Парень спешился у «Лонгхорна». Рядом со входом красовался огромный плакат, извещавший, что скоро в салуне будет петь и развлекать народ Бетти Лондон. Поджав губы, Тэк вошел внутрь.
Знакомыми оказались лишь бар да столы. За стойкой стоял приземистый, толстый мужик. Его глаза уставились на Тэка из складок жира.
— Чего вам? — спросил он.
— Ржаного.
Тэк медленно обвел взглядом комнату. Ни одного знакомого лица. Ни Коротышки Дейвиса, ни Ника Фармера. За столиками — чужаки с плотно сжатыми губами и жесткими глазами.
Джентри посмотрел на бармена:
— Есть работа для ковбоя? Проезжал мимо и подумал, не записаться ли в какую-нибудь команду на местном ранчо?
— Поезжай дальше, — ответил, не глядя, бармен. — Здесь ты никому не нужен.
Дверь открылась, и в салун вошел высокий, хорошо сложенный мужчина с худым, изможденным лицом, в отглаженном сером костюме и темной шляпе. Тэк заметил, как затвердел взгляд бармена, и с интересом оглянулся на вошедшего. Тот снял шляпу, оказалось, что его светло-пепельные волосы аккуратно причесаны.
Он огляделся и задержал взгляд на Тэке.
— Приезжий? — вежливо осведомился он. — В таком случае разрешите угостить вас. Я не люблю пить один, но еще не опустился так низко, чтобы делить компанию с этими койотами.
Тэк напрягся, ожидая, что со стороны сидевших за столиками последует какая-нибудь реакция. Он озадаченно взглянул на блондина и, обратив внимание на светившееся в его глазах насмешливое добродушие, кивнул:
— Конечно, я с вами выпью.
— Меня зовут, — добавил высокий, — Энсон Чайлд. По профессии я адвокат, по воле обстоятельств — игрок, а по натуре — ученый. Вы, очевидно, удивляетесь, почему эти люди не обижаются, когда я называю их койотами. На это есть три причины. Во-первых, подсознательное чувство истины заставляет их правильно оценить справедливость термина. Во-вторых, они знают, что мне присуща достаточная ловкость в проповедовании Евангелия от полковника Кольта. В-третьих, им известно, что я умираю от туберкулеза и в результате не боюсь смерти от пули. Их сдерживает страх, но не только он. Скажем так: все дело в математике. Каждого из них мучает вопрос: сколько подобных им отдадут Богу душу, прежде чем умру я. Задачка нерешаемая — все под Богом ходим, но…
Обратите внимание, мой друг, в какое затруднительное положение ставит их неприятное осознание того факта, что пули не выбирают свои жертвы, и я тоже. Тех же, кто мог бы попытаться сразиться со мной, сдерживает понимание того, что мне о них известно, а стало быть, они догадываются, что умрут первыми. — Чайлд задумчиво посмотрел на Тэка.
— Когда вошел, я слышал, что вы справлялись о работе. Вы представляетесь мне честным человеком, а для таких здесь не место.
— Мне кажется, что на этой земле жили честные люди, — старательно подбирая слова, заметил Джентри.
Энсон Чайлд внимательно изучал свой стакан.
— Да, — ответил он, — но в нужный момент у них не нашлось лидера. Один не терпел насилия, другой слишком верил в законность, а остальным не хватало решимости.
Если здесь у Тэка и есть единомышленник, то это Энсон Чайлд. Ковбой допил виски и направился к двери. Обернувшись, он встретил взгляд бармена.
— Поезжай дальше, — сказал тот.
Тэк Джентри улыбнулся.
— Мне здесь нравится, — ответил он. — Я остаюсь!
Он запрыгнул в седло и повернул гнедого в сторону Санбоннет-Пасс. Тэк все еще не имел представления, что же произошло в большом скотоводческом регионе за год его отсутствия. Замечание Чайлда и болтовня других прояснили мало. Очевидно, какие-то сильные и решительные люди приехали и захватили землю, а им не смогли противопоставить ни силы, ни организации, ни лидерства.
Чайлд сказал, что один не терпел насилия. Это, должно быть, дядя Джон. Тот, кто слишком верил в законность, — Билл Лондон. Он всегда стоял горой за право и порядок и стремился решать все вопросы законным путем. Остальные, тоже честные люди, владели лишь маленькими ранчо и не имели возможности противостоять насилию. Но что бы ни произошло здесь, пришельцы наверняка действовали быстро и решительно.
Если бы вопрос стоял только об одном ранчо! Но они практически захватили несколько ранчо и городок.
Гнедой шел по тропе легким галопом, огибая высокие красноватые утесы горы Конокрада. Тэк переправился через широкий ручей у Прицела, и перед ним, как ворота в горной цепи, открылся перевал Санбоннет-Пасс. Слева, в рощице, виднелись небольшой глинобитный дом и кораль.
Подъехав ближе, он увидел, что в корале стоят две лошади, а когда узнал их, его глаза сузились. Пуговка и Черныш! Две любимые дядины лошади, которых он вырастил с жеребячьего возраста. Он соскочил с коня и направился к ним, когда на крыльце появились трое.
Он повернулся, и его сердце застучало сильнее. Бетти Лондон совсем не изменилась.
Ее глаза расширились, а лицо смертельно побелело.
— Тэк! — выдохнула она. — Тэк Джентри!
Она еще не кончила говорить, а уже Тэк заметил, с каким удивлением повернулись к нему двое стоящих рядом с ней мужчин.
— Да, Бетти, — сказал он тихо. — Я только что вернулся.
— Но… но… нам говорили, что ты убит!
— Жив, как видишь. — Он перевел взгляд на мужчин.
Один широкоплечий и широкогрудый, с квадратным, смуглым лицом; другой худощавый, костистый, со звездой шерифа. Очевидно, это и есть Дик Олни. Первый, наверное, Вэн Хардин.
Тэк взглянул на Олни:
— Я слышал, что моего дядю убили. Вы расследовали причины его гибели?
— Да, — осторожно ответил Олни. — Его убили в честном поединке. С оружием в руках.
— Мой дядя, — возразил Тэк, — квакер. Он никогда в жизни не взял бы в руки оружие!
— Он имел плохую реакцию, — холодно возразил Олни, — но, когда я его нашел, он держал револьвер в руке.
— Кто его застрелил?
— Парень по имени Содерман. Но, как я уже говорил, они встретились в честном поединке.
— Черта с два! — взорвался Тэк. — Я никогда не поверю, что дядя Джон взял в руки оружие! Револьвер ему просто подложили!
— Вы слишком торопитесь с выводами, — вкрадчиво вмешался Вэн Хардин. — Я сам его видел. Да и свидетелей оказалось много.
— Кто они? — требовательно спросил Джентри. — Кто видел поединок?
— Они видели револьвер в его руке. В правой руке, — продолжал внушать как нерадивому ученику Хардин.
Тэк вдруг хрипло рассмеялся:
— Все ясно! Дядина правая рука не действовала с тех пор, как его тяжело ранили под Шило, где он пытался вынести с поля боя раненого солдата. Ею он не мог удержать и перышко, не то что револьвер.
Лицо Хардина потемнело, а Дик Олни кинул на него обеспокоенный взгляд.
— Лучше бы вам не будить спящих собак, — тихо промолвил Хардин. — Мы не позволим всяким пришельцам поднимать скандал в мирном городке.
— Моего дядю Джона подло убили, — спокойно произнес Джентри, — я прослежу, чтобы его убийц наказали. Ранчо принадлежит мне, и я намерен получить его.
Вэн Хардин улыбнулся:
— Очевидно, вам неизвестно, что здесь произошло. Ваш дядя Джон во время войны служил в медицинских частях, так ведь? Пока он отсутствовал, ранчо, которое он считал своим, пустовало. Мы с Содерманом начали пасти скот на этой земле, а также на земле, на которую претендовал Билл Лондон. Их заявка нигде не зарегистрирована. Мы обустроили пастбища, а затем, во время нашего отсутствия — мы перегоняли стадо — вернулись Джон Джентри и Билл Лондон и захватили нашу землю. Естественно, мы обратились в суд, который постановил, что угодья принадлежат нам с Содерманом.
— А скот? — спросил Тэк. — Что со скотом, который вырастил мой дядя?
Хардин пожал плечами:
— Клеймо перешло к новым владельцам и зарегистрировано на их имя. Как я понимаю, вы ушли на перегон скота сразу же, как вернулись в Техас. Мою заявку на землю утвердили во время отсутствия вашего дяди. Я мог бы, — он улыбнулся, — заявить претензию на деньги, полученные вами от продажи стада. Где они?
— А вы попробуйте найти, — отрезал Тэк. — Скажу вам одно: я собираюсь наказать убийцу дяди, будь это Содерман или кто-то другой. Я также подам на вас в суд. А теперь извините меня. — Он повернулся к Бетти, которая молча стояла с широко открытыми глазами. — Мне хотелось бы поговорить с Биллом Лондоном.
— Он не может вас принять, — отрезал Хардин. — Он спит.
Глаза Тэка стали жесткими.
— Вы управляете и здесь?
— Бетти Лондон будет работать у меня, — ответил Хардин. — Позже мы рассчитываем пожениться, так что, в некотором смысле, я за нее отвечаю.
— Это правда? — спросил Тэк, глядя в глаза Бетти.
Девушка выглядела совершенно несчастной.
— Боюсь, что правда, Тэк.
— Значит, ты забыла свое обещание? — сурово спросил Джентри.
— Все… все изменилось, Тэк, — запинаясь произнесла она. — Я… я не могу об этом говорить.
— По-моему, — прервал их Олни, — тебе пора ехать, Джентри. Тебе нечего делать в этом Богом забытом уголке. Ты свои карты показал. Поезжай дальше и избежишь массы неприятностей. Там, за Пекосом, кажется, нужны ковбои.
— Я остаюсь, — заявил Джентри.
— Помни, — предупредил его Олни, — я здесь шериф. Если чего задумаешь, я тебя тут же арестую.
Джентри запрыгнул в седло. Его глаза нашли Бетти, и на мгновение ему показалось, что она что-то хочет сказать. Но он повернул коня и уехал, не оглядываясь. И только после этого вспомнил про Пуговку и Черныша.
Ему стало невыносимо противно от того, что они ходят под Хардином и Олни! Он выкормил и вырастил вороных близняшек, выдрессировал их для выполнения любой ковбойской работы и даже выучил кое-каким трюкам.
Теперь картина становилась ясной. В том году, когда он уехал, появились эти люди, заявили свои права на землю, передали их в разъездной суд и сделали так, что судья решил дело в их пользу. Подкрепив юридические притязания револьверами, они быстро и решительно подчинили себе всю округу. Каждый его шаг. будет заблокирован. Бетти — против него. Билл Лондон или пленник в собственном доме, или с ним что-то не так. Олни стал шерифом; возможно, и судья — их ставленник.