Дети Механизмов бились лбами о серое полотно асфальта, а Рупор все говорил и говорил, но Громобой даже не вслушивался в его слова. По крайней мере, до тех пор, пока Голос Племени и его молчуны не уставились на ожившее божество с таким видом, будто он что–то должен был им ответить.
– Я обязательно упорядочу этот мир и сделаю вас шестеренками в своем механизме! – подумав, заверил нейромант.
Судя по тому, как тут же заулыбались все до единого дикари, бородач сказал именно то, что они хотели услышать. Впрочем, Детям Механизмов было очень легко угодить. По сути, достаточно всего лишь обещать им вожделенное слияние с прочей, уже упорядоченной Вселенной, и они будут носить тебя на руках, мысленно предвкушая этот чудесный (в их понимании) миг.
– Спасибо, что явился нам, о Великий! – от переизбытка эмоций энергично хлопнув в ладоши, с широченной улыбкой воскликнул Рупор. – То, что ты доверил свою телесную оболочку именно нам, многое для нас значит! Мы были счастливы заботиться о тебе и наблюдать, как ты обживаешься в новых для себя условиях! Хотели бы мы лучше подготовить Землю к твоему пришествию…
– О нет, меня все вполне устраивает! – предваряя новую пламенную речь, заверил собеседника Громобой. – Тем более какая разница, что было изначально, если в итоге мне все придется упорядочить?
Осмыслив сказанное нейромантом, молчуны уважительно закивали. На каждом лице было буквально написано: «До чего же мудр наш оживший бог!». Таковое поведение фанатиков вызвало у нейроманта еще большее отвращение, чем прежде.
– Но мне пора отправляться в путь, – спешно продолжил Громобой, не в силах больше заглядывать в их глаза, которые светились доверием и безграничной любовью. – Я должен уйти, чтобы разобраться со всеми злыми духами, которые вознамерились препятствовать мне… и вам, моим… детям.
«Дети. Какое же верное название они для себя подобрали! Дурить таких вот «помешанных» немногим сложней, чем крохотных детишек!»
– А есть еще духи? – изумился Голос Племени. – Кроме Природы?
– О, да, Рупор. Есть. И их довольно много. Но надо действовать по порядку, и начну я именно с Природы, так как она первая себя проявила. Разобравшись с ней, займусь и прочими…
– А какими? – поинтересовался Рупор, явно сгорая от любопытства. – Какие еще есть духи? Не расскажешь нам, о Великий?
– Долго перечислять, – уклонился от ответа Громобой.
По правде говоря, он придумал «других духов» лишь для того, чтоб его не ждали обратно слишком скоро. А вот имена сочинять не стал, решив, что они не понадобятся. Но Голос Племени, который хотел знать все на свете, не унимался:
– Ну хоть кого–то назови, о Великий? – взмолился Рупор. – Чтобы мы знали, кого опасаться! Раз они твои противники, то и нам они тоже враги, и мы будем сражаться с ними до последней капли…
– С ними буду сражаться я, а не вы, – одарив говоруна строгим взглядом, перебил нейромант. – Это бои на… скажем так, на ином уровне. Который для обычных людей, как вы, недоступен.
– Но мы не обычные люди! – возмутился Рупор. – Мы – твои дети! Ты же сам сказал, что это так!
– Это так. Но пока вы все еще люди. И перестанете ими быть лишь тогда, когда я возьмусь за упорядочение этого мира, забыл.
– Я… кажется, понял тебя, о Великий, – медленно кивнув, произнес Голос Племени. – То есть со злыми духами ты будешь сражаться сам… но что тогда делать нам, пока ты воюешь за нас?
– Молиться за мою победу, – пожав плечами, ответил Громобой. – И надеяться на мое возвращение.
– То есть нам не следует две недели спустя отправляться на твои поиски, дабы высвободить тебя из телесной оболочки, которая оказалась непригодна для твоей миссии? – выпалил, как на духу, Рупор.
– Нет, – осмыслив услышанное, вымученно улыбнулся нейромант. – Не следует. Я… я сам вас найду, если что.
Голос Племени снова кивнул, рассеянно глядя перед собой. Нейроманту бы промолчать, сделать вид, что не заметил грусти в глазах говоруна. Но вместо этого он со вздохом спросил:
– Что так расстроило тебя, Рупор?
– Да просто как–то сложно осознавать… что мы снова… расстаемся? – спросил Голос Племени, посмотрев на Громобоя глазами, полными слез.
Подобной реакции нейромант точно не ждал. Рупор вымученно улыбнулся и, уткнувшись взглядом в асфальт под ногами, сказал:
– Надеюсь, я дождусь твоего возвращения, о Великий.
Молчуны, преданно взирая на растерявшегося нейроманта, охотно закивали.
– Мы все надеемся, – оглянувшись на собратьев, сказал Голос Племени.
– Я… постараюсь, – неожиданно хриплым голосом произнес Громобой.
Мотнув головой, будто только проснулся, он прокашлялся и добавил:
– Пора, дети мои. Я ухожу, чтобы приблизить вашу мечту. Помните об этом и не сожалейте о случившемся.
Он поднял руку, прощаясь с молчунами, и те практически синхронно подняли свои.
– До встречи, Великий, – с робкой улыбкой тихо сказал Рупор. – Мы будем ждать.
Лишь с превеликим трудом Громобой нашел в себе силы, чтобы кивнуть, развернуться и устремиться прочь. С каждым шагом нейромант все больше удалялся от дома племени и Детей Механизмов, чувствуя спиной десятки подобострастных взглядов. Он покидал это странное место, где кучка сбрендивших дикарей, спутавшая Громобоя со своим божеством, по сути, подарила ему вторую жизнь. Никогда прежде никто так не заботился о нейроманте…
…кроме Бо.
Бородач против воли улыбнулся, вспомнив ее прелестную мордашку, ее волосы, спадающие до плеч. Он чертовски скучал по ней и все еще жаждал скорейшей встречи в мире мертвых, но судьба явно была против его смерти. Как иначе объяснить, что Дети Механизмов оказались там, где он преспокойно умирал? Нелепая случайность? Чем дальше, тем меньше Громобой верил в подобные совпадения.
«Судьба?..»
Щелкун ждал его на ближайшем перекрестке. Рубиновые глаза незряче смотрели на нейроманта.
«Я сковал твой мозг, завладел им, – подумал бородач, глядя на своего громадного питомца. – Но до сих пор не знаю всего, что творится внутри. Думаешь ли ты о чем–то, кроме снеди, или живешь одними рефлексами – ешь, когда голоден, дерешься, когда на тебя нападает кто–то мелкий, и бежишь, если нападающий превосходит тебя в габаритах?»
Громобой и раньше время от времени задумывался об этом, но дела текущие, как правило, быстро отвлекали от этой неуместной на поле брани философии.
– Что же, пошли, старина Щелкун? – задрав голову, спросил Громобой. – Нас ждут великие дела… впрочем, как обычно. Клацни челюстями, если готов.
«Рекс» клацнул. Точней, нейромант мысленно велел ему так поступить, и Щелкун беспрекословно выполнил приказ хозяина.
«Впрочем, как обычно», – повторил нейромант, на сей раз мысленно.
Реинкарнация Великого Механика и его аватар покидали дом Детей Механизмов.
«Держись, Природа. Мы идем».
Повернувшись к спутникам, Третьяк приложил к губам указательным палец. Судя по всему, обращался он в первую очередь к строптивому Гуррбу и его товарищам, которые уже привлекли внимание «Раптора» совсем недавно. А вот Федор и Игорь сами понимали, что лучше вести себя поосторожней – ведь перед ними был временный лагерь дампов.
Шепелявых мутантов было немного – четверо, хотя обычно ходили по семь. Видимо, где–то им не свезло повстречаться с серьезным противником, который изрядно их отряд потрепал. Теперь двое мутов стояли у стены с арбалетами, из–под разноцветных лоскутов свисающей со лбов ткани озирая помещение, а двое других занимались тем, что выводили клинки топоров.
«Проклятое Поле Смерти, – наблюдая за телодвижениями дампов, подумал дружинник. – Всю улицу перекрыло, не пройти, не проехать».
Казалось, их группа возвращается той же самой дорогой, какой шла в Тушино, однако стремление иных Полей Смерти к миграции смешало Третьяку со товарищи все карты. Теперь огромная белая полусфера занимала собой весь бульвар, вынуждая путников искать обходные пути. Здание на противоположной стороне улицы отпало сразу, поскольку там зиял Провал с торчащими наружу «удочками» Удильщика. При виде знакомых отростков Игорь вспомнил, как однажды едва не погиб, пойманный проклятым глубинным мутом. Третьяк, судя по всему, тоже не горел желанием красться вдоль стенки, рискуя в любой момент свалиться в бездну, поэтому отправились в дом напротив…
Где и наткнулись на дампов.
Разведчик прежде лоскутных тварей не встречал и теперь смотрел во все глаза, не забывая, однако, об элементарной безопасности. Конечно, арбалеты дампов в подметки не годились автоматам Третьяка и Федора, но сам–то Игорь оружия был лишен, а потому постоять за себя вряд ли мог.
– Чего мы ждем? – повернувшись к опальному наемнику, шепотом осведомился дружинник.
– Подходящего момента, – туманно ответил бугай.
В его словах чувствовалась неуверенность. Третьяк явно не привык путешествовать по московской Зоне; Игорь подозревал, что всю осознанную жизнь наемник провел у стен маркитантского склада в Строгино, где сталкивался с неприятностями только тогда, когда они приходили к нему. Теперь же он сам вторгался в злачные места и вынужден был волей–неволей лавировать между живущими там опасностями. Разведчиков к этому готовят с самого детства. Третьяк разведчиком не был, но отряд возглавлял именно он.
«Как бы это тоже с нами злую шутку не сыграло», – подумал Игорь, искоса посмотрев на спутника.
Им бы напасть на дампов первыми, снять двух стрелков, а потом уже спокойно добить оставшихся с топорами, но Третьяк почему–то медлил. Ситуация – простейшая, однако ему, человеку, который никогда не нападал сам, а только оборонялся, этого было не понять. С «Раптором» получилось даже проще (при том, что био вполне мог их прикончить, если б шальная пуля не угодила ему в мозг) – робот атаковал, и наемники защищались, не пытаясь улучить «подходящий момент».
«Сейчас дождемся, что дампы нас заметят и пристрелят кого–нибудь… да того же Федора! А уже потом мы начнем стрелять в ответ…»