный луч приласкал?
Ветерок. Свежий словно морской бриз. Так приятно сделать вдох полной грудью… Всё, я расслаблен, можно работать. Степаныч просит позвать поле… Открываем глаза, находим взглядом «медузу». Ишь ты, а она вроде как ускорила темп и улепётывает.
А ну СТОП! Кому говорю, остановись, зараза ты этакая!
Поле замерло, будто не веря, что я обращаюсь к ней. Вот так, уже лучше, умница. Ой! Я неожиданно почувствовал ответную волну эмоций, исходящих от Поля. Не могу разобрать общий настрой, он далеко не привычный человеческий. Скорее смесь от любопытства до враждебности.
Теперь иди ко мне. «Медуза» смешно дрыгнула ложноножками, будто собралась плясать канкан. Иди-иди, не бойся. В ответ сразу прилетела новая ментальная порция от существа… Оно ведь существо, живое? И тут же получаю ответ на вопрос: Поле оказалось тем ещё живчиком, вон, понеслось как паровоз, разве что не попыхивает.
Поаккуратнее! Не надо так быстро, сбавь скорость.
Поле прислушалось, теперь оно двигалось неспеша, с неким подобием достоинства.
– Молодец! – не удержался от похвалы Степаныч. – В контакт ты вступил, попробуй теперь следующее задание: заставь его изменить форму.
Я представил нечто вроде «восьмёрки», послал мысленный сигнал и… сразу получил отзыв, достаточно лояльный, кстати. Что, Поле, поработаем? Нарисуем специально для Степаныча цифру восемь или, если угодно, знак бесконечности. Смотря, под каким углом глядеть.
Поле послушно распределилось на две одинаковые каплевидные части, связанные небольшой пуповиной-перемычкой. Не порвись, милое!
«Игорь!»
Что за!.. Схожу с ума что ли? Я вдруг отчётливо услышал тихий голос Иры… своей жены. Наваждение какое-то! Я потряс головой.
«Прости меня, Игорь!»
Блин! Блин! Блин! Что за хрень?! Её здесь никак быть не может, нас отделяет барьер в два столетия, абсолютно непреодолимый.
«Любимый! Я виновата перед тобой! Прости меня, я очень прошу тебя, прости! Я не могу без тебя!»
Будто из тумана проступила Иришкина фигура. У меня разом подогнулись ноги, я вдруг понял, что люблю её по-прежнему. Старые чувства прорвались через эмоциональный барьер, которым я пытался отгородиться от всего, что меня связывало с прошлым, с нашей любовью.
«Иди ко мне!» – попросила она. – «Мне плохо! Я боюсь!»
– Иду, – громко произнёс, почти вскрикнул я, шагая за тем, чтобы сжать её в объятиях. Спасти от всего, что ей угрожает. – Не надо бояться, я с тобой!
– Стой, Игорь! Не надо. Это морок! – завопил Степаныч. – Он убьёт тебя!
«Милый, иди скорее! Мне очень плохо без тебя!»
Я ринулся к ней что было сил и тут же растянулся на животе, пропахав носом земляную кочку. В бешенстве вскочил и едва не набросился с кулаками на Степаныча, подставившего мне подножку.
И вдруг в голове снова всё прояснилось. Я понял, о каком мороке говорил мастер. Повернулся к той, которую когда-то безумно любил, в последний раз посмотрел на наливающийся чем-то синим облик, и с тоской сказал:
– Уходи! Тебя больше нет!
Изображение Ирины пропало, теперь сквозь непонятно откуда взявшийся туман вдруг проступил облик другого человека – Вадик, мой друг… и предатель.
Он посмотрел на меня исподлобья. Его кулаки были сжаты. Я не стал говорить с ним. Глупо общаться с призраком того, чей пепел рассеялся над землёй двести лет назад. Надеюсь, твоя смерть не была страшной. Возможно, ты успел добраться до какого-нибудь бункера и пересидел в нём атомные бомбардировки. А может, вспомнил, что был раньше солдатом и геройски погиб в бою, захватив с собой много врагов. О том, как распрощалась с жизнью Ирина, я старался не думать.