Беглеца и вора ждала расплата. Помещикам разрешалось наказывать провинившихся сорока ударами кнута. Но сначала Ваньку отвели в околоток, где он должен был рассказать, с чьей помощью провернул дело. И вот там, в полицейском участке, Ванька заговорил. Но совсем не то, что от него ожидали. Рассказал он, испуганно озираясь, что сбежал от жестокого помещика Филатьева, когда узнал, что тот убил человека.
На самом деле убийство солдата провернул тот самый Камчатка с подельниками. Сделано это было без ведома помещика, и тело спрятали так, чтобы сразу не найти. После оговора Ваньки следователи направились прямиком в филатьевский дом, где довольно скоро, следуя по указанному Осиповым пути, нашли труп солдата. Из преступника Ванька вмиг превратился в жертву, ему помогли получить вольную. Жаль, что неизвестна дальнейшая судьба Филатьева – ведь его обвинили в убийстве, которое он не совершал!
Теперь у беглеца были полностью развязаны руки. Воспользоваться обретенной свободой Ванька мог по-разному, но предпочел пойти по воровскому пути. То, что сошло ему с рук так легко, окрылило паренька. В четырнадцать лет это был уже матерый преступник, без малейших признаков совести. Он моментально «поступил на службу» в воровской притон «Каменный мост», где всем заправлял известный преступник того времени, бывший дворянин Болховитинов.
Воровскую школу Ванька окончил с медалью: его признали ловким карманником. Он промышлял на многолюдных улицах, на базарах и рынках, возле больших лавок и всегда возвращался с добычей. Подрезанные кошельки, вытянутые платки и табакерки, часы и бонбоньерки – все это оказывалось в руках Осипова. Реализацией этого «товара» Ванька лично не занимался. В воровской шайке у каждого была своя роль. И уже тогда за ним закрепилась эта кличка – Каин. Как и библейский персонаж, Ванька нанес удар своему же. Помещик Филатьев, возможно, и не был образцом доброго хозяина, но явно не заслужил участи обвиненного в убийстве.
На лето город вымирал. Состоятельные люди уезжали в свои загородные владенья, и тогда заработок Ваньки падал. Тогда появилась у воров новая традиция – гастролировать. Они уезжали «поработать» в южные городки, к местам ярмарок. Промысел приносил доход, а Ванька не гнушался ничем. Он не только грабил, но и убивал, быстро потеряв счет своим жертвам.
Особенно понравилось Каину на Волге. Несколько лет он оставался в приволжских городах, где работал в шайке Михаила Зари. А затем снова подался в Москву, пытаясь сколотить собственную банду. Однако за время его отсутствия преступников в городе стало и без того много, добычи на всех явно не хватало. Вероятно, это и заставило Ваньку осенью 1741 года пойти в полицию. Каясь и плача, он признался в собственных преступлениях и предложил… сотрудничество.
Эта сделка зафиксирована 28 декабря 1741 года. Именно в тот холодный зимний день Ванька дал первые показания:
«Близ Москворецких ворот указал печеру и сказал, что в той печере мошенник беглый извощик Соловьев Алексей (орфография сохранена. – Прим. авт.) и в той печере оного Соловьева взяли, у него же взяли из кармана доношение, в котором написано… что он знает многих мошенников… и при том написан реестр».
И это был дополнительный стимул для Ваньки во всем признаться! Беглый извозчик сам собирался сдать преступников, и в его списке значилось и имя Каина. Опередив его, Ванька выиграл время. Да что там, он выиграл все! Ведь со следствием сотрудничал не Соловьев, а он.
Ванька обещал раскрыть настолько разветвленную сеть преступников, что ему дали в распоряжение несколько человек. Вместе они ходили по притонам, хватали разбойников и отводили их в полицию. Поначалу все выглядело как настоящая большая облава. Но… Ванька был совсем не так прост. Он легко выдавал мелких воров, но «крупная рыба» оставалась в тени. За определенную плату. Благодаря этому Каин разбогател и купил в Зарядье дом.
Теперь у Ваньки имелся настоящий офис, где он принимал чиновников Сыскного приказа, доносчиков, всевозможных просителей. Там же вели карточные игры.
Каин становился все более влиятельным и все менее уязвимым. У него появились свои люди в Сыскном приказе. С их помощью он моментально формировал дела на неугодных и всегда был в курсе действий начальства. Держа на крючке преступный мир, грозя в любой момент рассказать о воротилах «наверх», он обеспечивал себе безбедное существование. Его не один раз пытались убить, но Каин был ловок. Он окружил себя бравыми молодчиками, настоящими охранниками, вооруженными до зубов.
«Доноситель Иван Каин под видом искоренения… злодеев чинил в Москве многие воровства и разбои и многие грабительства», – позже запишут в деле Ваньки.
У Каина появилась клиентура и из числа богатых людей. Там, где не могла действовать полиция, он сам наводил порядки. Бывало, что беглые слуги (как и он сам когда-то) обворовывали помещиков, и Ванька брался их находить. С его-то связями в преступном мире это было очень легко. В 1744 году он даже получил охранную грамоту от Сената! Преступнику дали право «В поимке злодеев обид не чинить и напрасно на него не клеветать».
При этом Каин не брезговал и сам «ходить на дело». Разумеется, не лично. Но у него имелись подручные, которых он умело направлял по нужным адресам. Мошенники всех мастей, воры и грабители находили в Зарядье приют.
Беспредел, творившийся в Москве, привел к многочисленным пожарам в 1748 году. В Петербурге в то время уже правила императрица Елизавета Петровна, и это она послала на разбирательство комиссию. Слишком странно все выглядело в бывшей столице: добропорядочные люди начали покидать свои дома, спасаясь бегством, а в центре, рядом с Кремлем, существует целый синдикат воров и грабителей.
Столичные дознаватели поразились масштабам этого дела. Комиссия работала 3 месяца. Но Ванька не был напуган. Он продолжал как ни в чем не бывало, ведь у него были свои связи наверху. Каин и глазом не моргнул, когда в Москве начали арестовывать всех подряд, попадавших под подозрение. Полиция Москвы была давно в сговоре с Каином и быстро отпускала задержанных.
Но в июне 1749 года по ходатайству генерал-полицмейстера Алексея Даниловича Татищева была создана еще одна комиссия. Теперь за дело взялись по-другому, в полном убеждении, что им удастся распутать весь преступный клубок. А там было что расследовать!
Ванька действительно продолжал выдавать и ловить незначительных карманников. Но скупщики краденого, большие разбойники платили ему дань. Выяснилось, что Каин требовал мзду с каждого купца и ремесленника, «спокойствия ради». Те, кто отказывался ему платить, однажды обнаруживали, что лавка сгорела или полностью вычищена. Процветали и контрабандисты, держатели борделей и притонов, знахарки и проститутки. А чтобы в Сыскном приказе никому не было дела до его подвигов, Каин «даривал им и многократно в их домах бывал… пивал у них чай и с некоторыми в карты игрывал».
Но один большой промах Каин совершил. Чувствуя полную безнаказанность, он заманил пятнадцатилетнюю девушку, изнасиловал ее и затем прогнал из дома. Отец обесчещенной подал жалобу. Поскольку в тот момент уже работала комиссия Татищева, без внимания это не оставили.
Дело рассматривали почти два года, до июля 1755 года. Иван Осипов был приговорен к смертной казни, которую, впрочем, заменили на наказание кнутом и каторгу. Кроме того, Каину вырвали ноздри, выжгли на лбу букву «В», а на щеках буквы «О» и «Р».
Путь бывшего крепостного, начавшего свою карьеру в тринадцать лет, лежал на каторгу в Рогервик. И там неграмотный Каин свои мемуары просто надиктовал. Любопытно, что даже в таком невеселом месте Ванька умудрился устроиться. Он мало работал, перекладывая труд на других, и остальные преступники относились к нему с таким почтением, словно приехал не закоренелый бандит, а человек чести и слова.
Кстати, сообщники Каина в Сыскном приказе не получили даже крошечных сроков. Одних просто уволили, кого-то перевели на службу в другое ведомство. Состав чиновников полностью поменялся за то время, что шло следствие, Татищев больше не доверял этим людям.
А про Ваньку Каина еще долго говорили в народе, передавали из уст в уста его историю. Для многих он стал настоящей легендой, образцом для подражания: беглый крепостной, который заставил саму императрицу принимать экстренные меры.
Путь беглецов часто лежал в преступники. Крепостной в поместье получал от барина прокорм и крышу над головой, а оказавшись на воле, он должен был сам добывать их. Каким способом, если бежали часто неграмотные, плохо обученные люди? Кроме того, у беглеца всегда был риск попасться и открыто он не мог устраиваться на работу. Да и в солидные дома редко брали абы кого, с улицы. Так что устроиться оказывалось очень сложно.
Возвращать беглых практиковали еще в XVI веке. 24 ноября 1597 года был подписан указ, который считают одним из начал крепостного права – когда землевладельцу разрешалось на протяжении пяти лет после побега крестьянина искать его и возвращать. Распространялось это на тех, кто самовольно уезжал, не предупреждая помещика[48].
А потом случились неурожаи. Три лета подряд, с 1601 по 1603, на русских полях центра России ничего не всходило и не рождалось. Поэтому-то многие крестьяне и бежали с помещичьих земель. Многие уходили в холопы к тем хозяевам, которые могли прокормить не только себя, а потом появился указ самозванца Лжедмитрия I: всех, кто сорвался с мест в голодные годы, вернуть обратно. Начались бунты.
Еще годом позже установили срок для сыска – пятнадцать лет. Беглецам полагался кнут, тем земледельцам, которые приняли их, – штраф. Позже закон стал еще строже, и поиск крестьян стал бессрочным. Отношение хозяев к беглым было презрительное, брезгливое. Их часто подвергали пыткам. По сути, крепостные, решившиеся на побег, понимали, что пути назад нет – если вернут, то отдадут в рекруты, отошлют на самую тяжелую работу, покалечат. Поэтому попадаться было нельзя. Старались изо всех сил избежать этого.