Как заявил царский лакей, глашатай и писарчук Письков, печень этих наглецов надо размазать по асфальту. Генерал Золотушный забился в экстазе: «Есть!»
Команду «размазать» или «замочить» они выучили хорошо, а расширять словарный запас надобности особой нет.
Вызывает генерал Золотушный машинистку:
– Вeрa Иванoвна, надо, епрст, подготовить приказ, нах, командующего. Готовы?
– Гoтова.
– Отлично. Поехали…
Ходит по кабинету и диктует:
– … вашу мать!
М: (мaшиниcтка печатает): «Товарищи офицеры!»
– Никто ни … не делает!
М: «В войсках упала дисциплина».
– Все лежат и др…чат!
М: «Бойцы устранились от выполнения служебных обязанностей»…
Генеральская тупость оплачивается хорошо, однако же оклада, выплат за звание, вредность и прочих премий Золотушному мало. Он из той породы начальников, которым достаточно не бывает никогда. Обворовывает даже свои войска, а вернее, казну, которая их содержит.
Приходит пора урожая. И наступает золотая осень для жуликов в погонах: для войск закупают провиант.
Приезжает генерал Золотушный к знакомому помещику. Сначала, как водится, охота на перепелок или кабанчика. Потом помещик ведет гостя в баню, где специально обученные в Туретчине холопы и пропарят генеральское тело, и промнут. И только потом – деловые разговоры за столом с ядреным квасом, водкой на клюкве, хрустящими груздями, свежезажаренными перепелками и разными салатами.
Смотрит генерал на стол и говорит помещику:
– А вот гляжу я, Иван Иваныч, на закуску твою – хороша, сука, морковка в салате, я бы такую купил, еклмн, для воинов.
– Сколько возьмешь?
– Да десяток тысяч пудов.
У помещика перед глазами, как гуси по осени в небе, начинают летать ассигнации.
– Генерал, тебе хоть всю отдам по двадцать копеек за пуд!
– Э-э-э, нет. Такая дешевая воинству не надобна. Допустим, оцениваешь ты свою морковку в двадцать копеек за пуд. А я тебе говорю: куплю по два рубля. Двадцать копеек себе заберешь. Даже пятьдесят, мне казенных не жалко. А рупь с полтиной мне назад отдашь. За это я у тебя еще и капусты сто подвод возьму…
Сунулись как-то с инспекцией, а у Золотушного все закупки такие, с откатами: и морковка, и колеса для телег, и портянки, да вообще вся амуниция и провиант закупаются втридорога. Гораздо дешевле выйдет, если просто в лавку первую попавшуюся зайти и купить. Инспекторам тем дали денег и каждому – по золотому брегету с гравировкой «Бойцу за храбрость», и на этом недоразумение было исчерпано: закупки стали правильными.
Двор также закрывает глаза на художества детей и внуков командира держимордских войск. Внучок Золотушного носится с элитными одноклассницами по лондонским тусовкам в раззолоченном экипаже. А сынка своего генерал пристроил поначалу командовать охранниками – теми, кто дерет с обывателей три шкуры за сигнализацию в доме, а если она срабатывает, приезжают, когда грабители уже наворованное пропить успели.
Заметим, что сынок Золотушного – весь в отца, очень энергичный и деятельный. Успевал он, параллельно службе, и стройкой заниматься, и отмыванием грязных денег, и прочей доходной деятельностью. Своими незаурядными способностями добился поместья на Рублевке и партнерских отношений с олигархом Дерибасовым.
Из той же шайки талантливых проходимцев в лампасах – бывший видный бодигард по фамилии Жмуров, уволенный под аккомпанемент коррупционного скандала. При доходе семьи в 10 миллионов за год у его жены квартир площадью от 150 метров и домов насчитали аж на миллиард рублей в таких районах Питера и Москвы, где на один квадратный метр честному государеву человеку за всю жизнь не накопить. Так и видится картина, как звонит Жмуров бабе своей:
– Авдотья, где сегодня ночуем, на Арбате?
– Ты чего, дурак, что ль? Там люстру хрустальную второй день чистят. На Остоженку поедем…
Отдыхать от трудов неправедных генералы холуйских войск предпочитают за городом. А отдыхать они умеют, этот опыт не пропьешь. Любимый уголок некоторых из них, в том числе и Золотушного, находится на знаменитом заповедном озере Валдай. У царя резиденция там, он в ней и не был толком ни разу, но поселиться рядом считается делом чести для придворных. Золотушный, Дюбель, царский завхоз и еще пара приближенных к телу купили в деревне на озере целую улицу вместе с холопами и понастроили себе хором. Там бывает охота с рыбалкой, форумы государственников с баней и бабами, натренированными петь патриотические песни. Генералы-холуи страшно гордятся своей деревней, называя ее Лампас-таун.
Вся эта братия – лакеи по призванию. Хотя и уставшие от постоянной душевной борьбы. С одной стороны, надо знать свой шесток и не высовываться – царь этого не любит, а с другой – ну очень хочется изобразить из себя аристократию, похвастаться наворованным, поразить всех блеском золотых унитазов и бриллиантов в ушах любовниц.
В отличие от них главный по борьбе с происками врагов Никодим Подонович Ватрушев для себя все уже давно решил: надо сидеть в засаде и смотреть на мир исподлобья. Если царь похож на представителя мира насекомых (отсюда и одна из кличек у него), то Ватрушев являет собой более сложный, сочетанный организм – мешки под глазами, как у шарпея, клюв, как у стервятника-падальщика, и уши, как у мадагаскарской руконожки. И взгляд поднятого с лежки кабана.
Работа Ватрушева – подозревать всех в стремлении напакостить Россиюшке. Это могут быть кто угодно: пиндосы, саксы, черножопые, узкоглазые, инопланетяне – да вообще все. Собирает утром Ватрушев свой орган (такие же, как он, старые пердуны-отставники и примкнувшие к ним бездельники помоложе) и спрашивает:
– Ну что, откуда ждать сегодня вредительства и покушений на устои?..
Собравшиеся лихорадочно перебирают в голове варианты. Один подает голос:
– Никодим Подоныч, да вроде на всех подрывных фронтах у нас люди расставлены, пусть только сунутся!
– Вы на чью мельницу воду льете? – трясет хохолком на лысине Ватрушев. – Кругом неприятель! А Интернет? Пока это изобретение ЦРУ не уничтожено, ни дня без новых врагов не будет! Ботсвана хакеров применит, что делать будете?!..
Сам Ватрушев, сколько себя помнит, боролся с происками. Кристальной чистоты человек, пробы ставить негде на его патриотизме. Считает себя новым дворянином, чем гордится и о чем имеет грамоту от каких-то старорежимных царских наследников-самозванцев. При этом был правоверным коммунистом почти всю сознательную жизнь. Как это все в одной голове уживается – никто не знает.
Братьев, племянников и сыновей своих Ватрушев также воспитал в бдительности, но те вдруг – вот неожиданность! – такими талантливыми по части денег оказались, что изменили семейному делу поиска врагов. Один сынок пошел по нефтяной части (куда ж еще податься отпрыску дворянскому), другой – по банковскому. Банк его должен был государственные деньги давать крестьянам, которые попали в трудную ситуацию – например, из-за засухи. Но вместо этого банкир Ватрушев-младший принялся раздавать бабло нужным людям на покупку элитного жилья и люксовых телег.
Понятное дело, все это проходило по бумагам как помощь сельским производителям – какой же фермер без телеги фирмы «Бентли»? В отделениях банка на местах воровали миллиардами, возбуждались дела, которые заканчивались пшиком. Ну, короче, все как всегда у них, у дворян.
Глядя на этот разгул банковских операций, Ватрушев-папа решил, что сынка надо оттуда вытаскивать: набанкирил – пора и честь знать. И послал сына на картошку, пролоббировав назначение министром села. Не беда, что малый думает, будто хамон на дереве растет. Чтобы руководить, не обязательно в курсе отрасли быть, главное – что отпрыск голубых кровей.
Первое, что сделал Ватрушев-младший на должности министра, – объявил кастинг на секретаршу и приказал внедрять в деревне хрен без соли, а в городе – репу на подоконниках выращивать. Хотя ему самому это было и не надо: к министерскому двору еду доставляли самолетами из загнивающей Европы и от враждебных сионистов, которые научились в пустыне выращивать клубнику с помидорами.
У Гоголя в «Мертвых душах» читаем: «Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья».
Классик жизнь познал! За законами в нашем царстве надзирает генеральный контролер с говорящей, по понятиям, фамилией – Пайка. Вечер в хату – пайка в рот. Благодаря ему отечественная Фемида в надежных руках: у нее не только завязаны глаза, но и кандалы на руках и ногах, чтобы в бега не подалась.
Родился Юра Пайка в семье партийного секретаря, поэтому прямая дорога ему была не в народное хозяйство, а в номенклатуру бездельников и болтунов. Окончил юридический, немного поработал по специальности, а потом начал отираться в разных обкомах и прочих синекурах, куда золотая молодежь попадала. Последующая карьера, благодаря партийному трамплину, была стремительной: «В обкоме трудились? Ну, тогда вам не миновать генеральской должности».
В той губернии в то время нравы лихие царили. Те, кто надзирал за законами, сами его нарушали со вкусом и пристрастием (впрочем, так в нашем царстве всегда было). Коллега Пайки, носивший звезды и синюю форму, сколотил банду, занимавшуюся грабежами и убийствами. В нее входили также бывшие городовые и урядники.
Ладно – мужики в форме, плюющие на устав ради пачки ассигнаций. Но и бабы в органах служат такие, что оторви и брось. Однажды полицаи ворвались в подпольный бордель. Самый настоящий публичный дом, с мамками, проститутками и шампанским. В числе персонала были и модистки, и студентки, и просто мещанки, оказавшиеся не у дел. Но среди шлюх полицейские обнаружили также несколько сотрудниц полиции и правоохранительного ведомства, в котором Пайка служит. Наверное, специализировались на ролевых играх: клиента, размякшего от Ballantine’s, девка в одном форменном кителе и фуражке приковывает наручниками к кровати и, гладя дубинкой, томно шепчет: