Мут находился близко. Слишком близко. Латыпов попытался навести на него ствол автомата, но мутант «сработал» быстрее. Илью словно шарахнуло током – по самым мозгам. Он вскрикнул от боли и, выронив оружие, грохнулся на землю.
Однако капитан не потерял сознания – шлем все-таки частично рассеял и смягчил ментальный удар – и сразу попытался встать на ноги. Тук – а это был он – разочарованно присвистнул. Имели шамы такую забавную особенность – тонко свистеть, как суслики. И тут же сжался в комок, очевидно, собираясь добить хомо повторным «выстрелом».
Но его планы сорвал сержант Потанин. Подотставший от товарищей Ефим не пострадал от ментальной атаки. Поэтому успел сориентироваться и разнес из СВД шамью башку экспансивной пулей. На дистанции в пятнадцать шагов калибр 7,62, пожалуй, понадежней будет, чем мысленный импульс какого-то одноглазого придурка.
Только вот патронов у Ефима осталось всего пять штук. И он, завалив шама, сразу развернулся в сторону состава. Потому что оттуда не очень шустро, но с неуклонностью маньяков, надвигалось несколько десятков вормов – зомбированных мутантов, действиями которых управлял Люм.
Сержант Потанин не знал никакого Люма. Но он знал, что расстреляет сейчас оставшиеся патроны. А потом вытащит палаш и продолжит то, что он умел делать лучше всего – убивать врагов. Пока хватит сил.
Что касается капитана, то он не успел подобрать выпавший из рук АК. Ибо из развалин выскочила очередная пятерка вормов – бойцов засадного отряда Тука. И Латыпову пришлось отступить, отмахиваясь палашом от наседающих «бомжей».
Увы, к несчастью для разведчиков, гибель Тука не ослабила ярости этих мутантов. Да, одноглазый шам теперь не управлял их сознанием. Но они были озлоблены и очень голодны. И разведчики были для них желанной добычей, которую надо убить. А потом сожрать.
Ведь шамы их почти не кормили, держа на цепи и под гипнозом. И сейчас они хотели лишь одного – убивать и жрать. И того же хотели вормы, атаковавшие со стороны логова шамов. Но их еще и «подгонял» Люм. И его мысленные приказы действовали на вормов как удары кнута.
Разведчики отбивались с отчаяньем обреченных. Они умели драться. Да и вооружены были качественными палашами и кинжалами, изготовленными настоящими мастерами-оружейниками. В отличие от вормов, которые, похоже, собрали весь ржавый металлолом в окрестностях.
И средства защиты капитолийцы имели отличные для своего времени. Их тканево-полимерные шлемы-шишаки выдерживали попадание пистолетной пули и рубящий удар любого холодного оружия. Под кольчугами они носили специальные «рубашки» из кевлара, а штаны из кожи фенакодуса имели прокладку из арамидной ткани.
Что касается бомжеватых вормов, то те шли в бой практически без доспехов, в одном тряпье. Наличие у отдельных продвинутых «бомжей» раздолбанных шлемов, смахивающих на кастрюли, и примитивных кольчуг, сплетенных из толстой проволоки, не меняло общей картины. Поэтому уже через несколько минут после начала схватки вокруг разведчиков валялись около двух десятков бездыханных мутов. Кто – с отрубленной головой, кто – с разрубленным туловищем, кто – без руки, а то и двух – если сразу не утихомирился.
Но и капитолийцы несли потери. Когда на тебя одновременно со всех сторон наваливаются трое, а то и пятеро, разъяренных мутантов, не спасут ни фехтовальные навыки, ни острый палаш, ни доспехи любого класса защиты. Да и силы человеческие небеспредельны.
Первым погиб Архип. Один из вормов, подобравшись сзади, оглушил его ударом рессоры. А потерять сознание в такой свалке, это все равно, что подписать себе смертный приговор.
На помощь к упавшему товарищу бросился Гриня. Он давно остался без копья, проткнув им насквозь одного из зазевавшихся мутантов, – и теперь орудовал палашом. Ворм с рессорой уже приготовился размозжить Архипу голову, когда подскочивший Гриня развалил «трупоеда» до пояса. А затем, развернувшись, успел располосовать брюхо долговязому мутанту с ржавой саблей.
И тут какой-то мелкий, но шустрый ворм вонзил Грине в горло заточенную арматурину. А когда разведчик упал, с жадностью стал пить кровь, хлеставшую из разорванной артерии. Пока его не оттащили другие голодные «трупоеды», торопящиеся урвать свой кусок добычи.
Илья видел, как вормы расправляются с боевыми товарищами. Однако помочь им был не в состоянии. Его и сержанта Потанина к тому времени зажали около стены с десяток «бомжей», и разведчикам оставалось только отбиваться. А когда Ефима завалили на землю, сломав коленную чашечку колуном, то Латыпов перестал смотреть по сторонам. И соображать что-либо перестал. Лишь отмахивался палашом, пока ему не перебили какой-то железякой правую руку.
Он выронил палаш. Но продолжил отбиваться левой рукой, сжимая кинжал. И даже засадил им подвернувшемуся ворму в пах. А когда мутант завопил, то отпихнул его ногой. И, увидев очередную перекошенную рожу, попытался достать ее острием кинжала. Однако не сумел, потому что его самого в этот момент ударили по лицу обрезком трубы. И выбили глаз.
А потом он уже ничего не помнил, потому что потерял сознание. И, благодаря этому, перестал чувствовать боль. Однако еще не умер…
Вождь клана трехглазый шам Руго сидел на деревянном стуле со спинкой и смотрел на хомо. Тот, окровавленный, лежал на топчане и выглядел ужасно. Казалось, что его начинала грызть стая крысособак, да вот не успела довести дело конца. На губах хомо пузырилась кровавая пена. Но он еще жил, потому что с хрипом дышал.
– Ну и кто ты после этого, Люм? – тихим голосом, почти без выражения, произнес Руго. – Целых четыре хомо были у нас, считай, в кармане. И что мы имеем? Один полутруп?
– Я не виноват, Руго, – пробормотал Люм. Он стоял около двери, покаянно опустив плешивую голову. – Я объяснял Туку, что хомо надо брать живыми. Но Тука убили капитолийцы. И вормы вышли из-под контроля. Я сумел их остановить, но слегка опоздал. Этот хомо, он единственный, кто еще оставался в живых.
– А где же был ты?
– Я командовал основным отрядом.
– Командовал отрядом? Небось, как обычно, из подвала?
– Нет, Руго. Клянусь, я находился в самом центре схватки. Я сделал все, что мог. Мы пытались привести этого хомо в чувство, но…
– Ладно, заткнись. – Руго вяло махнул лапкой. – Говоришь, у него в сумке нашли письмо?
– Да, Руго. Настоящее письмо с печатью и подписью главы Когорты Стратега.
– Главного Хранителя?
– Его самого.
Руго помолчал. Он знал, что общиной капитолийцев управляла группа загадочных Хранителей, входивших в некую Когорту. Возглавлял Когорту Стратег по имени Олег. Жили капитолийцы в хорошо укрепленной крепости, расположенной у самой МКАД. И в последнее время проводили очень агрессивную политику. Даже на шамов пытались нападать, что было, разумеется, невероятной дерзостью.
Но вот кроме этого Руго почти ничего не знал. Уж слишком замкнуто жили эти хомо в своем Капитолии. А тот, кто многое скрывает, всегда скрывает злые умыслы.
– Письмо, ты сказал, без адреса?
– Да. Там лишь короткий текст.
– Прочитай, – распорядился Руго.
Люм торопливо извлек из сумки листок бумаги и, приблизив его к самому носу, прочитал:
– Удостоверяю, что податель этого письма является моим доверенным посланником и уполномочен вести переговоры от моего имени. Подпись и печать.
– Всё?
– Всё. Посмотришь сам?
– Нет. Вернее, не сейчас.
– Понял, вождь, – сказал Люм, засовывая письмо в сумку. Потом неуверенно протянул: – А сейчас что? Может быть, приготовить ужин? Сегодня…
– Тихо! – внезапно прошипел Руго. И с напряжением вскинул узенькую ладошку. После чего приподнялся и осторожно приблизился к умирающему хомо.
Веки у того задергались. Затем по лицу пробежала судорога, и хомо открыл глаза. Взгляд был мутным. И все-таки в нем еще мерцала жизнь.
Руго прикоснулся лапкой к виску умирающего и замер. Подглазные хоботки, выполняющие у шамов роль своеобразных локаторов, начали медленно вращаться. Руго «прослушивал» сознание хомо. И, кажется, что-то улавливал.
Так прошло около минуты. Вдруг тело хомо изогнулось. Он громко захрипел, изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Все было кончено. Но Руго еще несколько секунд стоял рядом, продолжая касаться ладонью виска покойного.
Затем недовольно пошевелил длинным носом и вернулся к своему стулу. Присел и откинулся на спинку. На резко осунувшемся личике выступили крупные капли пота.
Люм кашлянул. Громко вздохнул. Снова кашлянул. И, наконец, робко спросил:
– Прости, вождь. Ты… ты что-то «услышал»?
Руго отозвался после долгой «театральной» паузы:
– Его зовут капитан Латыпов. Ну, понятно, что из Капитолия. Он направлялся в Кремль. К их князю. А больше… Я почти ничего не разобрал. Еще какой-то Спартак. Вопрос жизни и смерти. Бредил, наверное.
– Спартак? – встрепенулся Люм. – Может быть, речь идет о базе маркитантов? Говорят, на этом месте до войны располагался стадион. Его, вроде бы, называли «Спартак».
– Да слышал я об этом, – рассеянно произнес Руго. – Только при чем тут маркитанты, если этот капитан направлялся в Кремль?.. Ладно, ступай, Люм. Я устал.
Вождь не все рассказал Люму. Он разобрал в мыслях умирающего еще несколько слов. В частности, любопытное словосочетание «ценности Гохрана». Руго очень долго жил и поэтому накопил в своей незаурядной голове много разнообразной информации. В том числе он знал, что перед Последней Войной в Москве существовала такая организация – Гохран. Очень секретная организация.
Только зачем об этом сообщать Люму? Тем более что из слов умирающего невозможно было сложить логически внятную конструкцию. Какая связь между Капитолием и Гохраном? И зачем посланник направлялся в Кремль? И при чем тут база маркитантов? И еще этот, Спартак… Или все-таки «Спартак»?
Глава третьяИспытание смертью
ОНО изрядно проголодалось. Несколько суток ОНО блуждало по развалинам в поисках пищи, но пока безрезультатно. И от этого злилось, пульсируя и мерцая слабым желтым светом.