онок наводит пистолет на Филипа и Буку. Бука обратила внимание, как лазерный луч прицела из длинной красной спицы превращается в яркий огонек, окутанный по краям алой дымкой, и поняла, что ствол в руке Мышонка смотрит прямо ей в лицо.
Время замедлилось. Боковым зрением Бука видела, как люди бегут по тротуарам, точнее, пытаются бежать. Она застыла в моменте времени, как мошка в янтарной смоле, но при этом осознавала, что, когда это оцепенение пройдет, пистолет в руке Мышонка выстрелит, и на пути пули будет стоять она сама. Но один из оперативников, лежащих на земле, пошевелился, пытаясь приподняться, и Мышонок немедленно повернулся к нему. Время возобновило свой бег, Бука завернула за угол и побежала вслед за Филипом к машине. За спиной громыхнул еще один выстрел.
Пока она падала на переднее сиденье автомобиля, Филип уже успел завести его и дернул с места на высокой скорости. Тем не менее Бука сжалась на сиденье, ожидая новых выстрелов сзади. Их, однако, не последовало. Мышонок не погнался за ними. Бука откинула голову на подголовник сиденья и закрыла глаза. Ей было очень больно. Мышонок наконец-то нашелся, но не такой встречу она ждала. А сама мысль о том, что он хотел выстрелить в нее, заставляла Буку плакать.
Следующее утро выдалось дождливым, и Бука, проснувшись, не вставала с постели, баюкая свое горе. Она слышала, как в смежной комнате встал Филип, ушел на несколько минут в ванную комнату и шумел водой там, умываясь. Затем пискнул его ноутбук. Ну конечно. Не успел встать, как уже сел за свою машину. Под тихие щелчки клавиш Бука смотрела в окно, по которому ползли капли воды. Не хотелось ни о чем думать, не хотелось ничего делать. Просто лежать и смотреть на мокрое стекло.
Однако полежать не удалось. Через пару минут Бука услышала, как в соседней комнате Филип с шумом отодвинул стул, и тут же он зашел к ней. Вид у него был встревоженный донельзя.
— Хорошо, что ты уже проснулась. Немедленно собирай свои вещи. Я боюсь, что за нами уже едет полиция, так что не могу тебе дать больше трех минут. Я тебя умоляю — быстрее.
На то, чтобы одеться, ушло около полутора минут. Вещи собирать было недолго, но в три минуты Бука все же не уложилась. Застегивать молнию на чемодане прибежал Филип. Умыться, естественно, не удалось. Когда они вышли в коридор, Филип даже не закрыл дверь номера карточкой, оставив ее просто прикрытой. Бука повернулась к лифту, однако Филип взял ее за руку и повел в другой конец коридора. По пути он объяснил причину такой спешки.
— Утром письмо пришло. От Мышонка. Он сказал, что теперь его очередь работать с полицией. Он ночью влез в их базы данных, и теперь они считают, что Латвия потребовала выдачи двух преступников, известных под именами Филипа Стенюи и Таринской Ларисы. Имена ничего не напоминают?
В этот момент они подошли к двери в конце коридора, которая открывала выход на пожарную лестницу. Филип подергал ручку и открыл дверь. Бука заглянула вниз и отпрянула от двери.
— А на лифте нельзя? — спросила она Филипа.
— Полиция здесь действует быстро. Внизу нас могут уже ждать. Так что придется идти здесь. Держись за перила, не смотри вниз, и все получится.
Пока они спускались по металлическим пролетам, Филип продолжал свой рассказ, отвлекая Буку и заглушая в ней страх высоты.
— Когда я получил это письмо, сразу решил проверить. Залез в полицейскую систему и убедился, что Мышонок не соврал. Действительно, он сфальсифицировал запрос из Латвии. Дескать, латвийская киберполиция обладает информацией, что это те два лица, принимавшие участие в прошлом году в краже информации у корпорации «Дейтатек» и налете на полицейский участок. В базе данных латвийцев отметки о посылке этого запроса нет, но бельгийцы проверять не будут.
Филип с Букой спустились наконец на землю, и Филип, взяв Буку за руку, начал уводить ее прочь от отеля.
— Увы, машиной моей сейчас пользоваться нельзя, поэтому будем пока передвигаться пешком. Кредитные карточки нас тоже могут засветить. А наличности у нас мало. На самом деле ничего особенно страшного не произошло. Надо связаться с головным офисом, и те объяснят бельгийской полиции, что произошло. Но до тех пор нам полиции лучше не попадаться.
— Ты уже написал своему начальству? — спросила Бука.
— Нет, — ответил Филип. — Я полагаю, что Мышонок будет контролировать мою переписку и не пропустит письмо. Но ЦЕРТ в своей работе не полагается только на Сеть, поэтому, как только найдем место, где можно пересидеть всю эту суматоху, я все же свяжусь с начальством.
За время разговора они не успели далеко уйти от отеля, поэтому звук полицейских коптеров был слышен отлично. Бука заметила, как один черный вертолет промелькнул над ними, направляясь к гостинице.
— Что же это за преступление на нас навесили? — удивился Филип. — Столько полиции подтянули. Так, — рассуждал он на ходу, — сейчас они нас не найдут в номере. Потом проверят записи камер слежения гостиницы. А может, уже проверили, и знают, как мы ушли. Начнут прочесывать близлежащие улицы, и каждая уличная камера слежения будет выискивать наши лица. У них преимущество в людях, транспорте, коммуникациях. А я ни с кем пока даже связаться не могу. У нас, кажется, ни единого козыря, и мы в цейтноте. Плохо.
Бука оглянулась по направлению к отелю, из которого они так поспешно бежали, и увидела, как на улицу выехало желтое такси. Она тут же дернула Филипа за рукав, чтобы он тоже обернулся. Филип увидел машину и тут же вскинул руку, останавливая ее.
— Отлично, — сказал он Буке, — успеем убраться подальше. Когда такси затормозило рядом с ними, Филип открыл заднюю дверь машины и пропустил Буку вперед себя. Затем сел рядом с ней на заднее сиденье и, наклонившись к водителю, назвал какой-то район города, в который их надо было доставить.
Когда водитель тронул машину с места, Филип раскрыл ноутбук и начал что-то тихо выстукивать клавишами. Бука сначала молча наблюдала за игрой геометрических фигур на экране, а затем не выдержала и все же спросила:
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь пролезть в полицейскую сеть и посмотреть, как именно они нас ловят, — объяснил ей Филип. — Если мы знаем их действия, то у нас есть хороший шанс опередить погоню и спрятаться там, где нас не ищут.
Филип молча колдовал еще пару минут и наконец удовлетворенно потер ладони.
— Отлично. Теперь посмотрим.
Бука пыталась понять что-то в мелькании текста и изображений на экране, но Филип работал настолько быстро, что она вскоре сдалась и стала просто слушать его невнятное бормотание.
— Так, аэропорт и вокзалы, естественно, закрыли для нас. Внесли наши лица в базу данных для уличных камер. Было бы плохо, но этих камер у вас, друзья, не так уж много, и к ним мы не пойдем. Патрули подтягивают, но тоже поздно.
Наконец он закрыл крышку и улыбнулся Буке.
— Все, если мы сейчас не сделаем какую-нибудь откровенную глупость, нас не найдут.
— Я почему-то считала, что города контролируются полицией так сильно, что уйти нет никакой возможности.
— Ну, смотри, — начал рассказывать Филип. — У них есть камеры на улицах, которые автоматически сканируют лица прохожих и сравнивают их с фотографиями людей, находящихся б розыске. У них есть патрули. Пешие, на машинах и вертолетах. У них есть системы контроля транспорта. Но эта сеть имеет очень крупные ячейки. Если бы мы поехали в метро, то нас взяли бы у эскалатора. Если бы мы пошли на вокзал или в аэропорт, то нас взяли бы у входа. Если бы мы пошли пешком по центральным улицам города, то нас засекли бы камеры. Но мы же с тобой умные люди, и туда мы не пойдем.
Бука кивала, запоминая.
— Даже патрули предпочитают ездить по крупным улицам. Лариса, несмотря на то, что это Европа, если полицейская машина без поддержки заедет в какой-нибудь окраинный район, она может оттуда и не вернуться. Мы, кстати, в один из таких районов и едем.
— Спасибо, успокоил.
— Не переживай, — потрепал Буку по руке Филип. — Все будет нормально. Доверься мне.
После этого Филип снова раскрыл ноутбук и углубился в изучение каких-то схем и карт. Минут через пятнадцать они наконец-то прибыли в точку назначения. Окружающий их пейзаж Буке не понравился. Дворы были огорожены заборами из металлической сетки в полтора человеческих роста. Граффити на стенах, с достаточно высокой степенью изобретательности обыгрывающие самые различные непристойности. Неизменные проржавевшие насквозь бочки, в которых, очевидно, вечерами разводят огонь. Несколько компаний, к которым, как казалось Буке, просто нельзя было подходить близко без риска для жизни. Ужасный район.
Но Филипа это почему-то не задевало. Он, кажется, даже слегка улыбался.
— Стой здесь и не сходи с места, — сказал он Буке и отправился к ближайшей группе молодняка. Общая черта — все худые и бледнокожие. Под солнце не выходят совсем или кожу отбеливают? Тем временем Филип начал о чем-то беседовать с оборванцами. Полностью разговора Бука не слышала. До нее долетали только отдельные слова: игрушечник, клювить резко, палево. Уличный жаргон развивался намного быстрее и динамичнее любого языка, и знать его можно было, только живя в той культуре, где этот жаргон имел хождение. Проще говоря, хочешь так разговаривать — живи на окраине, живи опасно и коротко. Однако вот поди ж ты, аналитик, почти ученый, который, казалось Буке, вообще редко выходил на улицу из своего офиса, спокойно разговаривает со здешними аборигенами, и те даже смеются ему в ответ. Удивительно.
Наконец Филип вернулся к ней. Взял под локоть и тихонько повел по улице куда-то.
— О чем это ты с ними так? — спросила его Бука.
— О многом, — усмехнулся Филип. — Узнавал, где здесь можно игрушечника найти.
— Игрушечника?
— У нынешней молодежи лучшая игрушка — оружие. А в нашей ситуации им пренебрегать нельзя.
— Быстро ты с ними договорился. А во мне они просто дрожь вызывают.
— Я в детстве в таком же районе жил. А жизнь на окраинах никогда радикально не меняется. Так что я с этими ребятками всегда могу говорить на одном языке. Честно говоря, мне с вашим Зондерганном беседовать намного труднее было.