В течение следующих сорока минут Линн задавала ему десятки вопросов, касающихся его биографии и создании компании, его первых финансовых успехов и его недавнее партнерство с Уильямом Гарви.
— Это один из минусов работы с Биллом. — Он снова широко улыбнулся, демонстрируя ровные зубы. — Он не выносит внимания прессы, поэтому расхлебывать приходится мне.
Со временем ей становилось все легче справляться со своей ролью журналиста. Помогло то, что Коулман явно любил поговорить о себе. Было несложно взять интервью у человека, который на каждый вопрос отвечал не простым утверждением, а анекдотом, личным мнением, советом.
Он стал особенно многословным, когда она спросила о его благотворительной деятельности, возможно, потому, что ему действительно нравилось помогать другим… а, может быть, потому, что он хотел получить хорошую рекламу, которую принесла ему его открытая щедрость. Уинн знала, что ей следовало бы стыдиться своего цинизма, но, как бы спокойно она ни чувствовала себя в своем прикрытии, не ощущала соответствующей легкости с самим мужчиной.
Конечно, у нее не было никаких оснований для этого, поскольку она видела, что он не связан с Обществом Вечного Мрака, не сделал и не сказал ничего оскорбительного или даже неуместного, в нем нет магической энергии. Она просто не могла заставить себя симпатизировать этому человеку. Может быть, она действительно предвзято относилась к богатым людям?
Наконец, когда их запланированный час общения подошел к концу, Уинн перевела разговор на коллекцию артефактов этого человека. Он рассказал о первоначальных проблемах и задержках, с которыми ему пришлось столкнуться при строительстве Башни КГ, что послужило прекрасным поводом для разговора.
— Я читала, что вам задержали выдачу разрешения, на найденные археологические предметы, — сказала она, улыбнувшись, как она надеялась, с сочувствием. — Но я также слышала, что некоторые из найденных предметов оказались очень ценными для ученых и коренных жителей города. Как коллекционер древностей, разве ты не чувствовал волнение, наткнувшись на такую сокровищницу?
— Конечно, конечно, — кивнул Коулман. — Всегда интересно быть частью истории. Жаль только, что все наши инвесторы не разделяют моего энтузиазма.
Она выдавила улыбку.
— Понимаю. Скажи, не было ли у тебя соблазна оставить какой-нибудь из этих артефактов для собственной коллекции? Я представляю, что подобные вещи могут быть весьма неотразимы.
Уинн наклонилась вперед и постаралась, чтобы ее голос звучал дразняще и заговорщицки, но ей показалось, что в выражении лица Коулмана промелькнуло что-то такое, что заставило ее задуматься, не зашла ли она слишком далеко. Затем он снова улыбнулся.
— Мы, коллекционеры, жадные люди, но настоящая ценность любого артефакта заключается в том, что он может рассказать нам историю о его создателях, — сказал он с виду искренне. — Я чувствовал… да и вся инвестиционная команда чувствовала… что будет правильно передать эти предметы соответствующим людям, которые смогут оценить и изучить их именно по этой причине.
— Это достойно восхищения, Рон. — Она села поудобнее, стараясь избавиться от напряжения, которое могло его встревожить, и молясь о том, чтобы не испортить свой шанс узнать что-то о Бране. — Это достойно аплодисментов.
— Ну не прям настолько. — Он рассмеялся и встал, его чашка уже давно стояла на столе. — Я добавил один или два предмета в свою частную коллекцию, только после того, как эксперты заверили меня, что их ценность для академиков была номинальной. — Она проследила, как он подошел к шкафу, стоящего рядом с его столом. — Мне всегда нравилось иметь свои самые любимые вещи там, где я провожу больше всего времени, поэтому с годами я стал держать их здесь, в офисе. Моя жена называет меня трудоголиком.
Коулман отодвинул панель, спрятанную за книгами, и открыл электронную клавиатуру. Уинн не видела со своего места, какой код он ввел, так как прикрыл своим телом клавиатуру. Клавиатура пискнула, и она услышала тихий щелчок отпираемого замка.
Потянувшись вверх, Коулман открыл дверцу шкафа, за которой оказалась стеклянная витрина с полками, на которых лежали драгоценные предметы со всей истории человечества. Прожекторы освещали сокровища, автоматически включаясь при открытии витрины.
— Пожалуйста, можешь подойти и посмотреть, — пригласил он, с улыбкой махнув ей рукой.
Отложив блокнот, Уинн встала и присоединилась к нему перед витриной. В очередной раз она пожалела, что не разбирается в искусстве не так хорошо, как в определении полезных лекарственных полевых цветов.
Она узнала материал некоторых предметов на полках: один был сделан из керамики, второй напоминал бронзу, а третий, похоже, был сплетен из смеси травы и кусочков кожи. По внешнему виду одного или двух предметов она даже могла догадаться, откуда они взялись.
Крупная человеческая фигура с тонкими чертами лица и богатыми украшениями, вероятно, пришла откуда-то из Азии, а плетение из кожи и травы показалось ей африканским по происхождению. Но, несмотря на все это, она не могла дать достоверный отчет ни об одном из этих предметов. Она знала только, что все предметы были старыми, ухоженными и, скорее всего, ценными.
С такой коллекцией древних предметов, вероятно, ценимых многими поколениями людей, она ожидала, что хотя бы один или два дадут ей ощущение силы, но она ничего не почувствовала. Даже следы энергии не проникали сквозь витрину.
— Это очень впечатляет, — сумела пробормотать она, надеясь, что это был подходящий ответ.
— Как я уже сказал, это всего лишь несколько любимых вещей, — скромно сказал Коулман. — Некоторые части моей коллекции постоянно передаются во временное пользование различным учреждениям, здесь в штате или за границей, но некоторые вещи просто имеют слишком большое значение, чтобы с ними расставаться. На самом деле, — добавил он небрежно, — вон та маленькая красавица была найдена прямо под тем местом, где сейчас находится ресторан. Это единственный предмет, который я сохранил после раскопок башни.
Уинн проследила за его пальцем, который указывал на небольшой круглый предмет на второй полке шкафа. К счастью для нее, он находился на той высоте, с которой она могла смотреть на него снизу, поэтому она хорошо рассмотрела его поверхность. Не то чтобы она считала, что ее вид имеет большое значение; она все равно не знала, на что смотрит.
Предмет был сделан из почерневшего металла, похожего на кованое железо, с отверстием в правом верхнем углу. Она предположила, что это могло быть украшение или даже монета, хотя для ношения в кармане оно выглядело великоватым. Лицевая сторона оказалась настолько изношенной, что она не могла понять, что там было выгравировано, хотя у нее сложилось впечатление, что там что-то было.
Случайно не это Коулман приносил в университет? Неужели с места постройки он сохранил только это?
Уинн заставила себя сохранять спокойствие, вести себя непринужденно.
— Кажется, я где-то слышала, что ты прибегал к помощи различных местных экспертов, которые помогали тебе оценить предметы, которые ты обнаружил на раскопках. Оказались ли местные коренные американцы полезны в этой сфере?
Она почувствовала на себе его взгляд, но не была уверена, что сможет спокойно его выдержать, поэтому притворилась, что заинтересована предметами.
— В некоторой степени, — ответил он. — Я обращался к местному академическому сообществу. В конце концов, Чикагский университет — это потрясающий ресурс, который можно иметь у себя под рукой.
— Конечно, — согласилась Уинн, подавляя прилив возбуждения. — К кому именно ты обращался?
Затаив дыхание, она ждала ответа.
— К заведующему кафедрой — доктору Антонио Палладино. Блестящий человек. Он очень помог мне во время раскопок.
Его ответ прозвучал так непринужденно, что потребовалось мгновение, чтобы слова дошли до нее. Затем ей пришлось бороться за самообладание, чтобы не выдать разочарования. Вот и вся их зацепка о местонахождении Брана. Все эти усилия не дали ничего, кроме тупика. Она получила бы столько же полезной информации, обратившись к спиритической доске.
Она изо всех сил старалась сохранить свой профессиональный вид, когда начала завершать интервью. Несколько вопросов о досуге бизнесмена… гольф (конечно же), парусный спорт, путешествия, энология[15]… а также вопрос о том, что людям почерпнут из его истории, позволили ей изящно закончить интервью.
Она поблагодарила Коулмана за уделенное ей время, спросила о том, какие журналы выразили желание получить ее статью, собрала свои бесполезные пожитки и попыталась изящно уйти.
Ей казалось, что она справилась, нервозность побуждала ее убраться отсюда поскорее, пока она не потеряла контроль над собой и не наделала глупостей, которые сорвут ее прикрытие… окончательное доказательство ее непригодности в ЦРУ. Ее рука уже легла на ручку двери кабинета, когда он позвал ее.
— Линн.
Уинн замерла. Она напряглась, но мысленно заставила себя расслабиться. Повернувшись к Коулману, она улыбнулась.
— Да?
Мужчина стоял перед своим столом, небрежно прислонившись к стеклянной поверхности. Подняв одну руку, он показал ей маленький белый квадратик, зажатый между пальцами, и снова улыбнулся.
— Чуть не забыл.
Она стояла на месте, пока он шел к ней, стараясь казаться расслабленной и слегка любопытной, хотя ее инстинкты призывали ее убираться к черту. Он остановился на расстоянии вытянутой руки перед ней и протянул листик.
— Моя визитка, — сказал он тем же псевдо-интимным тоном, который использовал на протяжении всего разговора, как будто они были старыми друзьями. — Не стесняйся звонить мне в любое время, если у тебя возникнут вопросы. И я бы хотел получить копию своей истории. Конечно, как только она будет готова.
— Конечно, — выдавила Уинн, приказав своим пальцам не дрожать, когда забирала у него карточку. — Еще раз спасибо, что уделил мне время, Рон. Наш разговор действительно заставил меня задуматься.