Виктор Петрович много раз задумывался над тем, что может ожидать Россию в ближайшем обозримом будущем.
Весь ход развития событий показывал, что огромное по любым измерениям Российское государство не сможет долго существовать в том состоянии, в котором оно оказалось на рубеже двадцатого и двадцать первого столетий. Потому что управлять столь обширными территориями можно только в двух возможных вариантах. Либо это государство должно иметь четко выраженную силовую основу и жесткую вертикаль власти. Либо оно должно иметь прекрасно сбалансированную экономическую систему, которая фактически сама будет выполнять роль регулятора взаимоотношений внутри государства.
Ни того ни другого в России не было.
Начиная с 90-х годов экономика страны оказалась в полной зависимости от западной конъюнктуры рынка. Но внутри России продолжали действовать дикие патриархальные процессы, при которых махровым цветом расцвели воровство, мздоимство и мошенничество. Очень ярко это проявилось в период проведения приватизации государственной собственности. Эта собственность в один момент стала достоянием тех, кто фактически распоряжался ею к моменту приватизации. Либо она досталась друзьям и подручным первого президента России.
Команда первых реформаторов-экономистов на самом деле не имела за душой никакой программы экономических преобразований. Главная задача, которую они ставили перед собой, состояла в том, чтобы четко выполнить рекомендации тех самых консультантов, под присмотром которых эти преобразования проводились. При этом спорить с этими, как их сразу прозвали — младореформаторами — или доказывать им что-либо было делом абсолютно безнадежным.
Виктор Петрович вспоминал, как постоянным бешеным блеском сияли глаза первого руководителя младореформаторов — Егора Гайдара. При встрече с экспертами или практическими работниками тот обычно презрительно оттопыривал нижнюю губу и с пеной у рта доказывал недоказуемое. И спорить с ним было бесполезно. В лучшем случае спорящего с правительством объявляли ретроградом. В худшем — врагом России.
В этот период при постепенно дряхлеющем и постоянно не просыхающем от беспробудного пьянства первом бесшабашном президенте России Борисе Ельцине у власти вдруг оказались молодые, настырные и необычайно наглые ребята. Среди них особо выделялся Анатолий Чубайс. Или Чубчик, как его ласково называли все за глаза.
Именно Чубчик стал тем самым злым гением, который, сродни легендарному Мефистофилю, готов был заложить душу дьяволу за преступный металл. Причем, не только свою.
Возможно, что именно в этот период началось крутое падение России вниз по наклонной плоскости. Ибо, главное, что всегда отличало это государство ото всех прочих стран мира, было глубочайшее духовное начало. И именно это духовное начало было раздавлено мощным катком «экономических реформ».
Политический или дворцовый фаворитизм существовал в России всегда и при всех режимах. В советский период это прослеживалось через систему партийных отношений, когда выдвижение отдельных деятелей порой происходило не по личностным качествам, а по степени их угодливости к партийному руководству. Но в эпоху «демократических преобразований» эта уродливая практика расцвела небывалым цветом. И стала еще более изощренной. И приносила льстецам не только продвижение по карьерной лестнице, но и несметные личные богатства. Как по мановению волшебной палочки некогда никому неизвестные и абсолютно серые личности превратились в руководителей государственного масштаба и богатейших людей страны.
Возможность быстрого и незаслуженного обогащения не просто развратила людей. Она привела к тому, что были фактически разрушены все существовавшие доселе моральные принципы и устои. Исконно христианские православные заповеди, среди которых одной из главных всегда была заповедь «Не укради», быстро были подменены иезуитской формулой «Цель оправдывает средства».
Да, видимо, крушение России началось именно тогда. И остановить этот процесс было некому.
Уже в начале 90-х годов из всех школьных курсов и программ было изъято понятие воспитания. И сделали это все те же ребята с ясными наглыми глазами, в которых маячил только один ориентир — американский доллар.
В это время Виктор Петрович уже не работал в школе. Но отчетливо помнит, какие бурные дискуссии на эту тему вели все понимающие суть проблемы специалисты. Но так же, как и сегодня, никто никого слушать даже не собирался. Очередной мальчик из правительства с ясными глазами, наделенный волею судьбы и пьяного президента властью, вытаращив эти самые глаза, упорно доказывал, что в этом — высший интерес государства.
Вообще, в России очень много и часто любят прикрываться высшими интересами государства. Не забывая при этом набивать собственные карманы чужим добром.
Еще там — в России — профессор Воронцов пытался найти для себя ответ на вопрос: что же будет с его страной в ближайшие двадцать-тридцать лет. И от этих политических прогнозов ему становилось не по себе.
Но теперь, когда в его руках оказались неоспоримые доказательства существования по-настоящему дьявольского плана уничтожения России, он даже как-то успокоился.
По крайней мере, все становилось на свои места.
И прав был профессор Фирсман, сказав, что вся проблема не в Америке, а в них самих. Ибо, имеющий уши да услышит. А жаждущий быть обманутым, обязательно будет обманут.
Это непреложная истина, спорить с которой может разве что сумасшедший. Но, к величайшему сожалению, Россия все больше и больше становится похожей на страну сумасшедших…
И все-таки… Неужели намеченное «Русским проектом» удастся осуществить?
От одной только этой мысли Воронцову становилось не по себе…
30
Начало заседания правительства задерживалось. Отсутствовал главный докладчик по первому вопросу — министр финансов Раскудрин.
Премьер-министр уже несколько минут ерзал в своем кресле, то и дело поглядывая на часы. Было видно, что он еще так до конца и не сжился со своей новой ролью, и чувствовал себя в этом кресле весьма неуютно. Он постоянно морщил свой и без того сложившийся в гармошку лоб и тихонько вздыхал. На его лице попеременно появлялось то выражение грусти, то выражение недоумения, то выражение отчаяния. Члены кабинета понимающе переглядывались и тихонько друг с другом перешептывались.
Наконец, боковая дверь отворилась, и в зал быстрой походкой забежал ожидаемый. Он прижимал к себе свой известный всей стране портфель и слегка виновато улыбался.
Про этот портфель уже ходили анекдоты. Некоторые утверждали, что главное богатство в нем — запасные трусы, которые министр финансов всегда носит с собой на случай, если вдруг неожиданно случится дефолт и придется срочно производить смену нижнего белья. Кто-то утверждал, что в этом портфеле он носит особо понравившиеся ему номера журнала «Плейбой» с картинками грудастых дев, от которых он всегда приходил в страшное умиление. И даже его на первый взгляд совершенно равнодушное отношение к пышным грудям своей заместительницы Танечки, которая по совместительству была женой одного из товарищей по кабинету министров, никого не вводило в заблуждение. Все знали, что где-то в глубине души Алексей Леонидович очень страдает по этим самым пышным грудям. Но вида никогда не показывает.
А кто-то искренне считал, что в этом портфеле хранятся главные финансовые секреты государства. Но что там находится на самом деле, не знал никто. Потому что министр не выпускал его из своих рук ни на минуту.
Однажды, во время своего очередного отчета в Государственной Думе он вышел с этим портфелем даже к трибуне. Увидев это, один из депутатов от оппозиции, крикнул:
— Раскудрин! Брось портфельчик-то! Не надорвался еще таскать его?
В ответ на замечание председательствующего депутат только пошутил:
— А вдруг у него там бомба?! Взорвет, к чертовой матери, трибуну! Где вы тогда будете произносить все свои бредовые речи?
Но в тот раз министр не растерялся. Подняв портфель над головой, он торжественно провозгласил:
— Здесь долговые расписки государства! А это пострашнее любой бомбы!
Правда, подобные случаи происходили нечасто. В основном все только с интересом поглядывали на этот портфель, гадая, что же приготовлено в нем для нашей несчастной страны в очередной раз.
Вот и сегодня министр финансов, сделав виноватый поклон в сторону премьера, с важным напыщенным видом прижимая к себе этот самый портфель, прошествовал на свое место. Достал из него пачку бумаг и разложил их перед собой.
Тем временем премьер сделал нетерпеливый жест и, показывая в сторону трибуны, предложил:
— Алексей Леонидович! Мы уже заждались вашего доклада! Вы же знаете, сегодня у нас два основных докладчика: вы и министр здравоохранения господин Зарубов. Но сначала, безусловно, вы! Прошу вас занять место за трибуной!
При этом премьер опять страшно сморщил лоб. Так, что на нем посредине образовалась огромная впадина в виде латинской буквы «V».
Раскудрин перебрал на столе бумаги. Выбрал из них необходимые и, ни на кого не глядя, двинулся к трибуне. Затем долго что-то вычитывал и, наконец, приступил:
— Как вам известно, монетизация льгот потребует от правительства дополнительных расходов. В соответствии с указанием президента, мы сделали необходимые расчеты… — Он начал перебирать бумаги. Достал один из листков. Начал долго и внимательно его изучать. Затем поднял его над головой и провозгласил — Вот! Нам предстоит сделать серьезные поправки в государственном бюджете на следующий год. Это выльется в значительные суммы! — он начал скороговоркой называть цифры.
Закончив длинное перечисление статей бюджета, нуждающихся в корректировке, Раскудрин, наконец, остановился и выжидательно взглянул на премьера. Тот опять наморщил свой лоб, как от нестерпимой зубной боли. Но, выдавив на лице мучительную улыбку, со вздохом произнес:
— Что же делать? Мы обязаны выполнить закон. Тем более, что президент уже неоднократно указывал на то, что мы должны решительно менять свои подходы к осуществлению социальной политики…