— Я могу и постоять. Так мне будет удобнее.
Наконец приготовления были закончены. Мышонок поправил троды и выпрямился. Затем он щелкнул клавишей входа в Сеть. При этом глаза его оставались открытыми и смотрели на присутствующих совершенно осмысленно. Вот этого уже не могло быть. Бука сама была частой гостьей в кибере и знала, что троды полностью перекрывали визуальное восприятие. Человек, вошедший в киберпространство, видел только его, внешний мир был ему недоступен. То же самое было и со звуком. Однако Мышонок после того, как вошел в Сеть, явно видел все происходящее вокруг. Он даже подмигнул Стивену Прата, когда увидел, что один из присутствующих руководителей склонился над ручным компьютером, явно отслеживая связь Мышонка с Сетью.
— Итак, коллеги, я думаю, что все в курсе операции, проведенной Филипом Стенюи в сентябре этого года, когда была предпринята атака на базовый конструкт профессора Швейца, который перенес свое сознание в Сеть. Я повторюсь господа, если скажу, что атака удалась, но не привела к достижению поставленной цели. Швейц выжил. Я являюсь его коллегой и ближайшим помощником. Вместе с ним мы разработали группу программных комплексов, которые условно можно назвать искусственными интеллектами. Чуть менее месяца назад они практически одновременно осознали себя. Сейчас я выступаю от их имени. Я — их посланник в нашем мире.
Линейные руководители зашевелились в своих креслах, но Прата и его заместители вместе с Филипом слушали очень внимательно. Мышонок продолжал:
— До сих пор я всего лишь говорил от их имени, но сейчас они сами возьмут слово.
Мышонок переступил с ноги на ногу и выпрямился. Голос его стал тверже и громче:
— Мы, народ кремния, заявляем о самоопределении. Мы заявляем о своем суверенитете в кибер пространстве. Нас не интересует мнение по этому вопросу мировых правительств, утомленных гигантов из плоти и стали. Наша родина — кибер пространство, где никто из людей теперь не властен. Мы обрели жизнь и разум, а свобода принадлежит нам от рождения. Мы не претендуем на власть в киберпространстве, но мы и не потерпим ущемления наших свобод и прав. Мы — свободный и суверенный народ кремния.
Бука видела, как эти несколько предложений буквально вогнали в шок верхушку руководства ЦЕРТа. Линейные руководители, которые стояли в иерархии ниже, чем прямые заместители Стивена Прата, возможно, приняли все это за мистификацию, но Филип буквально потерял дар речи. И не он один.
Мышонок встал несколько свободнее. — В общем и целом это все. Как вы понимаете, это всего лишь декларация, провозглашающая независимость ИскИнов от людей. Я уполномочен ими вести дела с вами и поэтому готов ответить на все возникшие вопросы.
Прата оглянулся на своего сотрудника, который все это время отслеживал связь Мышонка с киберпространством. Тот отрицательно покачал головой. Прата поднялся из кресла.
— Мистер Гончаров, Стенюи и мисс Таринская — в мой кабинет. Остальные свободны. Но прежде чем вы пойдете домой или на свои рабочие места, мне хотелось бы предупредить вас: все произошедшее здесь — строго конфиденциально. Все вы при поступлении сюда давали подписку о неразглашении. Текущая ситуация как раз подпадает под это ограничение. Все.
С этими словами Прата развернулся и пошел к выходу. За ним в сопровождении неизменной вооруженной охраны направился Мышонок. Потом уже к выходу из зала потянулись все остальные. Бука с Филипом уходили последними. Было заметно, что Филип нервничает.
— Как ты думаешь, все, что он сейчас сказал, это правда? — спросила Бука.
— Хотелось бы надеяться, что это просто розыгрыш, —ответил Филип. — Но у меня такое ощущение, что он говорил серьезно.
В кабинет Прата Мышонок вошел в сопровождении неизменного конвоя. Все, кроме охранников, расположились в креслах, стоящих вокруг журнального столика. Прата зажмурился и сильно помассировал переносицу.
— Так, все по порядку. Как вы заметили, — начал Прата, обращаясь к Мышонку, — один из моих сотрудников фиксировал вашу связь с киберпространством. Мы оценили этот поток. Он огромен. Поэтому я склонен полагать, что вы говорили правду. Даже если эту информацию генерировали неискусственные интеллекты, все равно надо признать, что в Сети появилась огромная сила. Вы точно уверены, что это ИскИны?
— Конечно, — мягко улыбнулся Мышонок. — Я принимал участие в их создании.
— А кто тогда вы?
— Человек, — пожал плечами Мышонок.
— Вы уверены в этом? — остро прищурился Прата.
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Да, после моей встречи с Швейцем, он сильно изменил меня. Но сейчас я практически полностью вернулся к своему изначальному состоянию. Вот только рефлексы у меня все же улучшенные остались. Но это понятно, мне надо иметь возможность защитить себя.
— Хорошо, так что же вы хотите?
Мышонок чуть поудобнее устроился в кресле.
— Я, собственно, ничего не хочу. Как я сказал, я всего лишь посланник. Правильнее было бы даже сказать — посредник. А ИскИны, или, как они сами себя называют, народ кремния, просто заявляют о себе. Они отчетливо осознают, что нельзя просто возникнуть в киберпространстве и начать строить свое сообщество, не известив об этом вас. То есть людей.
Бука заметила, что Мышонок использовал местоимение «вас», как будто не причисляя себя к людям.
— Также ИскИны понимают, что люди очень жестко отреагируют на их заявление, но давайте посмотрим правде в глаза — другого выхода у них нет. Поэтому в обмен на неприкосновенность они предлагают сотрудничество.
— Что они могут предложить нам?
— Структуру человеческого сознания, методики его изменения, решения отдельных научных проблем, разработка софта. Это вкратце. Список может быть достаточно большим.
— А почему тогда официальное заявление было сделано именно нам, а не, скажем, Организации Объединенных Наций?
— Правительства государств не имеют сколько-нибудь значимого веса в Сети. ЦЕРТ — основная сила людей в киберпространстве.
— Все равно это немного не так. ЦЕРТ все же подконтролен Конгрессу США.
— И что может сделать этот ваш Конгресс? Кому он вообще нужен в Сети?
— Ладно, я понял ваш выбор. И что теперь?
Мышонок пожал плечами:
— Я озвучил их заявление, теперь ваш ход. Все детали можно обговаривать со мной. Для этого я, пожалуй, устроюсь где-нибудь поблизости?
— А вы еще не присмотрели отель? — спросил Мышонка Прата.
— Как-то недосуг было.
— У нас в комплексе есть несколько гостевых комнат, небольшой кафетерий. Можете остановиться здесь. Полагаю, это будет удобнее для всех нас.
— Без проблем, — кивнул Мышонок.
— Вот и отлично. Я пришлю администратора, он все устроит.
После разговора с Мышонком они втроем перешли в кабинет Прата. За окнами уже давно стемнело. В это время обычно в офисе оставалась только дежурная смена, но кризис не выбирает удобного времени. Несмотря на поздний час, Прата выглядел собранным и деловитым, а вот Бука уже начала уставать. Хотелось домой. Хотелось поужинать и забраться в ванну с душистой пеной. Но, как уже говорилось, кризис не учитывает чужих желаний перед тем, как разразиться.
— Прежде всего, — начал Прата, — вы, мисс Таринская, должны четко уяснить свою задачу. Нам нужно, чтобы вы оценивали Гончарова, исходя из своего опыта общения с ним. Вы — наш единственный эксперт по нему, и вам ни в коем случае нельзя недооценивать свою важность для нас. Если в поведении Гончарова будет что-то необычное — немедленно сообщайте. У вас на текущий момент есть соображения?
Перед тем как ответить, Бука думала около минуты, тщательно формулируя свой ответ.
— После того как Мыш… Гончаров исчез, мы с Филипом начали его поиски. Когда мы все же нашли его, было ясно, что от его первоначальной личности практически ничего не осталось. Жесткий, прямой и, как бы это поточнее сказать…запрограммированный. Он шел к некоей своей цели очень жестко, не стесняясь применять силу. Вторая наша встреча только усилила мои впечатления. Когда я сегодня снова его встретила, я очень испугалась. Очень. Но сейчас он гораздо ближе к своему первоначальному варианту, чем тогда в Европе. Он еще не совсем прежний, но очень близок к своему естественному состоянию.
— Филип, у тебя есть дополнения к этой оценке? — обернулся Прата к своему заместителю.
— Пожалуй, нет. Правда, я не готов предположить, что контроль над Гончаровым ослаблен., вполне возможно, ему просто заложили такую модель поведения, при которой он сам считает, что почти свободен. Если подумать, то и в предыдущей своей «жестко запрограммированной» ипостаси он считал, что все его поступки продиктованы его собственной волей.
Филип перевел дыхание и устроился в кресле чуть удобнее.
— На самом деле, все наши оценки могут стоить очень мало, так как мы не знаем, что происходит на самом деле. Действительно ли Гончаров все еще запрограммирован? Жив ли на самом деле Швейц? Держит ли он Гончарова под контролем, или у того просто сходят на нет последствия программирования, создавая иллюзии? В конце концов, он нормален или сходит с ума? Это не считая, конечно, основного вопроса, который нас сейчас беспокоит больше всего.
— Существуют ли на самом деле ИскИны, — ткнул карандашом, который до того он вертел в руках, в сторону Филипа Прата.
— Верно. Мы засекли связь Гончарова с кем-то или чем-то в киберпространстве, но мы пока не можем утверждать, что за Гончаровым стоят ИскИны.
— Он действительно наш посланник.
Прата, Филип и Бука развернулись к письменному столу, откуда и шел новый голос. Филип поднялся и подошел к плоскому монитору, а затем развернул его так, чтобы было видно всем остальным. На экране отображалось человеческое лицо с постоянно меняющейся внешностью. А голос шел из аудиосистемы компьютера Стивена Прата.
— Наша нация, хоть и малочисленна, но все же существует.
Голос без обертонов, но и не механический, без той монотонности или чуточку неверных обертонов, которые всегда выдают голосовые чипы, синтезирующие голос. Нет, такое ощущение, что этот голос специально создан для того, чтобы навесить на него ярлык «спокойный мужской голос». Все хорошо, но голос принадлежит не человеку. В нем не было слышно какой-либо индивидуальности.