ворная волна. Но куда хуже было от осознания, что он так глупо попался. Уверенный, что ловко обманул Балабола, сам попался на крючок, как самонадеянный подросток.
Он рассмеялся. Сплюнул густой тягучей слюной, но не смог остановиться. Ему действительно было смешно: он строил героические планы, а его отравили, как крысу.
В монотонный звон, заполнивший уши, ворвался глухой стук. Ломали дверь. Пока что дверь держалась, крепленная бетонными блоками, но с той стороны за дело взялись основательно.
Как ни странно, начинавшийся новый штурм несколько привел его в чувство. Зигфрид нашел в себе силы подняться на ноги, отдышался, придерживаясь рукой о стену.
Собрав волю в кулак, он стал думать – тяжело, с натугой, но это было лучше, чем предаваться самобичеванию или, того хуже, отчаянию.
Вот, значит, как – Балабол переиграл его. Подсунув отраву, он если и не убил его сразу, то во всяком случае, ослабил настолько, чтобы решиться на новый штурм. И теперь бандиты имели все шансы на успех.
– Ну, нет… Это вы, гады, поторопились, – он попытался сплюнуть – но в пересохшем рту не набралось влаги. – Я-то еще живой… Я так просто не дамся… Я вас всех с собой…
Похоже, предстоящий бой грозит стать последним. А значит, нужно нанести врагу максимальный ущерб. Мысль об этом придала сил. И хотя яд продолжал разъедать его изнутри, Зигфрид стал действовать.
Во-первых, нужно хоть какое-то, пусть самое примитивное, противоядие. Взгляд упал на старое пепелище: после очередного штурма здесь горела деревянная мебель, и на полу осталась россыпь мелких угольков. Уголь – вот, что может ему помочь. Не медицинский, специальным образом активированный, но все же сильный природный абсорбент. Давясь, рискуя вырвать снова, он принялся пригоршнями запихивать в рот безвкусные сухие кусочки. Те хрустели на зубах, впивались в язык и нёбо. Он заставил себя проглотить омерзительную черную массу.
На этом «лечение» можно было считать законченным, пришло время действовать. Худшее в этой ситуации то, что он лишился своего главного козыря – виртуозного владения мечом. В таком состоянии о ближнем бое нужно забыть. Значит, ставку надо делать на огнестрельное оружие. Да еще на ловушки – его единственных союзников в этом деле.
Взорвать маяк ему уже не успеть – во всяком случае, целиком. Значит, у него высвобождается взрывчатка, которую он планировал заложить в основание фундамента. Что ж, значит, непрошеных гостей ждет дополнительный сюрприз. Их вообще ждет много сюрпризов. Можно сказать, они попадут в настоящий парк смертельных аттракционов.
– Добро пожаловать на торжественное открытие… – шептал Зигфрид, налаживая ловушки.
Штурмующие сделали паузу, видимо отчаявшись высадить дверь. Надо было использовать момент, чтобы максимально подготовиться к встрече.
Не успел.
По ушам ударило взрывной волной, вокруг пулями засвистели каменные обломки. Отброшенный ударом воздуха, воин не сразу сообразил, что рванули не дверь: исходя клубами дыма и пыли, в боковой стене зияла здоровенная дыра. Это был удар не только по стене его крепости – это был удар по его планам. Бандиты снова переиграли его.
Уйти наверх он не успел. Все, что смог сделать под шумок, под прикрытием пыльной взвеси, – это приоткрыть тайный люк в подвал и нырнуть в подземелье. Тут же над головой загрохотало. Судя по воплям, стреляли не нападавшие – сработали ловушки. Однако не было особого смысла радоваться: он так и не успел толком подготовиться к обороне. Все, что у него было под рукой, – это меч, не особо эффективный при его состоянии, да пара револьверов с неполным боекомплектом.
– Куда он делся? – глухо донеслось сверху.
– Может, на маяк поднялся?
– Пошли ребят наверх, проверить. А вы тут смотрите в оба. Надеюсь, он сдох уже. Но если жив еще и где-то спрятался, могут быть неприятности.
Сидя во мраке и сырости, Зигфрид готовился к смерти. Сейчас там, над головой разберутся, что к чему, и тогда ему крышка. Все что надо – просто приоткрыть люк и бросить сюда гранату.
Но там, наверху, видимо, уже списали его со счетов. Слышались шаги, происходила какая-то возня. Зигфрид ощутил, что теряет интерес к происходящему. Яд медленно убивал его, и скоро организм сдастся окончательно.
– Эй, а я кажется знаю, где он! – это уже Балабол.
В люк над головой ударили чем-то тяжелым.
– Заперся, что ли? – посетовал он.
– И что будем делать? – отозвался кто-то.
– Значит, сделаем так…
Воин пытался встать – просто для того, чтобы выбраться и броситься в последний бой. Но в какой-то момент «поплыл» и потерял сознание.
Впервые в жизни его посетили кошмары. Книжник рассказывал, что это такое, но понять, не испытав, было трудно. Воин до этого почти не видел снов. Или не помнил, что одно и то же. Сейчас же пришлось вдоволь насмотреться разной бредовой мерзости. Но, очнувшись, в ледяном поту, Зигфрид понял главное: он все еще жив. Голова была, как в тумане, но снова вернулась воля. Возможно, подействовал уголь, а может, организм оказался сильнее.
Достав из кармана кресало и трут, он высек искру, разжег огонек. Быстро поискал глазами – и обнаружил какие-то старые тряпки, железный прут – достаточно, чтобы соорудить слабо светящий, но здорово коптящий и воняющий факел. Быстро осмотрелся. Подвал был обширен и пуст, посреди низкого помещения со сводчатым потолком торчали массивные колонны квадратного сечения.
Нужно было осмотреться. Зигфрид поднялся с холодного цементного пола, сделал пару шагов вверх по крутой лесенке, попытался поднять люк, через который провалился сюда. Люк не поддался. Сверху капнуло за шиворот. Присмотревшись, вест обнаружил по краям люка характерные подтеки. Провел пальцем, поглядел ближе.
Цемент.
– Замуровали, – зачем-то вслух произнес он.
Нервно усмехнулся. Раньше нервов за собой он не замечал. Но после всего, что случилось, можно начинать нервничать.
Первым порывом было пустить в ход меч. Раскаленный металл, закаленный в Поле Смерти, вполне справится и с метровым слоем бетона. Но будет много шума и вони от расплавленного камня. Незаметно так не выберешься, а есть разница между смертельным боем и простым самоубийством.
Опустив взгляд под ноги, он спустился с лестницы и медленно пошел вдоль стены, придерживаясь за влажный шершавый камень. Что ж, прекрасное место, чтобы расслабиться и привести нервы в порядок. Тишина, покой. Как в могиле. Это и есть могила – просторный бетонный склеп.
Не того он искал в своей жизни. Не для такого финала рождаются воины-весты. Ведь где-то у стен Кремля ждут те, ради кого он живет, те, кто нуждаются в его помощи. Те, кого он привел за собой из Бункера, погибшей обители вестов. А он прохлаждается здесь, в скучной дали, раздумывая, как бы эффектнее сдохнуть.
Камень под ладонью сменился металлом.
– Это что тут у нас? – проговорил Зигфрид, вслушиваясь в звонкое подвальное эхо.
Поднес ближе догорающий факел. В стене была ржавая металлическая дверь. Похоже, судьба дарила ему второй шанс. Впрочем, если суммировать все «вторые шансы», вырванные силой у капризной судьбы, можно было бы сбиться со счета.
Дверь вылетела с одного удара. Оставалось лишь радоваться, что бандиты не догадались пробраться в здание маяка через это подземелье. Хотя оно и не удивительно: мерзкая, неистребимая вонь, ударившая в ноздри, могла служить надежной защитой. Похоже, это был выход в канализационный туннель. Чрезмерно брезговать в его ситуации не приходилось, и он, соорудив новый факел, пригнувшись, полез в тесный бетонный лаз.
Нечистоты под ногами давно мумифицировались. Однако, судя по звукам, какая-то жизнь здесь явно имела место. Свято место пусто не бывает, как сказал бы Книжник – если бы захотел сказать такое про это славное местечко. Метров пятьдесят он крался, пригнувшись и вслушиваясь в подозрительные звуки, наполнявшие эту бетонную «кишку». Нужно было добраться до ближайшего канализационного колодца, чтобы выбраться на поверхность.
Неприятное шуршание раздалось за спиной – и стало быстро приближаться. Не долго думая, Зигфрид извлек меч из ножен и резко обернулся. И от неожиданности повалился на спину: прямо ему в лицо огромными фасеточными глазами таращилось существо, напоминавшее чудовищного, полутораметрового таракана. Тварь поигрывала мощными жвалами, и тянула членистые усики в сторону человека. Секунда – и Зигфрид щекой ощутил кончик метрового усика. Видимо, это был основной орган чувств твари, так как, нащупав его, существо мгновенно бросилось в атаку.
Зигфрид ждал нападения, и коротким ударом меча между жвалами прикончил тварь. Но та была не одна. Десятки таких же напирали из глубины туннеля, заполняя собой все его поперечное сечение. Еще несколько ударов, и столько же убитых тварей не меняли ситуацию – стая омерзительных мутов продолжала переть на чужака, попутно подъедая останки убитых «товарищей».
Теперь становилось ясно, отчего бандитам даже в голову не пришло штурмовать маяк через эти подземелья – только сумасшедший мог сюда сунуться по своей воле. Да и его собственные шансы выбраться отсюда живым стремительно таяли: хоть он и очухался немного от действия яда, но реакция явно притупилась, и быстро наваливалась усталость. Нужно было отступать. Он выронил факел, попятился, и лишь по какому-то наитию догадался быстро обернуться назад.
– Чтоб я сдох!
Все поперечное сечение туннеля занимала распахнутая пасть, в которой скалилась еще одна пасть, и еще, а там, в глубине что-то зловеще клокотало и булькало. Это было настолько отвратительно и страшно, что никакой разум не нашел бы спасения. В такой момент и включается инстинкт загнанного в угол зверя. И он сделал то, что в обычной обстановке даже вообразить бы не смог: схватил мегатаракана за суетливо подергивающиеся усики – и резко швырнул через себя за спину. Мут оказался неожиданно легким, и Зигфрид буквально запихнул его прямо в эту раззявленную пасть.
Пасть захлопнулась со скоростью капкана. Хрустнуло, в лицо брызнуло тараканьими потрохами вперемешку со слюной зубастой твари, в которой только сейчас можно было узнать гигантскую многоножку, едва втиснувшуюся в туннель.