Пока враг нажимал особенно, было не до занятий с отдельными стрелками. Но положение стало меняться. Убедившись, что гвардейцев не сломить, немцы начали сами зарываться в землю. Тогда-то и потребовались меткие стрелки. Появились и винтовки с оптическим прицелом. Разговор о развитии снайперского движения начался на партийных и комсомольских собраниях. Создавались школы снайперов.
Вот и Грызлов. Получив снайперскую винтовку, он разыскал земляка, Александра Чаплыгина, с которым недавно подружился.
— Слушай, Саша, пойдем завтра? Ты будешь выманивать, а я — чик, и фрица нет…
— А что? Пойдем. Только ты смотри!..
Еще до солнца выбрались к самым крайним деревьям. Слева — станица Сиротинская. Правее — высота 146,6, которую приходилось штурмовать. Когда на вершине высоты стали различимы предметы, Грызлов предупредил:
— Попробуем!
Чаплыгин выскочил из-за дерева, помахал пилоткой. В ответ — ни звука.
— Дрыхнут, сволочи! Тоже мне вояки, — ругался Грызлов.
Пришлось подождать, когда станет светлее.
— Давай еще!
Чаплыгин повторил свой маневр, и тотчас же— «вжик»! Пуля пропела у самого уха, а выстрела Грызлова не услышал.
— Ты что — спишь? — недовольно бросил Александр.
— Понимаешь, не заметил откуда. Придется еще.
Чаплыгин снова выскакивает из-за толстенной ивы. И опять — «вжик»! А Грызлов уже со злостью:
— Еще, еще, Саша!
— Я, Миша, буду вот так… — Он нацепил пилотку на палку, выставил ее и быстро убрал. И так повторил несколько раз, дразня немецкого стрелка. А может быть, стрелял уже не один. Пролетело сразу несколько пуль. Грызлов наконец заметил дымок выстрела, но не там, где ожидал, а значительно левее. Тоже выстрелил. А потом некоторое время пришлось вызывать нового охотника попасть под пулю… Пилотка совсем перестала «работать». Вражеские снайперы обнаружили подвох.
— Знаешь что, Саша, давай в другое место перейдем.
Но Чаплыгин, разглядывая продырявленную пилотку, молчал. Что-то разлюбилось ему это занятие.
— Не хочется больше, Миша. Давай выбираться домой…
Так и распалась эта «снайперская пара».
После этого Грызлов и начал обрабатывать Михаила Соколова. И чем взял? Патриотизмом…
— Ну какая ты гвардия? — говорит. — Люди в атаки, контратаки ходят, фрицев бьют, чтоб не осталось их на нашей советской земле. Вот это — гвардия! А ты— с ложкой-поварешкой… Право, как-то даже неудобно за тебя. А почему бы тебе, тезка, снайпером не стать? Стрелять-то умеешь?..
Соколов, на что спокойный человек, не вытерпел:
— Да отстанешь ты от меня, Грызлов? А стреляю я, может, получше тебя…
— Правда, Миша? Тогда давай в пару!
Михаил задумался. А в самом деле, не пора ли кончать с поварским делом? Хоть и любит он его, двенадцать лет был поваром в столичном ресторане. Но… ведь и стрелять он умеет метко. А поваром и другой, из более пожилых запасников сможет…
— Согласен, бери в напарники…
Любопытная составилась пара. Один юркий, тоненький, как подросток, немного бесшабашный, другой — степенный, грузноватый, как и положено повару, неторопливый в движениях и разговоре, да и годами годился Грызлову, по крайней мере, в дяди.
Часов до десяти просидели безрезультатно. Чуть высунь голову из окопа — пуля. То ли плохо замаскировались и быстро обнаружили себя, то ли их уже поджидал немецкий снайпер.
Грызлову такое сидение совсем не по душе. Соколов более спокоен: будто знает, что придет и их время.
— Соколов, у тебя веревка есть? Или шпагат?
— Найдется. А что?
— Давай сюда! — Грызлов подобрал валявшуюся рядом каску, привязал к ней веревку и палкой стал отодвигать от окопа. Ты будешь дергать за веревку, а я — наблюдать. Понял?
Соколов дернул за веревку. Каска подпрыгнула. Звякнула пуля. «Ну и меткий же, гад», — подумал Михаил.
— Вижу! Еще!
Выстрел Грызлова прозвучал одновременна со звоном каски.
— Проверим, дергай еще! Не может быть, чтобы я в него не попал.
Но противник молчал. Выстрел Грызлова достиг цели.
Через некоторое время каска ввела в заблуждение еще одного немецкого стрелка. Грызлов уложил и его.
Этими двумя и ограничилась в тот день «охота», по поводу которой сокрушался Михаил.
Молодость, нетерпение! Хотелось бить, бить…
Но опыт и успех приходят не сразу. Использовали педантичность противника: подстрелили одного— жди. Фашисты вылезут, чтобы убрать труп. Не теряй этот момент. Бывало и так. На каком-то участке наши перестают беспокоить, фашистов. Они начинают наглеть: выберутся на бруствер траншеи и, раздевшись до пояса, загорают под донским солнцем, да еще губными гармошками забавляются. Тут уж не зевай. У фашистов начинается возня: одни стремятся побыстрее уйти, другие убирают убитых. Выбирай цели и бей без промаха…
Со снайперами стали считаться и во время наступательных боев, которые не прекращала дивизия. Как правило, их ставили на фланги, и снайперы расчетливо выбивали вражеских офицеров, пулеметные расчеты, корректировщиков огня, помогая товарищам продвигаться вперед.
…На западной стороне Сиротинской дома рассыпаны не густо. А в то утро они казались еще реже. Может быть, потому, что станица словно вымерла: ни на улицах, ни на огородах ни одной живой души. Но Грызлов ждал.
— Миша, как ты думаешь, фрицы воду пьют?
— Пьют, наверно. Не один же французский коньяк лакать…
— Тогда подождем еще, — Грызлов давно приглядывался к одиноко торчавшему на улице колодцу. Станица на высокой горе, колодцев в ней мало. Не может быть, чтобы немцы не пометили этот…
Вот от ближнего дома отделилась женщина с коромыслом на плече.
— А, чтоб тебя! — Грызлов сплюнул с досады. — Куда ты лезешь?
Он почти отложил бинокль, но почему-то стал внимательнее рассматривать женщину. Потом передал бинокль напарнику, а сам — к оптическому прицелу.
— Сапоги видишь?
— Вроде сапоги…
— А какого размера? А как вышагивает? Женщина так может?
— Точно. И каска. Фриц вырядился в юбку. Бей!
Прозвучал выстрел. Немец взмахнул руками, ведра полетели в стороны. С головы упала, подкатилась каска.
— Напился… Подождем еще…
Позже по этому случаю инструктор политотдела старший лейтенант Виктор Серебряков написал шуточный стих, который мы опубликовали в дивизионной газете.
Каждый убитый фашистский захватчик — помощь непосредственным защитникам Сталинграда, вклад в дело разгрома врага. Под таким девизом развертывалось в дивизии социалистическое соревнование в честь XXV годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Снайперское движение постепенно превратилось в настоящую снайперскую войну. Не только в полках, но и в ряде батальонов периодически работали школы снайперов, в которых гвардейцы учились без промаха бить врага. Они наносили существенный урон гитлеровцам.
Первым в этом соревновании шел Михаил Грызлов. К 15 октября 1942 года на его боевом счету было 107 убитых вражеских солдат и офицеров. Да его товарищи — Яковлев, Соколов, Журавлев и другие — уничтожили более 300 фашистов! Каких же потерь стоили врагу выстрелы всех наших метких стрелков!
20 октября в станице Новогригорьевской состоялся армейский слет снайперов. Здесь произошла интересная встреча двух ведущих снайперов фронта — Максима Пассара и Михаила Грызлова. О Пассаре тогда очень много писали армейская и фронтовая газеты. Максим — нанаец. И этот солдат, представитель маленькой народности, в прошлом обреченной на вымирание, стал одним из лучших воинов нашего фронта.
У Грызлова к тому времени было 135 истребленных гитлеровцев, у Пассара — 127. Никто навеем Донском фронте не мог сравниться с ними.
Грызлов приехал со слета довольный, возбужденный, готовый сразу же выйти на «охоту». Встреча с Пассаром была приятна, но и тревожила: такой «противник» может обставить, а отдавать первенство не хотелось.
А тут еще партийное собрание.
— Даю слово вам, товарищи, — горячо говорил он, когда его принимали кандидатом а члены партии, — что жизни своей не пожалею, а высокое звание коммуниста оправдаю. Буду драться с врагом, пока бьется сердце, пока руки держат оружие…
Потом вызвали в политотдел. Начподив Л. И. Черенков вручил кандидатскую карточку, тепло поздравил и сказал:
— А теперь вот что, товарищ гвардии младший лейтенант (Грызлову уже присвоили это звание), вы назначаетесь начальником дивизионной школы снайперов.
— Товарищ старший батальонный комиссар, я хотел… Ведь мы соревнуемся с Пассаром…
— Никаких «я хотел». Я знаю, что ты умеешь бить фашистов. Но если подготовишь еще пятнадцать-двадцать человек? И каждый за выход на позицию будет убивать хоть по одному гитлеровцу? Прикинь! — Переждав, пока Грызлов успокоится, начальник политотдела заключил: — Пойми, Грызлов, так надо. Да и команда подобрана. Иди и принимай людей, учи их так, чтобы каждый стрелял не хуже тебя… Понял? То-то!..
Учеба проходила в поле. Для начала Грызлов поставил на определенное расстояние мишень (спичечный коробок), отошел от него, выстрелил сам и сказал:
— Идите смотреть!
Смотрели, удивлялись: пуля попала в самый центр.
…Учились определять расстояние до цели, часами неподвижно лежали на земле, наблюдая за противником, досконально изучали оптический прицел винтовки. Ну, а для разрядки — стрельба: кто быстрее и более метко поразит цель.
Грызлов не жалел сил на обучение подчиненных. Учитель из него получился хоть куда.
Вырвался все же в эти дни в свой батальон. Разыскал Чаплыгина.
— Пойдем, Саша, посидим… Кури, легкий, — Михаил с шиком открыл серебряный портсигар — подарок командарма.
Затянулись, Чаплыгин закашлялся:
— Ну его, твой легкий. Лучше махорка…
То, что Александр когда-то не захотел быть напарником Грызлова, на их дружбу не повлияло.
Обедали, толковали. Под конец Грызлов мечтательно проговорил:
— Ух, Саша, знаешь, какие у меня дома собаки! Бате наказал обязательно сохранить. Вернемся, вместе на охоту пойдем…