Как он мог им помочь?
Да никак.
Оставалось лишь сохранять бдительность и молить Бога, чтоб позволил добраться до места без новых потерь.
Глава 5Встречным курсом
Громобой смотрел на Бо так пристально, что она даже застеснялась.
– Ну чего ты, в самом деле… – пробормотала девушка, смущенно покосившись в его сторону и тут же отвернувшись.
– Да я ж тебя год с лишним не видел! – воскликнул нейромант, смеясь. – Теперь не могу налюбоваться…
– Не на что тут любоваться, – скривившись, буркнула его благоверная.
Он спешно взял ее за руку и тихо сказал:
– Эй. Посмотри на меня, прошу.
Девушка мотнула головой.
– Не хочу.
– Посмотри, пожалуйста.
Она нехотя подчинилась и, не поднимая головы, уставилась на него исподлобья. Сейчас Гром совершенно не походил на того грозного воина, каковым был прежде, в Зоне трех заводов. Растрепанный, грязный, с нечесаными волосами и бородой, нейромант, однако, смотрел на нее с непередаваемыми теплом и любовью. Казалось, Бо могла просить его о чем угодно, и он с радостью исполнил бы это – просто чтобы увидеть на ее лице робкую смущенную улыбку. Девушка уже отвыкла от этого взгляда, собственно, она его даже не помнила, но теперь не понимала, как могла забыть.
Однако после того как Гром произнес ту строчку, из сочиненного ими двустишья, память внезапно вернулась. Сцены из прошлого замелькали перед внутренним взором беглой рабыни с такой частотой, что у нее невольно закружилась голова. Все, от первой встречи до попадания в Красное поле, было в этой странной ускоренной постановке. И, кажется, впервые с того момента, как Бо превратилась в Природу, она смотрела на мир глазами себя прежней.
– Нас обоих потрепало в тот день, – сказал Гром мягко.
Его рука снова нашла ее кисть. Бо рефлекторно дернулась, но нейромант слегка сжал пальцы, и она, шумно сглотнув, замерла. Кожа ее была изуродована ожогами, однако Грому как будто не было никакого дела до этих уродливых шрамов.
– Но я по–прежнему люблю тебя больше жизни, – хрипло добавил бородач.
У нее ком подкатил к горлу. Девушке казалось, на нее уже невозможно смотреть без отвращения. Красное поле превратило Бо в уродливое подобие себя прежней, поступило с ней так же, как поступает с Природой всякая механическая дрянь. Оттого новоиспеченная владычица столичной фауны и возненавидела племя Рупора – обвешанные болтами да гайками жители казались ей средоточием Зла, которое медленно, но верно истребляло все живое. Но самое страшное заключалось даже не в этом. Куда больше девушку пугало иное: теперь, когда сознание вернулось к Бо практически полностью, ей стало казаться, что иногда она будто бы произносила чужие слова. Точней, не произносила, а… думала их и передавала уродливым «питомцам». Словно сама московская Зона через нее доносила мутантам свои мысли.
– Что тебя гложет, малыш? – спросил бородач, видя, как она незряче смотрит в стену напротив.
Она, закусив губу, покосилась в его сторону, а потом, решившись, рассказала все, от и до. Хотя, в общем–то, помнила она не так уж и много – большая часть воспоминаний из ее новой жизни была до жути однообразна; оттого, наверное, и казалось, что расстались они дня два назад, не больше. Причем в первом дне Бо потеряла сознание, угодив в Красное поле, а во втором очнулась и обнаружила в себе новую способность.
– Шестерни, которые окружали нас в Зоне трех заводов… Их я отчего–то люто возненавидела, – с трудом произнесла Бо. – И начала искать их по всему району, где оказалась. Теперь–то мне кажется, что дело тут было не только в ненависти – вместе с шестеренками я, подспудно, надеялась отыскать тебя…
Он кивнул и провел рукой по ее волосам, на миг даже зажмурился от наслаждения.
«Боже, разве мог я мечтать о чем–то еще?!.»
Прежде он думал, что только смерть позволит им встретиться, а теперь благодарил Бога и Детей Механизмов за то, что сохранили ему жизнь.
– А еще я была беременна, помнишь? – вдруг робко сказала она.
Нейромант вздрогнул.
– Помню, – хрипло сказал он.
Ему и в голову не приходило заговаривать об этом сейчас, но, если Бо хочет…
– Похоже, она приняла удар на себя, – тихо произнесла девушка. – Когда я пришла в себя, ее уже не было и в помине. Такое ощущение, что только благодаря ей я спаслась.
Тут он не удержал слез. Закусил губу, шумно втянул воздух ноздрями, а потом сказал:
– Мы наверстаем, обещаю.
– Я знаю, – кивнула она.
Они посидели немного, молча. Потеря плода сама по себе была ужасной трагедией. Но даже она не могла омрачить их чудесное воссоединение.
«По крайней мере, мы есть друг у друга, – подумал Громобой, продолжая гладить волосы своей возлюбленной. – Мы оба живы, а, значит, нам есть, зачем жить!»
– Да, кстати, – сказала вдруг Бо, отвлекая его от мыслей, – я ведь все–таки нашла твою шестеренку.
– Чего ты нашла? – удивленно выгнул бровь нейромант, наблюдая за тем, как она взвилась на ноги и, подойдя к письменному столу, выдвинула верхний ящик.
– Твою шестеренку, – терпеливо повторила девушка, копошась в содержимом. – Которую ты таскал на шее даже тогда, когда, якобы, тоже стал верить в Истинного Бога.
– Откуда еще взялось это твое «якобы»? Я ведь действительно сменил веру.
– Если б сменил, носил бы крестик, а не эту ерундовину.
Размахнувшись, она швырнула ему нечто маленькое и блестящее. Нейромант поймал безделушку на лету и удивленно на нее уставился.
– Кажется, это действительно моя шестеренка, – придирчиво осмотрев находку жены, сказал бородач. – Но где ты ее взяла?
– Она была у одного из воинов, которые ошивались тут пару дней назад, – ответила девушка. – Светловолосого такого.
Гром резко повернулся и уставился на нее.
– И где ты видела этого воина в последний раз? – спросил он.
– В последний? Да тогда же и видела, два дня назад. Они останавливались на ночлег в здании неподалеку от того, где живут твои Дети Механизмов.
Нейромант скрипнул зубами.
«Мои. Ну да, конечно. Решили бы, что я не тот, за кого себя выдаю, и с радостью слопали бы меня вместе с потрохами».
– А потом он куда делся?
– Честно говоря, не имею понятия. Я отозвала крысособак, которые за ним приглядывали, едва одна из них смогла стащить шестеренку.
– Пожалуй, нам надо вернуться в племя, – решил нейромант. – Возможно, Дети Механизмов тоже видели этих воинов…
– Ты думаешь, они мне обрадуются? – неуверенно спросила девушка. – Твои… Дети?
– Ну, думаю, если мы придем вместе, проблем не возникнет. В конце концов, они считают меня своим божеством.
– Не задавайся, – фыркнула Бо. – Я, знаешь ли, тоже могу поехать в земли гринов и сказать, что я – их прародительница.
– Хочешь сказать, они тебе поверят?
– Ну а почему бы и нет?
Их взгляды встретились в одной точке.
– Давай лучше обойдемся без проверок? – предложил нейромант. – Не хочу снова тебя потерять, знаешь ли.
– Взаимно, любимый, – с теплой улыбкой отозвалась Бо.
– В общем, в путь, – с трудом оторвав взгляд от своей благоверной, сказал Гром.
– Позволь только спросить, куда мы так заторопились?
– Светловолосый воин – это, как я понимаю, мой товарищ, Игорь. По крайней мере, ни у кого другого моего амулета быть не могло. И в последний раз мы расстались при очень странных обстоятельствах…
– Расскажешь по дороге?
Он покосился на нее и ухмыльнулся.
– Обязательно, малыш. Только давай сначала решим, как отправимся – верхом на моем Щелкуне? Или кого–то из твоего зверья заставим нас везти?
– Пожалуй, лучше на Щелкуне… Я ведь верно поняла – это ты того гигантского стального робота зовешь Щелкуном?
– Да, его. Просто у него челюсти клацают при ходьбе, шарнир негодный… Ну да, судя по твоему взгляду, можно обойтись и без подробностей?
– Пожалуй. Достаточно, что ты сказал про клацающие челюсти.
– Прости. Я иногда увлекаюсь – столько о них узнал, когда обрел свою способность…
– Расскажешь по дороге?
– Ну, я же сказал – обязательно…
Странный дом Игорь приметил издали. Точней, сначала он показался ему совершенно обыкновенным, однако, приглядевшись, дружинник увидел, что над главным входом нарисована большая желтая шестеренка.
«Знак Великого Механика? – удивленно рассматривая символ, подумал Игорь. – Но откуда он взялся здесь, в Тушино?»
Впрочем, это была не единственная странность. В отличие от других зданий, разрушенных и мало чем напоминающих жилые, это выглядело более–менее ухоженным: практически на всех окнах стояли решетки, ну и дверь имелась, аккурат под шестерней, причем обшитая проржавевшим металлом – кто–то явно укреплял, дабы избежать нападения извне.
«Кто здесь живет? Очередной маркитант? Но он вряд ли стал бы рисовать шестеренку на стене. Впрочем, этот знак мог остаться от предыдущих владельцев, которые давно лежат в могиле…»
– Что это за место? – удивился Прокофий. – Ты тут бывал?
– Нет, – нехотя признался Игорь. – Там просто дальше целое скопище Полей Смерти, поэтому я решил сделать небольшой крюк… Я же тебе говорил.
– Говорил–то говорил, но я не думал, что ты поведешь нас путем, по которому сам раньше не ходил, – сказал десятник.
– У меня это третий рейд в жизни, – напомнил светловолосый дружинник. – Когда бы я тут все дорожки исходил? Ты сам в Тушино часто бывал?
Прокофий уже собирался ответить (и, судя по выражению лица, довольно резко), как вдруг Олег сказал:
– Смотрите, дверь открывается.
Игорь и Прокофий разом уставились на здание. Действительно, дверь приоткрылась, и наружу медленно вышел странный мужчина в проржавевшей кольчуге с длинными рукавами, стальных поножах и черных перчатках. На шее у незнакомца болталась огромная шестеренка.
– Это еще кто? – недоуменно пробормотал десятник.
Игорь тоже не отказался бы узнать ответ на этот вопрос. На всякий случай он положил руку на пистолет – вдруг потешный незнакомец окажется агрессивно настроен? Другие тоже потянулись к оружию: ввязываться в драку не хотелось, тем более что впереди и без того ждала нехилая заварушка, но не бежать ведь, трусливо, от этого пугала огородного?