В 1799 году Аракчеев стал графом, и Настасья заволновалась. Карьера Алексея Андреевича шла в гору, и он в любой момент мог принять решение о женитьбе. Этого Минкина допустить не могла. Но она же понимала, что ее собственная биография является самым большим препятствием для их союза. Аракчеев мог возвысить ее, если бы только захотел. И он захотел!
Настасья подходила к этому вопросу осторожно, боясь упустить открывавшуюся возможность. Аракчеев не подвел. Он действительно переговорил с нужными людьми, заплатил денег, и в одночасье дворовая девка Минкина превратилась в дворянку Шумскую, с родословной, насчитывающей триста лет. Такой поворот в судьбе придал Настасье смелости. По усадьбе она ходила уже с другим видом – хозяйским, победоносным. Голос чаще звучал требовательно, и распоряжалась она уже, будто у себя дома.
Аракчееву донесли, а он отмахнулся. А по приезде сообщил: делами имения будет заниматься Настасья. Она знает всю подноготную лучше, она отлично управится. К слову, это оказалось смелым, но верным решением. Подсчитывать цифры Настасья умела превосходно (и где только научилась?). Она завела толстенную папку с бумагами, куда подробно записывала: каков приход, каков расход, сколько потратили на скотину, во что обошлась закупка корма и заготовка сена, кто ворует, а кому надо «подмазать», чтобы решить вопрос о спорном лесочке на границе имения…
Дело спорилось, Аракчеев был доволен. Но жениться на Настасье не осмелился. Он отлично понимал, что липовая биография «невесты» в Петербурге обратится в ничто. Стать посмешищем в глазах всего света граф не собирался. Одно дело – сделать приятное возлюбленной, другое – нанести фальшивый герб на дверцы кареты. Настасья, при всей ее красоте и молодости, при явных талантах к управлению, в гостиных светских львиц выглядела бы неуместно. Но ему нужно было жениться, обзавестись наследниками, и… в 1806 году он повел под венец девицу Наталью Хомутову. Настасье в то же самое время «подняли жалованье». Если ранее за управление поместьем она получала 300 рублей в год, то отныне – 2400.
Это не была блестящая партия: Хомутова не принадлежала ни к княжескому, ни к графскому роду. Отец ее был полковником, мать – дворянкой из малоизвестной фамилии. Однако Наталья Федоровна сразу проявила себя и дала понять супругу, что его связь с какой-то девкой Настасьей ей не по нутру. Новоиспеченная графиня попыталась указать на разницу между собой и крепостной, и в этом была ее ошибка.
Аракчеев не нуждался в ее советах и тем более в наставлениях. Женитьба требовалась ему для статус-кво, а не из-за того, что он внезапно воспылал к Хомутовой: «Знайте свое место!» Начались бурные ссоры. Чтобы жена не задумала приехать в поместье, слугам были даны распоряжения: карета запрягается только для выездов к родне и по гостям. В пределах Петербурга. Когда графиня узнала об этом, Аракчеев был в отлучке. В бессильной злобе она попросту укатила к матери, собрав вещи.
Склеить эту семейную лодку граф, впрочем, попытался. Скандал не украшает государева человека, и Аркачеев поднял белый флаг. Однажды ему даже удалось склонить жену к решению вернуться домой. Но в карете между ними вспыхнула новая ссора, и Аракчеев приказал кучеру остановиться. Он вышел из экипажа и больше не виделся с женой. Не разводясь (что в XIX веке было делом хлопотным), они разъехались навеки. Шел 1807 год, с момента венчания Аракчеева и Хомутовой прошло не больше года.
Настасья летала от счастья. Он снова принадлежит ей! Говорили, чтобы крепче привязать графа, она забрала ребенка у крестьянки Лукьяновой и выдала за своего. Впрочем, в биографии Настасьи было столько исправлений, что и этот момент мог оказаться выдумкой. Хотя мальчик Михаил Шумский существовал, но отчество носил «Андреевич» и считался воспитанником Аракчеева. Была ли его матерью Настасья? Никто не знает наверняка.
Во время отлучек Аракчеева Настасья писала ему нежные письма, из которых несколько сохранилось: «Рада умереть у ног ваших… ожидаю ваших милых писем… Целую ваши ручки, милый… Ах, друг мой, нет вас – нет для меня веселья и утешенья… Дай Бог, чтобы ваша любовь была такова, как я чувствую к вам… Вам не надобно сомневаться в своей Насте, которая каждую минуту посвящает вам».
Судачили, что из особого почтения к барину-благодетелю Настасья поутру укладывалась спать у порога его опочивальни, чтобы Аракчеев, проснувшись, увидел и оценил ее покорность.
Но несмотря на заботу, на почти раболепное служение графу, в положении Настасьи ничего не изменилось. Она по-прежнему была главной женщиной Аракчеева, но ни на йоту не приблизилась к положению жены. Алексей Андреевич регулярно приезжал в Грузино и покидал его снова. Оставлял денег, давал распоряжения, просматривал книги с отчетностью, которые подавала ему Настасья. Видел ли он недочеты? Задавал ли вопросы о средствах, которые растворялись непонятно где? Дворня уверяла друг друга, что Минкина ворует! Да еще и дает взятки! Или это снова было проявлением зависти?
Болтали, что Настасья запила в отсутствие графа, что превратилась в грузную отвратительную женщину. Что она тайком ходила по знахаркам и бабкам в поисках приворотного зелья… Но злые языки «страшнее пистолета». А пьющая и опустившаяся женщина быстро потеряла бы расположение графа. Однако мы знаем, что этого не произошло. Более того, к началу 1820-х Аракчеев положил на счет Настасьи Минкиной 24 тысячи рублей. Готовил ей безбедное существование на всякий случай? Скорее всего. Также внимательно он относился к Михаилу Шумскому. С 1824 года молодой человек состоял при нем «для особых поручений» (закончив при этом немецкий пансион и Пажеский корпус).
Один непреложный факт – Настасья стала злиться. Не сумев добиться самой главной цели, она чаще выходила из себя и назначала наказания дворне. Одних секли, других морили голодом. За сплетни о себе наказывала особенно сурово. Проснулась и ревность. Девка Прасковья Антонова, прибиравшаяся в доме, показалась Настасье слишком красивой. Да и Аракчеев на нее взглянул «как-то не так»! Этого было достаточно, чтобы горничной жгли лицо щипцами для завивки волос.
Пошли слухи о самоубийствах крестьян, о пытках во флигеле поместья. Насколько они соответствовали действительности или у страха глаза велики? Было ли то на самом деле, но не получило огласки из-за близости Шумской к военному министру?
Настасью пытались отравить – свои, дворовые, но не вышло. Позже на суде этот факт прозвучит, и две крестьянки, готовившие зелье, получат свою долю кнута. А 10 сентября 1825 года Аракчееву сбивчиво сообщили, что «Настасья Федоровна занемогла».
Он помчался к ней за три десятка верст. Невероятно, но он бросил все! Уже в поместье выяснил правду: нашли «хозяйку» поутру, всю изрезанную ножами. Но сказать напрямую об этом Аракчееву просто побоялись. Ждали, когда сам увидит. По горячим следам выяснили, что накануне была ссора с Прасковьей и что брат ее поклялся отомстить. Обоих схватили немедля, а еще крестьянку Дарью Константинову, которая, судя по показаниям слуг, всячески разжигала этот конфликт.
Аракчеев словно сошел с ума. Он требовал самых строгих мер, он рыдал над телом Настасьи, а после ее погребения быстро попросился в отставку. Здоровье уже немолодого человека дало серьезный сбой. Граф решил дождаться окончания суда и уехать за границу.
Император, хорошо знавший о любви Аракчеева, написал ему в те дни: «Я бога усердно прошу, чтобы он подкрепил твои силы и здоровье и вселил в тебя необходимую твердость с повиновением его святой воле… Любезный Алексей Андреевич, не покидай верного тебе друга».
Это проявление участия от самого главного лица в Российской империи было очень важным для Аракчеева. Впоследствии он завещал 50 тысяч рублей тому, кто напишет наиболее полную биографию императора Александра I[19].
Вероятно, Аракчеев оказывал давление на следствие, потому что завершилось оно с поразительной скоростью. Уже 5 октября 1825 года был вынесен приговор. Брат и сестра Антоновы были биты кнутом и погибли в мучениях, Дарья Константинова выжила после девяноста пяти (!!!) ударов и была отправлена на каторгу, с вырыванием ноздрей и клеймением. Новгородский земский исправник Лялин попытался было заступиться за Дарью – по причине ее беременности, но из-за этого сам лишился должности и провел за решеткой два месяца.
Назначенное наказание было таким суровым, поскольку Настасью Шумскую считали… дворянкой. И лишь во время суда вскрылась правда. Однако дело уже было сделано. Если бы не выправленная биография, за любовницу Аракчеева такое возмездие учинить было бы невозможно. Хотя кто знает…
Огромная разница в положении между крепостными и помещиками была заложена задолго до дела Настасьи Минкиной. Еще с XVI века постепенно происходило закрепление крестьян за владельцами земли. А в 1649 году Соборное уложение разрешило бессрочный розыск беглых – по сути, признало, что живой человек, будто скотина, может кому-то принадлежать. Окончательное закабаление произошло примерно полувеком позже. Одним своим указом Петр I позволил помещикам забирать у крестьян детей к себе в услужение. Другим – все подати рассчитывать не со двора, как прежде, а с каждого человека мужского пола. Получилось, что крестьяне уже не были напрямую связаны с землей, могли не обладать никаким собственным имуществом – это в расчет не бралось. Законотворчество государя – по сути – оформило новую систему подчинения, и продержалась она (с некоторыми поправками и уточнениями) полтораста лет.
Именно во времена основателя Петербурга крепостных уже легко дарили и обменивали, продавали и проигрывали в карты. Только у Александра Меншикова, знаменитого Алексашки, живое имущество исчислялось сотней тысяч человек! И в правление Екатерины II одарить фаворита тысячью-другой душ стало обычным делом.
За один лишь день 9 августа 1762 года императрица подарила 16 тысяч крепостных. Щедрость Екатерины II распространялась на тех, кто привел ее к власти: на братьев Орловых, гетмана Малороссии Кирилла Разумовского… Конечно, окрыленные сподвижники славили свою «матушку». Императрица умела располагать к себе. Екатерина II стала грамотным пиарщиком самой себя за несколько сотен лет до того, как это превратилось в мейнстрим.