– … Будет недостаточным, – завершил Файнберг, дождавшись тишины, – несмотря на все мое уважение к решительному поступку коллег. Ну, преодолеем мы вето? Ну, издадим международные нормы. Я вас умоляю, что это даст? Ну, будем потом тридцать лет доказывать в судах необходимость наложения санкций на их нарушителей, как это делает Киото, или МАГАТЭ.
Небритый лидер поднялся в своей ложе и приготовился произнести небольшую речь, но полный участия голос О. Ф. Бутова проговорил под куполом зала:
– Запишите на внеочередное выступление… Да, вас, вас. Сядьте, пожалуйста.
– А у нас нет тридцати лет. У нас нет даже трех лет. Я вас прошу, посмотрите, что происходит на улице.
Высокие окна скрыты черными портьерами, но не целиком. Уличный свет не мешает, сегодня в Лондоне туман. Стайки туристов бегут по тротуарам, чтобы выстроиться в очередь на колесо обозрения – Большой Глаз.
– Туман днем посредине лета, – сказал Файнберг иронически: – кто ж не знает, что Лондон – город туманов. Лесные пожары в России – в России леса много. Тает Арктика – прекрасно, ледоколы не нужны!
Валерка решительно поднялся. Решительно сказал:
– Уже четверо. Был бы я не такой мямля, сейчас было бы уже пять, и наша инициатива, и Россия вперед, и… Как ты думаешь, Принц, я успею? Успею добежать до Бутова и получить внеочередное выступление…
– Там уже есть один внеочередной.
– Плевать на него! – выдохнул Валерка и помчался прочь из ложи. А под сводами храма науки неслось:
– И если вы хотите знать, кто виноват во всем этом: вулканы, холодильники, или испытания ракет, я вам скажу. Виноват я. Старый Файнберг.
Собрание окончательно перестало глубокомысленно разглядывать потолок, программки заседания и электронную почту в своих ноутбуках.
Утром этого дня
Если вы пожелаете полюбоваться на Лондон с высоты птичьего полета, то к вашим услугам вертолетные VIP – перевозки, поднятия на воздушных шарах и даже дирижабль «Скайшип 500–02» компании «Эршип Индастриз», который четырежды в день выполняет экскурсионные полеты над городом.
Дирижабль на взгляд Вихоря внимания не требовал. Злоумышленникам, для воплощения их коварных замыслов нужно было несколько образцов воздушной техники в небе одновременно, да еще со свободой маневра, чтобы накрыть конкретные цели. Поэтому кроме дирижабля отпадали ходящие только по выделенным трассам вертолеты и не слишком покорные в управлении воздушные шары.
На месте злодеев Серж обратился бы в один из авиаклубов – местный гибрид авиашколы ДОСААФ и дорогого закрытого ресторана. Другое дело, что в Лондоне и предместьях оказалось расположенно почти пятьдесят таковых, с карликовыми аэродромами, ангарами и сдаваемой в аренду крылатой техникой. И, по словам сотрудника Отдела выдачи разрешений на полеты над территорией Лондона Макса Кэмерона, маршрутные листы в этот день удосужился получить добрый десяток клубов. Поэтому теперь Вихорю пришлось превентивно во все эти клубы наведаться.
– …Понял, – сказал в гарнитуру охранник на входе, раскачиваясь на носках и без всякой враждебности глядя, как вошедший Вихорь опускает к ногам огромный и явно тяжелый чемодан.
Это был именно охранник в форме цвета хаки, а не швейцар в ливрее. При этом холл загородного клуба был самого, что ни на есть, буржуйского вида. Зеркала в тяжелых вишневых рамах, темно – синие ковры с невытоптанным узором золотой ниткой. Одна каминная решетка с золоченым барельефом на тему колонизации Индии подсказывала, что Вихорю не по карману не то что здешнее членство, а даже минутная консультация. В общем форма крепко диссонировала с общим фоном.
Но Серж не спешил считать форму охранника за подозрительную странность. Зачастую любительские права летчика хотят получить тридцатилетние мальчики, склонные к полноте и в детстве не наигравшиеся в войнушку. Поэтому хаки вполне могло оказаться маркетинговой фишкой.
– Как поживаете? – столь же дружелюбно улыбнулся Сергей.
– Хорошо, – пожал плечами охранник. Он никуда не спешил.
– Полиция, – предъявил достаточно качественное фальшивое удостоверение Серж.
Охранник шутливо сымитировал воинское приветствие, но без насмешки, дружелюбно:
– Вещественные доказательства? – кивнул он на стоящий у ног Сержа чемоданище. – Чем могу помочь, лейтенант?
– Тут все утро так тихо?
– Нет, конечно, – охранник привычно стал крутить на пальце связку ключей. – Именно сейчас ранее прибывшие ваши коллеги начнут осмотр ангаров. Вчера хакеры взломали сайт городской администрации, и ваши коллеги будут отрабатывать какую‑то версию. Меня не посвятили. Хотите к ним присоединиться?
– Да. У меня тоже есть версия, – убрал фальшивое удостоверение в карман Вихорь.
– Прошу за мной, – совсем по – швейцарски охранник подхватил чужой чемодан и повел Сержа к внутренней двери. – Здесь у нас ресторан, но он откроется только к обеду. А здесь гардеробные и личные шкафы членов клуба. Тоже пока никого нет. Рановато.
За внутренней дверью обнаружилась заасфальтированная площадка в обрамлении хозяйственных пристроек, взлетной полосы отсюда видно не было. На площадке тихо ворчал мотором микроавтобус. Немножко старомодного дизайна, но ухоженный. Один полицейский чин сидел за рулем, второй у распахнутой двери поправлял кобуру. Третий, в гражданском, пронзил Сержа профессиональным взором:
– Лейтенант Кеннит Флинстон, с кем имею честь? – и козырнул удостоверением.
– Тяжелый, – с уважением бурнул насчет чемодана за спиной охранник.
– Там картриджи для замены, – стал шарить в кармане в поисках фальшивого удостоверения Серж.
Он мог бы заявить: «Господа, вы допустили три ошибки». Во – первых, на всех континентах планеты любой охранник или швейцар, увидев человека с чемоданом, первым делом заявил бы: «Вход комивояжерам запрещен». Во – вторых, крутить ключи на пальце было театральным перебором, поскольку все замки в здании оказались магнитными. В – третьих, один из младших чинов полиции игрался кобурой, а всему миру известно, что британнские Томми огнестрельным оружием не оснащаются.
Но сейчас было время не говорить, а стрелять.
– Лейтенант Серж Галон, – отчеканил Вихорь и вместо удостоверения достал пистолет…
– Несколько лет назад один ученый – генетик, обратил внимание на то, как бурно размножается хлорелла и сине – зеленые водоросли в стоках дейтериевых заводов. Исследования показали, что темп мутации таков, что эволюция ускорятся в десятки и сотни раз. Но бездействующий завод, завод на консервации, завод, который никому на хрен со всеми своими рабочими в данный момент не нужен, тоже имеет стоки. Ученого звали Илья Файнберг, и он был нужен своему отечеству не больше, чем те самые рабочие.
Рядом с председательским столом появилась фигура Валерки Бондаря. Он жестикулировал, что‑то доказывая Оюшминальду Бутову.
– Не буду вас утомлять экскурсом в генную инженерию. Поверьте на слово старику. Одноклеточные водоросли – удивительные твари. Они не только будут производить все, что генетик в них запихнет. Они еще не потребуют за это ни денег, ни пищи. Ни хлеба ни зрелищ. Только воду. В обычной воде они сделать ничего не успеют, растворившись в массе нормальных водорослей. Но в стоке дейтериевого завода…
Рядом с небритым лидером вскочил высокий худой араб в очках и галстуке. Да это же шеф внешней разведки. Он закричал:
– Провокация, направленная на лишение нашей страны права на разработку атомной энергии в мирных целях!
Файнберг величественно двинул рукой, как будто фраза была парфянской стрелой, и он ее изящно парирует:
– Они, конечно, не подозревают, что их подставили! – сказал он, усмехаясь с мудростью десяти Соломонов во взоре, – Как не подозревает еще десяток стран, которые не так глупы, чтобы ставить в известность о своих авантюрах весь мир. Этому десятку странам предложено построить дейтериевые заводы под ключ. Оборудование грузится на корабль, корабль захватывают сомалийские пираты, след обрывается, а оборудование спокойно транспортируется в порт страны – заказчика.
– Кто откажется от дейтериевого завода? Эти фарисеи и знать не знают, что позволяют запустить на своих побережьях вовсе не оружейную для своих в далекой перспективе планирующихся, но таких желанных бомб. А биореакторы, которые сначала повышают температуру планеты на градус. Потом на два, потом на три… Десяток заводов – печек, которые гарантируют Глобальное Потепление. И вот уже этой зимой в северных широтах России будет только нулевая и плюсовая температура. Последний снегопад уже прошел!
– Регламент! – закричал все тот же интеллигентный на вид араб.
– К сожалению, это верно, – мягко сказал председатель. – И я попрошу внести согласие вашей страны в протокол… Сейчас у нас есть две заявки на внеочередное выступление…
Небритый лидер, не слушая и не желая слушать ничего более, покинул ложу и широким армейским шагом двинулся к трибуне. Фотоаппараты защелкали. Лидер, неизбежно представая в полной красе парадного военного мундира, нередко произносил публичные речи. Но впервые при каждом шаге на его боку постукивали ножны с саблей.
– Это он у бодигарда отцепил, – отметила наблюдательная Тамара: – позер дешевый.
Валерка не стал конфликтовать за трибуну с вооруженным диктатором, скромно присел рядом с председателем.
– Это просто смешно! – сказал небритый, поднявшись на трибуну. Так он начинал все выступления. Потом добрую минуту пьет воду из графина, если на трибуне есть графин, а не эти новомодные пластиковые бутылки, порождение западного растленного образа жизни. На трибуне британской академии наук графин был.
– А где Леня? – спросила Тамара голосом, каким женщины обычно задают вопросы в тот самый момент, когда комментатор объявляет счет в футбольном матче, или гениальный сыщик в любимом сериале, который смотришь уже пятый месяц, сообщает имя убийцы. – Нет, но только что был…
– …Мы готовы опровергнуть эти гнусные обвинения! Мы требуем, чтобы провокация спецслужб враждебных нам государств была немедленно дезавуирована делегацией России! Мы предупреждаем, что если она не будут дезавуирована, все заложники, находящ