Свое состояние Каменский растратил на театральные дела. Под конец жизни у него почти ничего не осталось, а умер он в 1834 году. Тогда же умер и театр. Никто не хотел и не мог поддерживать жизнь дорогого предприятия. К тому же его все равно пришлось бы начинать сначала: Каменский отпустил всех своих актеров на волю, и музыкантов, и певчих, и тех, кто выходил на подтанцовке. Что интересно, в Орловской губернии всего было шесть театров у помещиков, например у Юрасовских и Тургеневых (родителей писателя Ивана Сергеевича), но только Каменский держал «настоящий» – куда за плату мог попасть любой.
Получила свободу после смерти Каменского и юная актриса Аграфена Кравченко. Изначально она принадлежала помещику Офросимову, который тоже держал небольшую сцену. И мать, и отец Аграфены были крепостными актерами, считались одаренными людьми, поэтому Офросимов передал всю семью графу Каменскому за солидный выкуп – за деревню в 250 душ.
Родители лицедействовали, а Аграфена танцевала. Особенно нравилось старому графу, как девочка танцует страстный испанский танец… Ей было четырнадцать, когда Каменский умер, и почти вся труппа смогла перейти в городской театр. Но уже на другом положении. Они были вольными людьми!
В мае 1842 года в Орле побывал актер Михаил Щепкин – московская знаменитость. И ведь его когда-то пытался сманить Каменский! Но посулы графа Щепкина не впечатлили, он делал свою карьеру, и крепостной театр не казался ему слишком выгодным предприятием. Спустя годы, приехав в тот самый город, куда его так настойчиво приглашали, Щепкин дал спектакль. Играла местная труппа, солировал москвич. Заметив Аграфену, он был приятно удивлен: девушка явно имела таланты!
С подачи Щепкина молодое дарованье получило ангажемент в Харьковский театр, а потом еще некоторое время гастролировала со знаменитым актером по другим украинским городам. Но характерами эти двое сойтись так и не смогли и после турне расстались навсегда. Щепкин уехал в Москву, а Аграфена какое-то время служила в Воронежском театре[58].
Помочь девушке Михаил вызывался не случайно – он сам был когда-то крепостным и актерскую карьеру строил самостоятельно, вопреки обстоятельствам. Волю он выкупил в 1822 году у своего хозяина, графа Волкенштейна. А родился в 1788-м, в селе Красное Курской губернии.
В отличие от многих крепостных актеров Михаил недолго играл в барском театре. В 1805-м ему позволили выступить на профессиональной сцене, в пьесе Мерсье. Игравший актер не смог выйти на подмостки, и его спешно заменили Щепкиным. Премьеру признали удачной, и за Михаила замолвили словечко перед Волкенштейном: позвольте ему играть рядом с настоящими служителями Мельпомены!
Курский городской театр, открытый в здании Благородного собрания, управлялся братьями Барсовыми, Александром и Петром. Они тоже, как Щепкин, вышли из крепостных – принадлежали помещику Анненкову, – но затем обрели свободу.
Михаила приняли сразу и безоговорочно. Поначалу он играл исключительно в мелодрамах, но постепенно репертуар ширился. По рекомендации Барсовых спустя 11 лет Щепкин перешел в труппу антрепренера Штейна и выступал в Харькове. А в Полтаве познакомился с князем Репниным-Волконским, который и предложил выкупить актера. Чтобы собрать денег, был организован спектакль по подписке. И в 1822 году Щепкин стал вольным человеком.
Одновременно поступило предложение из Москвы, куда Щепкин перебрался и где до конца своих дней играл в Малом театре. Сначала это были исключительно комические роли (и актер справлялся с ними так, что публика бывшей столицы подолгу обсуждала их). Когда ставили «Горе от ума» и «Ревизора», Щепкину предложили воплотить два важных образа: Фамусова и Городничего. Он играл в пьесах Шекспира и Мольера, в постановках по произведениям Пушкина, Островского и Тургенева, Гоголя и Загоскина.
Еще одну роль – отважной женщины – сыграла супруга Михаила Щепкина. Елена Чаликова вышла замуж за актера в 1812 году, прекрасно зная, что тот приписан к крепостным графа Волкенштейна. По закону, став женой крепостного, свободная женщина утрачивала независимость и становилась такой же собственностью помещика, как ее супруг. И Елена без малейших сомнений пошла на этот шаг. У пары родились пятеро детей, из которых две дочери, Фекла и Александра, тоже предпочли выбрать сцену. К сожалению, обе они умерли молодыми, раньше отца. А Михаила Щепкина не стало в 1863 году, в Ялте.
Домашние крепостные театры достигли расцвета в конце XVIII века, но постепенно их стало меньше. Дело в том, что в царствование Павла I на театральных частных подмостках фактически ввели цензуру. Нельзя было ставить спектакли, которые отвергли в столице, требовалось на каждую постановку приглашать полицейского – для порядка. Добавить к этому взнос, который владелец театра был обязан уплачивать в пользу Воспитательного дома.
Да и содержать труппу стоило дорого, но 5–6 собственных музыкантов имелись во всяком богатом доме. Были они у Трубецких и Разумовских, у Ржевских и Барятинских. Небольшие коллективы актеров были в распоряжении южных помещиков Тарнавского и Трощинского, у Ширая и Сапеги. Князья Радзивиллы владели театром в Несвижском поместье целых полвека. Для этой затеи выстроили «камедихауз», а летом представления проходили под открытым небом, на фоне поразительной красоты природы и дворцовых построек. Несвижское поместье и сейчас поражает своей красотой.
А помещик Дубянский держал в Петербурге замечательный хор, состоящий из 50 певчих. Послушать его съезжались первые люди столицы, включая императорских особ. Концерты давали на Фонтанке, неподалеку от Аничкова дворца, и беспрестанно хвалили исполнение! Своих артистов Дубянский учил у знаменитых итальянских исполнителей, а самым примечательным из них считался… камердинер помещика, Федор. Правда, гостям его представляли не иначе как Фриц.
У графа Владимира Орлова (младшего в этой фамилии), в имении Семеновское-Отрада, имелся в распоряжении замечательный музыкант Лев Гурилев. Способности крепостного к музыке разглядели рано, ему наняли частных педагогов, и вскоре молодой человек превратился в отличного пианиста и дирижера. Но Лев оказался не только умелым исполнителем, но и сочинителем произведений. С полного одобрения барина он создавал концерты для хора, полонезы и сонаты, кантаты и русские песни. Кантата «Песнь любезному отцу, любезными детьми петая в Отраде» была написана в 1785-м, когда Льву только исполнилось пятнадцать. Можно только вообразить, каких вершин он мог достичь, если бы ему повезло родиться свободным. Но – увы! – Льва не отпускали на свободу. Он практически не покидал Отрадное, где любили давать концерты и приглашать гостей.
Крепостная капелла графа Орлова настолько дивно исполняла произведения, что между ценителями искусства возникли споры: чья лучше? Орловская или шереметевская? Возникло настоящее соперничество, которое, впрочем, завершилось мирно. В 1791 году владельцы крепостных талантов решили дать совместный концерт в общественном Петровском театре, в Москве. Почти двести музыкантов и певцов вышли на сцену 1 февраля, и все они… были чьей-то собственностью. В зале им внимали приглашенные гости и хозяева: Орловы, Шереметевы, Бибиковы, Волконские. Аплодисменты в тот день не стихали долго, особенно «отличившиеся» были награждены своими господами. Но вольную в тот день никто не получил. Только спустя восемь лет после того удивительного выступления генерал Бибиков согласился подписать документ для Данилы Кашина – он был регентом его хора. Бумага была выдана, хотя Данила учился, за генеральский счет, у итальянского педагога Джузеппе Сарти. Не всякий господин отпускал дворового, если предварительно «вложился» в него.
Но Данила смог уехать от Бибикова и перебрался в Москву. Его приняли в театр капельмейстером, одновременно он работал «сочинителем музыки» в университете и еще издавал собственный журнал «Отечественная муза». Данила Никитич оказался среди тех, кто не успел покинуть Москву перед нашествием французов, о чем потом очень жалел: оказавшись в городе, те начали беспардонно грабить прохожих. С Кашина сняли верхнюю одежду и дорогие его сердцу часы – подарок учителя. Но бодрости духа бывший крепостной не терял даже в такой момент. И когда французы, узнав о его музыкальных талантах, потребовали, чтобы Кашин исполнял для них музыку, наотрез отказался. «Не продаюсь», – сказал он. Умер он только в 1841 году, а число его произведений превышает две сотни.
А Льву Гурилеву, чтобы получить вольную, пришлось ждать смерти своего хозяина – Владимир Орлов прожил долгую жизнь, с 1743 по 1831 год. Когда по завещанию графа композитор стал свободным человеком, ему перевалило за 60. Он был пожилым и не совсем здоровым и только тринадцать лет мог пользоваться обретенной волей. Для концертов и славы было уже поздно, поэтому в истории он остался исключительно как талант имения Отрадное. А его сыну повезло больше: Александр Гурилев родился в 1803-м, и независимое положение он получил в двадцать восемь лет.
Но начинал Александр в том же Отрадном, в доме графа Орлова. Разумеется, нотной азбуке и музыкальным азам он учился у своего отца, а впоследствии брал уроки у ирландского композитора Джона Фильда и Иосифа Геништы. Мальчик тоже оказался талантливым – легко освоил альт и скрипку, а когда получил волю, сконцентрировался на сочинительстве. Он полюбил жанр романса и написал их более шести десятков! Гурилев-младший писал музыку к стихам Пушкина и Лермонтова, Кольцова и Вяземского, Щербины, Фета и Дельвига. И хотя публика была к нему благосклонна, Гурилев зарабатывал крайне мало. Он даже давал уроки музыки, но средств от этого едва хватало на жизнь. В возрасте за пятьдесят его разбил паралич, подводила память, и в 1858 году Александра Гурилева не стало.
Большие таланты среди крепостных, конечно, были. Но фамилий до наших дней дошло очень мало. Многие выступали под выдуманными именами, о других не осталось даже записей. После революции и войн сгорело слишком много архивов. Так что знаем мы в основном о тех, кто в конце концов оказался на воле и сумел продолжить карьеру – вроде Аграфены Кравченко или Нимфадоры Семеновой. Также и композитор Степан Дегтярев