Ледокол не мог угнаться за катером. Зато на борту помещался оркестр. Оркестр играл «Прощание славянки», а присутствующие на палубе министр транспорта Игорь Левитин, командующий Военно – морским флотом России адмирал Владимир Высоцкий, глава Росгидромета Александр Фролов, и губернатор Мурманской области Дмитрий Дмитриенко по очереди зачитывали поздравительные адреса…
А потом Бутов предложил сплавать и поискать на побережье место сброса неочищенных стоков. Там должна быть зелень в море и страшная вонь. Такое вот развлечение нашли наши старички.
Не знаю, много ли они там нанюхали, но вернулись в отличном настроении и, называя друг друга не иначе, как Аксюша и Юша, стали разливать коньяк по стаканам, найденным в ванне, причем каждый гнул свою линию.
– Полная ревизия газовых фильтров на трубах и отстойников в стоке! Этот завод – преступление против человечества! Если про него узнают в Токио и Лондоне… Собственно, в Токио ничего не случилось. В Токио когда‑то протокол подписали… Ты серый, Аксюша, ты не знаешь Токийского протокола! Поезжай в Лондон на симпозиум. Поехали вместе… Сережа, поехали вместе на симпозиум!
– Нет, ты скажи, – бубнил свое малиновый Министр, – зачем через Индийский? Зачем моя красавица, моя «Плисецкая» шла через Индийский океан, когда вдоль всей Сибири чистое, свободное море? В окно же прекрасно видно.
Они уснули поперек двуспальной кровати, и тут же позвонил Кравченко. Трезв, сдержан и краток.
– Сегодня снова исчезновение человека. Я не стал бы беспокоить, но… Это Лада.
– Бывшая секретарша старшего Гайворонова? Та, что обнаружила первый труп?
– Хорошая у тебя память, – сдержанно похвалил он: – сейчас от бухты поднялся туман. Завтра утром жду на выезде. Машину пришлю, шофер вас знает.
Он дал отбой, а я стоял у окна и смотрел, как ночной Окладинск тает в тумане, который здесь почему‑то не синий, а зеленоватый, будто болотная вода. Вот исчезли огни порта. Вот пропал плакат с приветливо улыбающейся мордой Мартовского Выползня. Если, конечно, верить интуиции Кравченко.
ЗЫ: Я еще стоял у окна, когда почувствовал за спиной движение. Аксеныч все так же храпел на диване, малиновый, словно банка варенья, и, видимо, во сне до сих пор катался на катере. Зато полярник Бутов сидя на краю кровати, читал мой ноутбук, да не просто ноут, а содержимое вот этого самого письма. Я кашлянул. Он не очень‑то смутился.
– Вы небрежны, молодой человек, – поучительно заметил старый метеоролог. – Я неоднократно за время нашего знакомства читал ваши письма через плечо. А теперь, как видите, открыл ваш почтовый ящик.
– Это‑то я вижу… – сдержанно заметил я.
– Не волнуйтесь. Я – старый человек, я зла не сделаю… Но мне все больше не нравится эта поездка. Посмотрите на этот город. Он мог быть тихим, лишенным пороков цивилизации, суеты, хамства, мышиной возни оазисом. А превратился в монстра. Погодные аномалии имеют большое и еще не изученное влияние на человеческую психику. А в последние несколько лет вся погода – одна сплошная аномалия, – Бутов посмотрел на меня как‑то странно и посоветовал, почти велел: – Смените пароль. Пятьдесят процентов американцев используют в качестве пароля для электронной почты два слова: “Password” или “key”. Остальные набирают номер автомобиля, год рождения жены, или кличку собаки. Необязательно ломать почтовый ящик, если можно подобрать ключи. Мне внучка объясняла.
Я смотрел в его наполовину трезвые глаза, и думал, что слова “Майор” и “Вихрь” впрямь чем‑то неуловимо связаны. А у тебя пароль надежный, Принц?
Для: Vihor@list.nbk.ru
Тема: Извини, совсем не было времени ответить.
Сорри, совсем нет времени. Сегодня Ленька побывал в Аквапарке, а я чувствую, что заболеваю ангиной.
Обязательно проверьте завтра утром все адреса, куда бывшей секретарше директора завода могло взбрести в голову пойти. Не забывай, что именно она обнаружила первый труп.
Почему ты написал именно так: “Прийти на городское кладбище?”. Почему не “Приехать”? Разве дом директора завода стоит на кладбище и до туда пара шагов?
Пароль у меня надежный. Во всяком случае не “Золушка”.
Для: Printz@mail.ru
Тема: Re: Извини, совсем не было времени ответить.
Дача у них была старая, еще до директорства строили. Там через овраг – кладбище.
А пароль не “Катюша”, часом?
Для: Vihor@list.nbk.ru
Тема: М – да – а… У меня ангина.
Хотелось бы поближе познакомиться с Оюшимнальдом Федоровичем. Проницательный человек.
Шофер оказался тот же самый, мысленно именуемый Чингачгуком, а автомобиль другой – новенький мицубишный микроавтобус с мощными рифлеными покрышками. В его приветливо распахнутую дверцу Оюшимнальд Бутов бережно грузил свою измерительную аппаратуру, которая прилетела отдельным авиарейсом из Иркутска. И которую он грузить никому другому не доверял.
Отиравшиеся вокруг линейные менеджеры нацпроекта, числом человек тридцать, были такой недоверчивости несказанно рады. Столько подельных брегетов одновременно Вихорь не видел ни разу.
А ведь это был только авангард менеджерского нашествия. Еще железной дорогой следовали положенные випам нацпроекта по статусу «Мерседесы» и «Мазерати» с мигалками. А в купе литерного «Мурманск – Окладинск» под стук колес распивали водку «Белуга» шоферы с охранниками. Еще государственные канцелярии только подыскивали в госрезерве кандидатов на вакансии «начальник отделения, и командир подразделения, и комендант, и адъютант…», еще в московских кабинетах продолжались подковерные баталии вокруг того, кому достанутся должности «куратор направления и первый зам по усилению».
– Тамара, мне на заседание Морской коллегии надо, – безнадежно мямлил Валерка Бондарь, – меня министры ждут. Левитин, Высоцкий, Фролов… Чилингаров с докладом, полмесяца мужик за мной по стране гоняется, никак свое видение вопроса изложить не может.
Летчик – космонавт и адмирал Дзюба стояли в отдалении, одетые в парадную форму и похожие на памятник содружеству авиации и флота. С каменными лицами они внимали представителю «Аэрофлота». Тот, воспользовавшись оказией, пытался завербовать служивых в сторонники проекта по возрождению малой региональной авиации.
– В России число аэродромов категорий Г, Д и Е ежегодно сокращается на восемь процентов! – Праведно негодовал представитель. – Средний возраст объектов инфраструктуры аэропортов составляет тридцать лет! Износ оборудования – семьдесят процентов!
– Нет, ты поедешь с нами, – тихо, но грозно приказала дальнему родственнику Тамара.
Глаза ее сверкали в том смысле, что если уж ни один мужик в этом чертовом национальном проекте не вызвал Гайворонова – младшего на дуэль за попытку оскорбления ее чести, то уж замер незаконных выбросов из сточных труб его завода будет проведен честь по чести и завизирован председателем высокой комиссии лично.
Директор Гайворонов был бледен, но спокоен, и даже имел наглость улыбаться:
– Я, конечно, очень рад. Но не хотелось бы обижать академика Чилингарова…
– В порт я приеду позже, – уныло сказал Бондарь, – а пока мы отправим туда адмирала и Василь Аксеныча. Он кораблики любит. Василия Аксеныч, ты где?
На тридцати лицах линейных менеджеров появились тридцать довольных улыбок. Авангард офисного планктона ждало блаженное безделие, и даже делать вид, будто работы невпроворот, теперь было не обязательно, начальство отбывало восвояси.
– Однако трудные времена переживают не только аэропорты, но и сами перевозчики. – не унимался представитель «Аэрофлота». – В ряде регионов эРэФ перелет из одного в другой возможен только через Москву![10]
– У меня в кровати. В малиновом жилете. Наверное, еще не проснулся, – сказал Вихорь и быстренько сел на пассажирское место рядом с Чингачгуком, подмигнув в ответ на его недоуменный взгляд.
Еще большее недоумение возникло в глазах Гайворонова. Похоже, сидеть на переднем сиденье привык он. Но, убедившись, что ни Бондарь ни Тамара не возражают против этого самоуверенного детины в куртке на оленьем меху, залез в кузов, где тоже испытал облом. Рядом с Тамарой лежала сумочка, так что пришлось сесть рядом с недружелюбным полярником Бутовым, врагом всего дейтерия на планете Земля.
Но и это оказались не все сюрпризы. Когда проезжали перекресток под предвыборным биллбордом «С весной вас, дорогие Окладинки», Чингачгук притормозил, висящий на хвосте джип с охраной директора подрезал военный газик, и из газика спрыгнул и распахнул дверцу микроавтобуса еще один человек. Кравченко был в полушубке и теплой барашковой шапке, как будто собрался на лыжную тренировку личного состава.
– Я, пожалуй, с вами! Никто не против? Вот так вот. Поехали.
Мимо дощатого забора петляло несколько тропинок и даже одна лыжня. Крашеная голубой краской нарядная вывеска «Дачный кооператив Полюшко» весело поблескивала в лучах солнца, проглянувшего к полудню над поросшим лесом холмом слева. Если приглядеться, между деревьев просматривались маленькие белые крестики.
Гайворонов сидел, не шевелясь. Он попытался что‑то сказать, когда автобус свернул не туда и покатил по шоссе, удаляясь от моря и от завода, и приближаясь к старой даче его отца. Он попытался что‑то сказать, когда из зеркальца заднего вида исчез джип экскорта. Но промолчал, оба раза поймав мрачную улыбку Кравченко. Перчатки тот снял и сжал трехпалую руку в кулак, что выглядело жутковато.
– Ничего не хочешь нам сказать? – спросил майор милиции, глядя на сорокалетнего дядьку, которому еще в бытность того мальцом в преф проигрывал.
Нынешний директор завода закусил губу и оглядел сидящих кругом людей. Посмотрел на Тамару и отвел глаза. Бондарь и Бутов переглянулись, не понимая, в чем дело. Жизненный опыт подсказывал им не спрашивать, почему вместо канализации индустриального гиганта Вихорь и Кравченко притащили их сюда, в занесенный снегом поселок.
– Если вы ко мне в гости, ребята, – чуть севшим голосом сказал предполагаемый Мартовский Выползень, – то прошу.