Роун и Ханис поспешили скрыться среди фруктовых деревьев, а самолет, разбежавшись по неровной земле, взлетел.
— Добро пожаловать в Россию, — произнес Ханис и повернул в сторону Тбилиси.
Уорд стоял в ленинградском Эрмитаже перед «Мадонной Бенуа» Леонардо да Винчи. На нем был темный деловой костюм и пальто.
— Первый раз в Ленинграде? — поинтересовался дежурный, подойдя сзади.
— Нет, я был здесь один раз в детстве.
— А откуда вы?
— Из Минска, у нас хороший музей, но Леонардо нет.
— Это не все, у нас еще двадцать пять Рембрандтов.
— Двадцать пять Рембрандтов? — притворно удивился Уорд.
— Двадцать пять, а Рубенсов еще больше, не говоря уже о Рафаэле и Тициане.
— А наши молодые художники? — спросил Уорд. — В Минске только и говорят о новой ленинградской школе.
— Между нами говоря, не стоит на них и время тратить. Пойдемте, я покажу вам Микеланджело.
— Гродин, — сказал Коснов по внутренней связи, — срочно зайдите ко мне.
Он внимательно вчитывался в сообщение, лежащие перед ним на столе.
Вошел Гродин.
— Кажется, Поткин справился с задачей, — сказал Коснов, протягивая папку Гродину.
Гродин перелистал досье Роуна. Он уже видел его копию у Бресновича.
— Да, это вполне возможный вариант, — ответил он.
— Вариантом может быть каждый из них, — резко отозвался Коснов. — Но прочтите две последние страницы.
Когда Гродин закончил, он посмотрел на Коснова.
— Кто этот Разбойник?
— Ему за пятьдесят. В прошлом — помощник Стердеванта, отличного агента, умершего несколько лет назад. По всем законам Разбойник должен был давно умереть. У него обнаружили рак еще несколько лет назад. Поразительно, что он еще передвигается.
— Почему с ним послали такого новичка?
— Наверное, именно потому, что мы навряд ли бы ожидали такое сочетание. Один еще ничего не умеет, другой уже не может.
— Вы знаете, где, по мнению Поткина, они собираются пересечь границу?
— Да, где-то в районе Карского моря. Но это очень странно.
— Поткин уверен?
— Он не уверен. Он только анализирует информацию. Если подготовка идет на Аляске, мы же не будем встречать гостей в Баку.
— И все-таки я не понимаю.
— Именно потому такой вариант очень возможен. Даже если Разбойник и дохаживает последние дни, он еще многое может успеть. Он вполне может доставить моряка в Москву и научить его, что делать дальше. Из двух хороших половинок может получиться один отличный агент.
— Но почему район Карского моря? Ведь в страну можно попасть гораздо проще. — Гродин не понимал.
— Сколько у нас людей в районе Воркуты? — спросил Коснов.
— Один, по-моему, и того половину времени нет на месте.
— А где еще у нас люди на севере?
— Ближе Архангельска нет.
— Три человека на тысячекилометровое побережье.
— Ну и что, там нелегко затеряться, в Москве труднее найти человека чем там.
— Так ты считаешь, что это сообщение не стоит внимания?
— Нет, но…
— Что но?
— Я приму необходимые меры предосторожности, товарищ полковник. А что делать с Разбойником? Найти его фотографию в картотеке?
— Ты ничего не найдешь. Он из той эпохи, когда шпионаж был искусством. Я вообще сомневаюсь, что существуют его фотографии.
Передвигаться в районе Воркуты приходилось очень медленно. Снега выпало столько, что больше сорока километров в час проехать не удавалось. Огромный грузовик продвигался вдоль побережья, порывы сильного ветра раскачивали его. Приходилось сбавлять скорость, но даже при такой небольшой скорости водитель заметил костер, только когда вплотную подъехал к нему. Рядом с огнем на спине лежал человек. Водитель остановил машину и вылез из кабины. Человек лежал с открытыми глазами, похоже замерз, скорее всего мертв… Водитель прожил на севере много лет. Он видел, как замерзали и умирали люди. Этот похоже умер уже давно. Не несколько часов или даже дней назад, а гораздо раньше. Но кто же тогда разжег огонь?
Он понял ответ, когда почувствовал у своего затылка ствол пистолета. Он поднял руки и увидел, как его обошли еще двое и подняли замерзшее тело. Они посадили его в кабину. Затем один из них сел рядом. Он был совсем старик и весь седой. Грузовик тронулся, а водитель остался на дороге с двумя незнакомцами. Они повели его к морю, затем осторожно шагая по льду, подошли к небольшой моторной лодке. Погрузившись в нее, они направились в открытое море держа курс на сигнальный огонь. Через полчаса водитель уже был на борту рыболовного траулера и пил горячий кофе.
Роун и Ханис шли по Тбилиси, было раннее утро. Пожилые женщины подметали улицы самодельными метлами. Автобуса на Батуми пришлось ждать полчаса. Роун посмотрел на часы — они укладывались в график. Им предстояло добраться на теплоходе до Одессы, а оттуда поездом до Москвы. Можно было выбрать путь покороче — обойти Батуми, попасть в Сухуми, а дальше поездом до Москвы. Но это запасной вариант на случай, если бы они прибыли в Тбилиси с опозданием.
Грузины в автобусе вели себя дружелюбно и посмеивались над корзинами с рыбой, чаем и фруктами, но не удивлялись. Многие москвичи ездили на юг именно за этим. В Москве открывались все новые рынки, и торговцы постоянно везли туда фрукты и чай. Попутчики по автобусу посоветовали Роуну и Ханису прихватить назад шампанского.
Из Батуми они поплыли пятым классом. Кукольник настаивал на этом, потому что такое путешествие давало отличную возможность по общаться с людьми и отшлифовать свой грузинский акцент. В поезде такой возможности уже не будет.
В Ленинграде становилось все холоднее. Уорд проводил время, как обычный турист. Выйдя из Эрмитажа, он пересек Неву и направился к Петропавловской крепости. Потом вернулся, что-то купил на Невском. Уорд рассматривал Александрийскую колонну на Дворцовой площади уже в сумерках. Прохожий рассказал ему, что высота памятника почти пятьдесят метров и это самый высокий памятник из монолитного камня в мире. Уорд уже знал, что он воздвигнут в честь победы над Наполеоном в 1812 году.
Пора. Уорд быстро прошел по Невскому проспекту к Московскому вокзалу. Московский поезд опаздывал.
21Москва
Роун и Ханис поселились в квартире Поткина. Поткин предупредил вахтера, что у него погостят племянники из Грузии. Они поживут в столице месяц или немного дольше. К ним присоединятся друзья. В этом не было ничего подозрительного. С жильем в Москве было сложно. Все останавливались у родственников. Вахтер даже заметил сильное сходство между Ханисом и Поткиным, правда его жена очень шумно возражала, утверждая, что семейное сходство было явно у Роуна, а не у Ханиса.
Би Эй подошла к центральному рынку в 14.30, бесцельно побродила между торговыми рядами. Свои товары расхваливали украинцы, армяне, грузины, латыши — люди из разных уголков страны. И хотя на рынок шли за фруктами, овощами и мясом, здесь продавалось многое другое. Если хватало денег, у мелких дельцов было можно было купить что угодно. Если нужной вещи не было, можно было договориться. Повседневные товары шли по вполне приемлемым ценам, предметы роскоши — по очень высоким.
Би Эй остановилась купить лимонов. Она вынула из сумочки потертый кожаный кошелек и отсчитала мелочь. Убрала кошелек в сумочку и начала выбираться из толпы, которая собралась у соседнего киоска. Здесь продавали французские и американские пластинки, около семи долларов за штуку. Потом она отстояла очередь за мороженым, реклама обещала двадцать пять сортов. Она опять вынула кошелек, рассчиталась мелочью и убрала его в сумочку.
Молодой человек, который следил за Би Эй, был не старше двадцати двух лет. Не отходя далеко, он дождался, пока она допила бутылку газированной воды и смешалась с толпой, рассматривающей японские транзисторы. Он тоже нырнул в толпу, толкнул Би Эй, отработанным движением вынул кошелек из сумки и поспешил выбраться. Вор быстро прошел в другой конец рынка, спрятался за грузовик, вынул деньги, засунул их в карман брюк, выбросил кошелек и отправился искать очередную жертву.
Вскоре его внимание привлек украинец с толстой пачкой денег. Он уже распродал весь товар и покупал подарки семье перед возвращением домой. Карманник шел за ним на небольшом расстоянии. Выждав момент, он проделал то же, что с Би Эй.
Ему решительно везло. Оба кармана брюк были набиты деньгами. Он уже хотел закончить, но приметил домохозяйку, которая покупала апельсины. Поравнявшись с толпой у киоска, где продавались пластинки, женщина вытянула шею, пытаясь разглядеть, за чем давится народ. В этот момент воришка открыл ее сумку и вынул деньги. Он опять вернулся к грузовику и, укрывшись за ним, пересчитал деньги — пятнадцать рублей. Но заталкивая их в карман, обнаружил, что там пусто. Он проверил другой карман — тоже пусто. Он огляделся. Би Эй прислонилась к грузовику, помахивая пачкой денег.
— Ты не это случайно ищешь? — спросила она.
Воришка с досадой посмотрел на нее. Би Эй бросила ему деньги.
— Я недавно в Москве. Не хочется попасть в плохую компанию.
Парень поймал деньги, улыбнулся и бросил их назад Би Эй.
— Меня зовут Михаил. Пойдем, я угощу тебя водкой, только платить будешь сама, какой-то мерзавец увел весь мой заработок.
Уорд вернулся домой в четыре часа. Роун уже ждал его. Уорд обрадовался, когда узнал, что остальные уже действуют. Он умылся, поел холодной курицы с черным хлебом и выпил стакан чая.
— Вот и пришла пора, племянничек, узнать, что ты делаешь здесь. Если конечно, ты не предпочитаешь сначала осмотреть достопримечательности.
— Я собирался, но это подождет.
— Разумно, очень разумно.
Они шагали по улице Горького в сторону Красной площади. Было оживленно. Улица поражала чистотой, какой Роун не встречал на Западе. Мимо них спокойно, без суеты шли москвичи. Если бы не русские вывески и эта чистота, Роун подумал бы, что он где-то в другой стране.
— Когда мы встретились первый раз, — заговорил Уорд, — ты спросил, почему выбрали тебя. Помню, я тебе что-то ответил.