– Он ведь близкий друг вашего клиента... теперь уже бывшего клиента?
– Задайте конкретный вопрос.
– У хозяина этого джипа есть оружие?
– О да. – Вербинина едва ли не в первый раз за день рассмеялась. – Он просто помешан на оружии! Как и многие из тех, кто родился в одной с ним местности или имеет схожий менталитет.
– Он носит при себе оружие?
– Практически всегда. Он говорит, что тот, кто ходит без оружия, – «не мужчина».
– Какое именно оружие? Марка, система?
– Разное. У него с десяток одних только пистолетов и револьверов. И здесь, в Москве, и в Англии... Он ведь хвастается этими своими золотыми игрушками, показывает их друзьям.
– И револьверы?
– Да. А что вас так удивляет?
Краснов поскреб подбородок.
– Вы сказали, «золотыми игрушками»? У него оружие что, из чистого золота?
– Это надо понимать не буквально. Не так, как у Джеймса Бонда в «Человек с золотым пистолетом»...
– Тогда уточните.
– Те несколько стволов, которые он показывал... не мне, конечно, но я видела... Так вот, они все с золотым напылением.
Заметив, как двое мужчин, следователь и криминалист, переглянулись, Вербинина задумчиво сказала:
– Еще один момент вспомнила вот только сейчас, – задумчиво сказала Анна. – Молодые люди около трех ночи выходили из флигеля. Вернее, один был на лошади, другой вел ее под уздцы.
– И кто были эти витязи? Кто сей отважный наездник?
– Мой клиент... А коня вел хозяин этого джипа.
– И любитель «золотого оружия»?
– Он самый... Ну так вот. Я завернула их обратно. А когда отошла ненадолго... по известным делам... – Вербинина кивнула в сторону все еще стоящих у живой изгороди синих кабинок биотуалетов. – Они вернулись.
– И что? Пока не понимаю, куда вы клоните?
– Один из коллег сказал, что пока меня не было, эти двое наведались на паркинг. Мой клиент что-то искал в салоне «Бентли». А хозяин этого джипа, – Вербинина кивнула в сторону «Гелендвагена», – тоже открывал машину... Свою машину. И не исключено, что кое-что взял оттуда.
ГЛАВА 27
Ирина сама открыла помещение гардеробной, где временно складировали вещи задержанных. Шубку они увидели сразу: серебристо-голубоватая, «стриженая», она висела на виду.
– Там внутри есть кармашек... – сказала Вербинина. – Посмотрите.
– Достаньте сами!
Анна подошла к шубке и сунула руку куда-то под мех, под подкладку.
– Есть! – сказала она. – Есть...
И показала руку, в которой лежало миниатюрное записывающее устройство.
– Ирина, проверьте, есть ли какие-нибудь записи на этом диктофоне! – распорядился Сергей. – Займитесь прямо сейчас.
В ушном микродинамике Краснова прозвучал мужской голос:
– Первый, это Флигель!
– На связи Первый!
– Тут ситуация накаляется. Думаю, вам следует подойти к нам.
Когда Краснов вошел в малый зал флигеля, порядок там уже был восстановлен.
Игорь Полянский сидел на отодвинутом чуть в сторону стуле. Он был в наручниках – ему надели браслеты спереди. Абышев лежал на полу – лицом вниз. Ему выкрутили руки назад. На помощь двум дежурившим в зале фэсэошникам, в наушники которых подавалась громкая музыка – что не мешало им наблюдать за действиями собранных здесь следователем молодых людей, – пришел еще один сотрудник. Как раз в тот момент, когда появился старший следователь, смуглому южанину на выкрученные назад руки надели пластиковые браслеты.
– Что здесь произошло? – спросил Краснов.
Один из двух сотрудников, отвечавших за порядок в данном помещении, снял с головы наушники.
– Что здесь произошло? – повторил свой вопрос Краснов.
– Поначалу, когда вы покинули зал, молодые люди вели себя спокойно, – сказал фэсэошник. – Минут примерно десять они вообще не разговаривали... Потом эти двое, – он кивнул сначала на Мельникова-младшего, а затем на девушку – стали что-то говорить двум молодым людям, которые сидят напротив их. Постепенно градус беседы накалялся... Сначала вскочил со стула этот молодой человек. – Сотрудник показал на Полянского. – Затем сорвался его сосед. – Он кивнул в сторону лежащего на полу Абышева. – Они схватились за грудки. В этот момент вмешались мы.
Двое сотрудников ФСО, взяв смуглого молодчика под руки, усадили его на стул. Руки у Абышева по-прежнему были скованы сзади наручниками. Он сидел, наклонившись чуть вперед, с оскаленными зубами, недобро поглядывая на окружающих черными, гневными глазами... Кавказец напоминал сейчас Краснову молодого, не слишком опытного, не прошедшего толком школу выживания в опасных условиях естественной природы хищника, попавшегося по несчастливому ли стечению обстоятельств или из-за собственной глупости и неосторожности в силки охотников... Он был очень сердит, невероятно зол. Он не привык к такому обхождению, он не сталкивался еще в своей недолгой жизни с таким жестким обхождением и с такими людьми. Ведь Руслан Абышев с младых ногтей считал себя выше любого простого смертного...
Краснов, чуть передвинув стул, уселся между Абышевым и Полянским, с которого по указанию следователя сняли наручники. Один из фэсэошников вышел в коридор; двое его коллег уселись на свои места с двух сторон стола и надели наушники, в которых звучала музыка. За все это время Мельников и те двое, что сидели с противоположной стороны стола – Алексахина и Коган, – не произнесли, кажется, ни слова.
Полянский тяжело, со всхлипом вздохнул. Краснов, повернув голову, посмотрел на него. Молодчик потерял весь свой лоск. Растерял всю свою пафосность, все свое высокомерие. Он очень бледен; под воспаленными глазами залегли свинцовые тени. Полянский нервно качался – вперед-назад. От спинки стула к сложенным на столе, сжатым в кулаки рукам – вперед-назад, вперед-назад, как хасид во время молитвы.
– Я никого не убивал! – фальцетом крикнул он. – Меня самого шантажировали!
– Прекратите раскачиваться, – властным голосом сказал Краснов. – Здесь вам не синагога... Кто именно вас шантажировал? Конкретизируйте!
Полянский пробормотал что-то под нос... Он прекратил раскачиваться, но и говорить более ничего не говорил – попросту впал в ступор.
– Гражданка Алексахина, – глядя на сидящую напротив его девушку, сказал Краснов, – у меня есть к вам вопрос.
– Это вы ко мне обращаетесь? – Девушка нервно дернула головой.
– А разве здесь есть еще кто-то по фамилии Алексахина?
– Я не хочу отвечать на ваши вопросы!.. – Лариса посмотрела сначала на своего погруженного в мрачные думы друга, затем на старшего следователя. – А что вы хотели спросить?
– Почему вы вернулись в усадьбу? Ведь вы уехали после основного банкета. Уехали из замка примерно в половине одиннадцатого, не так ли? А без нескольких минут двенадцать приехали обратно...
– Не приехала... меня шофер папин привез. Мы тут недалеко живем, в десяти минутах езды. Дима, почему ты молчишь? – Она положила ладонь поверх подрагивающей руки своего молодого человека. – Не молчи!
– Так это была инициатива вашего отца? – спросил Краснов. – Это он настоял, чтобы вы вернулись в замок?
– Да нет, зачем же, – поморщившись, сказал Мельников. – Так и планировалось изначально, что Лара отъедет ненадолго...
– Зачем?
– Переодеться надо было, – сказала Алексахина. – Следовало сдать гарнитур представителю ювелирной фирмы...
– Вы брали драгоценности напрокат?
– Да, – едва слышно сказала Алексахина. – Очень дорогой гарнитур. Почти три миллиона евро. Его привезли в Москву представитель ювелирного торгового дома и страховщик.
– Глупая, – пробормотал Коган. – Я бы тебе его купил! Тебе стоило только захотеть.
– Борюсик, миленький... – Алексахина прерывисто вздохнула. – Да не нужны мне твои драгоценности! И бабки твои не нужны. Я тебе уже говорила, ничего у нас с тобой не получится!
– А с Мельниковым получится? – Коган обиженно засопел. – У него вон с Игорехой...отношения! А ты ему нужна была только для прикрытия. Для того чтобы в прессе не болтали о его наклонностях.
– Заткнись! – процедил Мельников. – Тебя не спросил, с кем мне дружить и с кем иметь отношения. Вот почему вас и не любят... лезете, куда не просят!
– Что?! А кто меня просил помирить тебя с Полянским, когда вы с ним поссорились?! – возмущенно крикнул Коган. – Это с год назад было! Ты, Димка, как собака на сене. И с Полянским тебе хотелось продолжать дружить, и с Ларой развлекаться... Тем более что у нее папа работает в хорошем месте! Кстати, у Лары тоже есть еврейские корни, хотя она в этом и не признается.
– Оставьте моего папу в покое! – Лицо Алексахиной вновь пошло пятнами. – И маму тоже... и моих бабушек, и дедушек! Боря, зачем ты привел эту девку? Эту блондинистую шлюху? Зачем притащил ее на день рождения Димы?!
Поскольку Коган промолчал, Краснов решил вновь взять инициативу на себя. И подбросил еще дровишек в костерок, хотя атмосфера в зале и без того вновь стала накаленной.
– А разве не ясно, Лариса? – Следователь в упор смотрел на дочь вице-премьера. – Эта акция была направлена против вас. Она направлена на то, чтобы ваша с Мельниковым помолвка, а в перспективе и свадьба, не состоялась.
– Думаете? – Алексахина посмотрела на него расширенными глазами. – То есть... это такая интрига, да? Хм... Я, кстати, так и думала.
– Вот же сволочи, – пробормотал Мельников. – Лара, мы с тобой стали жертвой заговора этих уродов. Меня они чуть не траванули. Тебя же, дорогая, выставили в идиотском свете перед публикой. Shit happens...[17]
– Я-то тут никаким боком! – крикнул Коган. – Это они. – Он ткнул пальцем поочередно на Полянского и Руслана Абышева. – Это они все придумали!
– Что?!
Полянский хотел было вскочить на ноги, но Краснов успел поймать его за локоть и усадить обратно.
– Что ты гонишь?! Ах ты, жирная свинья! Ты же сам согласился! Сам участвовал в этом... – Полянский замялся, подыскивая нужные слова. – Ты ведь сам предложил напоить Димку и подложить его к этой шлюхе!