В том-то и дело, что нельзя. И как ты хочешь без меня обойтись? Кем заменишь?
— Во-вторых, — продолжает он, — я сказал, что ты просто защищался. Нет, понятно, что для него это вообще не отмазка, но фактически это так. Ну, а в-третьих, я говорил с людьми, и общий настрой такой, что ты должен оставаться в деле, потому что хорошо всё обустроил. В общем, люди хотят продолжения праздника.
А на самом деле? Чего хотят люди на самом деле? Бабок и почестей?
— Ну, чего скис? — спрашивает Цвет.
— Нет, не скис, ты что! — Машу я головой. — Нет, конечно. Задумался просто. Нормально всё, я тебе благодарен, что ты за меня там поперёк батьки выступал. Спасибо братан.
— Да ладно, — усмехается он. — Реально не за что благодарить.
— А с казино как там дела?
— Путём всё. Послезавтра всё расскажу подробно.
— Ну, лады, — киваю я, — послезавтра поговорим.
Я возвращаюсь к своему столику, а Цвет садится со своими пацанчиками.
— Это кто такой странный? — спрашивает Наташка.
— Это? А… Павел, кстати, тоже, как наш Паша. Он у нас на фабрике часто бывает.
— Не похож на швею, — смеётся она.
— Ага, — улыбаюсь и я. — Точно.
— Слушай, Егор, эклеры просто прелесть! — щебечет Наталья. — А этот терем у озера, это что, дача или дом отдыха…
Блин, так, ладно, спокойно. Не нужно психовать. Нужно всё спокойно обдумать и спланировать. Это всё вообще ещё не сто процентов. Хотя, Ферик, я думаю, Тумана хорошо знает. Мне бы, конечно, надо место встречи взять под контроль. Значит, нужно узнать заранее, где будет сходка.
Опять же, а зачем мне сходка? Ну, допустим, завалю я и Цвета, и представителя Тумана, но сам-то он никуда не исчезнет, а значит будет с удвоенной силой козни свои строить. Про Цвета тоже нужно хорошо подумать.
Что с ним делать? Устранять? Если устранить, скорее всего его пирог развалится на куски. То есть везде нужно будет разруливать ситуацию с его наследниками, что крайне неудобно. Один владетельный лорд-партнёр куда лучше нескольких не связанных бандюганов, тянущих одеяло на себя и не представляющих, что такое бизнес.
Мне его убивать не хочется, по разным причинам. Но и оставлять его на своём месте уже не резон. И что делать? Хм… А если самому найти кого-то на его место… Мда… Смешно…
Я прикрываю лицо ладонью и тру лоб. Цвет-цвет-цвет… А если…
— Егор… — доносится до меня голос Наташки, словно летит из другой галактики.
Тихий, далёкий, затерянный между звёзд голосок…
— Да, — говорю я, встряхивая головой. — Эклеры, да? Ну, и как они?
Надо мне взять ящик коньяку и пойти к Динмухаметову. Точно. Поговорю с ним, а потом помозгую с Платонычем…
— Егор, эклеры не причём…
Я поворачиваюсь к Наташке и смотрю на неё, будто первый раз вижу.
— Я же вижу, что-то случилось…
— Нет-нет, извини, это я просто задумался. Прости, пожалуйста. А где Пашка?
Я кручу головой, пытаясь сообразить, куда делся Паша Круглов.
— В туалет, наверное, пошёл, — говорит она и берёт меня за руку.
— Извини, — повторяю я. — Сейчас поедем с тобой в этот терем и побудем вдвоём, только ты и я. Природа, красота, заход солнца и восход. Будем лежать в горячей ванне на террасе и смотреть, как солнце прячется за горизонт.
— Чего? — смеётся она.
Вот именно, чего? А если взять Ферика и… нет Ферику отдаваться с потрохами желания нет, он проглотит и вместе с костями переварит… Или не переварит? А если всё, что принадлежит в наших совместных с Цветом проектах отдать Абраму? Или послать всю эту блоть подальше и взять всё в свои руки? И разорваться нахрен на куски, тем более, что армия у меня не готова и если будем торопиться, наделаем брака, который нас потом и похоронит…
— Егор, — мягко повторяет Наташка и проводит рукой по моей щеке.
— Да, Наташ. Хочешь ещё что-нибудь? Я сбегаю позвоню и вернусь. Или нет, пойдём вместе, в казино зайдём. Ты бывала в казино?
— Шутишь? Какое казино? Они у нас разве бывают?
— Иногда, — улыбаюсь я. — Для тебя будет.
— Погоди, Егор, послушай. Не надо казино. Ты не должен чем-то из-за меня жертвовать.
— Что ты такое говоришь… — хмурюсь я.
— Послушай, я же твоя невеста, да? — она улыбается не смущённо, а как-то на удивление спокойно и мудро.
— Конечно, — киваю я.
— Ну, и хорошо. Зачем нам торопиться? Стать женой я всегда успею, правда?
Всё-таки немного краснеет.
— Но только без спешки, не так, что ты будешь обнимать меня, — она краснеет ещё сильнее, — а думать о том мужчине, который с фабрики.
— Нет уж, — улыбаюсь я, — в такой момент я о нём точно думать не буду. Я же всё организовал, хотел сделать тебе приятно.
— Ты уже сделал очень приятно, потому что думал обо мне и представлял, как… ну… как у нас всё будет…
— А ты представляла? — спрашиваю я и сразу забываю Туманов, Цветов, Абрамов и Фериков.
— Да, — говорит она, прикрывая глаза. — Много раз. Ты не поверишь, я уже пару лет это представляю…
— Ого! — я кладу руку ей на бедро, и она накрывает её своей рукой.
— Ладно, вру, — улыбается она и глаза её становятся озорными. — Представляю с того раза, когда ты меня чмокнул. Вроде недавно было, а кажется целая жизнь прошла.
Я наклоняюсь и вдыхаю её аромат, утыкаюсь носом в её кожу, волосы… Как же это чудесно. Она украдкой озирается и прикасается своими тёплыми влажными губами к моим губам. Легко, не по-настоящему, но так волнующе, свежо, трепетно… Целует и тут же отрывается.
— Езжай домой, я же вижу, что-то случилось. Этот человек сказал тебе что-то очень плохое.
Я поворачиваю голову в сторону «этого человека» и натыкаюсь на его взгляд. Он сально улыбается из другого конца зала. Сука! Вот всё через одно место! Наташку ему точно не надо было показывать. Ну зачем я сюда её повёл? Ресторанов что ли мало в Новосибе? Бляха-муха, как же всё херово…
— И потом, сегодня вечером ты устроишь мне сказку и… сделаешь своей женой, а завтра умчишься, оставив меня с этим новым чувством, всю в смятении, растревоженную и… в общем, совсем одну со злющей соседкой и Костей Пестовым?
Я молчу и внимательно смотрю на неё. Знаю, ей очень хочется провести сегодняшнюю ночь со мной… И мне тоже хочется…
— Я же ни какая-то там эгоистка, я ведь, между прочим, боевая подруга и чувствую, когда что-то не так. Я твоя опора, а не обуза и обязанность, понимаешь? Я не хочу быть обязательной программой.
— Ты и не будешь, не сможешь, — грустно улыбаюсь я. — Да, ты и есть моя подруга. Единственная родственная душа, чувствующая и понимающая без слов, да?
Она улыбается и кивает.
— У нас ведь вся жизнь впереди… — шепчет Наташка. — Делай свои дела, а я буду тебя ждать. Не беспокойся. Я хочу, чтобы ты был спокоен и уверен, понимаешь? Я буду крепким тылом.
Точно, я и не сомневаюсь. Подходит Паша.
— Ну что, — говорит он, — закончили? Будем выдвигаться?
Будем, только звонок всё-таки сделаю. Звоню Динмухаметову и договариваюсь, что приду к нему утром. А потом мы немного гуляем по городу, и снова едем в общагу. Я оставляю Наташке деньжат, ещё раз говорю с комендантшей, беру её номер телефона и договариваюсь, что буду звонить, и что она будет приглашать Наташку. А потом прыгаю в машину и заставляю Пашку гнать, как можно скорее.
Утром я выскакиваю из дома пораньше, чтобы бежать к Динмухаметову, но у подъезда встречаю дядю Гену.
— О, зять! Ни дать, ни взять! — приветствует он меня. — Ты когда вернулся-то?
— Ночью, товарищ капитан. Почему погоны не пришиты ещё?
— Да, думаю, вдруг отберут, стыдно будет спарывать, а так вроде мне и не особо надо было.
— Не отберут.
— Может и не отберут. Ты мне лучше расскажи, как там Наташка? Устроилась в общаге? Чё за народ? Этот говножом тоже там?
Я в общих чертах рассказываю.
— Ну ладно, молодец, жених. Я тебе тогда тоже кое-что расскажу.
— Важное что-нибудь? А то я тороплюсь, если честно.
— Не знаю, — обиженно пожимает он плечами. — Может, важное, может нет, это ты сам скажи. Могу и потом рассказать, а могу и совсем не рассказывать.
— Ой, ну, хорош обижаться, дядя Гена. Свои ж люди.
— А вот свои-то сильнее и ранят обычно.
— Ну, прости, не хотел я тебя ранить. Рассказывай.
— Да ладно, если спешишь…
— Ну рассказывай скорее, прошу тебя, — невольно раздражаюсь и пытаюсь не выдавать этого я.
— Ладно уж, расскажу. Про каратиста.
— Про кого?
Блин, точно, я уж и забыл, что у нас здесь каратист недавно выступал. А перед этим кто-то его, разумеется послал. Уж послал, так послал, как говорится.
— Про каратиста, про кого. Вернее, не про каратиста, а про каратистку.
— Чего-чего? — поднимаю я брови.
— А вот того, баба это, казашка. Красивая, между прочим.
— Баба? — ошарашенно переспрашиваю я.
— То-то и оно, что баба. Двадцать пять лет отроду, а уже каратистка.
— Наша, местная? Или приезжая?
— Местная, и родилась здесь и выросла.
— Красивая, говоришь? — задумчиво спрашиваю я. — А чем занимается, кто такая?
— Воспитательница в детском саду.
Красивая, мда… ну, конечно. Как я забыл-то, картинка вмиг складывается. Красивая барышня с редким хобби, альфонс-многоженец, третья городская, женская палата, Суходоев! Вот собака! Никак ведь не уймётся. Это ведь он уже после того, как он от нас огрёб устроил. Ну, сучонок, кирдык тебе. Вот интересно, это его личная инициатива, или Туманный след?
Ладно, с ним успеем. Пашка с Игорем везут меня к Динмухаметову. Я затаскиваю ему ящик первоклассного французского коньяка, а он оказывается непьющим. Партийный, но вот гляди ж ты, как на пенсию пошёл, стал о душе задумываться, верой заинтересовался и всё, алкоголь нихт, и налицо все прочие признаки правоверного пенсионера.
— А мне вот тоже интересно с тобой поговорить, — улыбается Игорь Рашидович. — Не расстраивайся ты так из-за коньяка, найдутся желающие, ты уж поверь.
— Найдутся, конечно, да только вот получается, что я с пустыми руками к вам.