— О, господи, — это произнес уже Дрюдо.
— Немедленно включите аварийное освещение, — распорядился Сол Барни, и все засуетились, бросившись к своим рабочим местам.
— Аварийная система не работает, — ответил инженер-электрик.
— Включайте с другого терминала.
— Вся сеть вырубилась.
Началось! И снова в ноздри Джону ударил запах клубники. Клубники и крови. Он расползался по диспетчерской, заполняя всю башню. Тяжелый густой сладковатый запах смерти.
Маклейн стоял в стороне, глядя на эту суету. Сейчас его меньше всего волновали эти люди. Одна мысль билась в голове, впиваясь раскаленным жалом в мозг: «Зачем он настоял, чтобы Холли летела в Вашингтон?» Она мешала сосредоточиться, понять, что, собственно, происходит.
— Может, отключили электричество? — повернулся к Дрюдо Сол Барни.
— Так. Нужно немедленно проверить все системы. Слышите? Немедленно. И срочно свяжитесь с энергокомпанией!
Главный инженер бросился к приборам. Нужно очень спешить — над аэродромом кружат десятки самолетов, ожидая посадки. И кто знает, сколько горючего у них в баках.
Артур и Денни заканчивали работу на земле. В толстых резиновых перчатках один держал электропилу, другой — топор. И били, били по кабелю, черным нервам огромного живого организма, называемого «аэропортом Далласа». Наконец, им удалось прикончить его. Черные разорванные концы отлетели друг от друга. Парализованный, ослепший, неуправляемый аэропорт лежал у их ног, еще не полностью осознавая всю степень свалившейся на него беды.
— В чем дело? — крикнул Сол Барни, скатившись по лестнице в радарную.
Диспетчеры щелкали клавиатурой, уставясь на зеленые экраны, с которых вдруг пропали все сигналы.
— Господи! Контроль приближения вышел из строя!
— Межатлантическая система тоже отключилась!
Казалось, будто кто-то стер с плоских лиц экранов все, и они бледнели зеленым мертвым светом.
— Кошмар! Все системы вырубились! Кошмар! — Барни растерянно заметался по радарной, бросаясь от одного прибора к другому. Потом внезапно остановился и отчаянно развел руками, словно призывая всех в свидетели. — Я не знаю, что делать, — и с силой шлепнул себя по бокам, будто надеясь выбить оттуда ответ.
Он обезумел, — вяло подумал Джон. Можно же что-то предпринять! Ну хоть что-нибудь!
Дрюдо подошел к столу и включил микрофон.
— Внимание всем! Свяжитесь со всеми самолетами. Скажите, что у нас неполадки. Все самолеты, какие возможно, нужно повернуть на другие аэропорты. Те, которые уже близко, нужно подержать в воздухе. Самолеты, которые в зоне приема, пусть держат контроль по аэромаркерам. Удачи вам.
Он щелкнул тумблером и отошел от стола.
Сол Барни уже немного успокоился, глядя на четкие действия Дрюдо. Конечно, такого ему еще не приходилось испытывать, нo ведь все когда-то происходит в первый раз.
Лорензо чувствовал себя отвратительно. Этот Маклейн, небось думает, что умыл его. Турист чертов.
— Так, сейчас решим, что делать в аэропорту… У нас здесь собралось, наверное, около пятидесяти тысяч человек. Мы не должны допустить паники, — Дрюдо строго смотрел на Лорензо, и тот быстро кивнул. — Это может продлиться час или два, — взгляд начальника башни перешел на Барни.
— Все самолеты, у которых хватит топлива, будут кружиться. А остальные…. — Сол снова развел руками.
— Хорошо… Маклейн, это то, о чем вы говорили?
Джон некоторое время помолчал, глядя в полные тревоги глаза Дрюдо и грустно покачал головой:
— Думаю, это — только начало.
Как объяснить ребенку, что такое «горячо», пока он не притронулся рукой к лампочке или огню? Женщине, не имевшей детей, что значит рожать? Мужчине, ни разу не побывавшему в бою, что значит удар пули? Людям, не испытавшим то, что испытал он, это удивительное чувство приближающейся опасности, когда каждая твоя клеточка словно замирает, готовясь отразить беду; запах опасности, вкус. Иногда кажется, что ее можно даже пощупать рукой, так осязаема она становится. Как сейчас. Но этого объяснить им невозможно. Никому. Они видят только свершившееся, а он предчувствует беду кожей.
Резкий сигнал зуммера вывел всех из оцепенения.
— Система аварийной связи заработала… — растерянно произнес Сол, продолжая оставаться на месте.
— Ее починили? — Лорензо тоже стоял, словно приклеенный.
— Может, кто-то хочет с вами поговорить? — предположил Джон, глядя на Дрюдо.
— Включите переговорное устройство.
Тот подошел к столу и нажал на клавишу.
И тут на всю диспетчерскую загремел динамик. Все лица повернулись к нему, ловя каждое слово.
— Внимание, башня Далласа! Внимание! — голос звучал ровно, безо всякого напряжения. — Мы можем достигнуть взаимного соглашения, если будем действовать очень простым путем. Сейчас вы слепы и глухи. Я думаю, что привлек ваше внимание. Так как магнитофоны включены, я буду краток. Свое презрение выразите мне потом.
— Кто это? Как он попал на эту линию? — Дрюдо почти кричал.
Маклейну показалось, что он уже где-то слышал этот голос.
Стюарт устроился удобней, присев на краешек стола. Он смотрел в окно, из которого была видна башня и почти видел всех этих суетящихся людишек. Пожалуй, это было бы даже забавно, если бы не серьезность поставленной задачи. Интересно, кто это так смешно вскрикнул: «Как он попал на эту линию? Кто это?» Наверное, Дрюдо, начальник диспетчерской. Полковник усмехнулся и продолжил:
— Кто я, это не важно. Важно, что мне нужно. Так вот. Если вы не хотите, чтобы самолеты стали шлепаться на землю с пустыми топливными баками, внимательно выслушайте мои условия. Это очень важно. На этот аэродром через пятьдесят восемь минут приземлится военный, самолет из другого государства. ФМ-1. Вы все наверняка знаете, какой уникальный груз прибывает на нем. Я говорю о важности.
В башне Далласа стояла гробовая тишина. Казалось, было слышно биение сердец, Дрюдо пристально посмотрел на Маклейна и кивнул головой, боясь проронить хоть слово. Но они и так прекрасно поняли друг друга.
— Так вот, этот самолет никто не должен встречать. Я повторяю, на земле около самолета никого не должно быть. Он приземлится по моим координатам. Никто не должен приближаться к нему. В этом заключаются мои требования, и вы отвечаете за их выполнение. Второе. В это же время вы приготовите мне «Боинг-747» с полными баками горючего. Надеюсь, я понятно излагаю свои мысли.
А теперь слушайте главное для вас. Даю вам две минуты для того, чтобы связаться с самолетами по аварийной связи. После этого любые ваши попытки восстановить систему связи будут наказаны самым серьезным образом.
— Он блефует! — взвизгнул Лорензо.
— Разрушения? Вы не посмеете этого сделать! — произнес Дрюдо, стараясь казаться спокойным.
— Вы так считаете? Ну что ж, тогда попробуйте что-нибудь предпринять, — ответил голос, — И сами увидите чем все это закончится.
И все поняли, что он действительно сделает ЭТО.
Это не человек. Зверь. Нет, нельзя обижать животных. Самое наихудшее творение Бога, потерявшее совесть, жалость, инстинкт сохранения рода, наконец — люди. Ему наплевать, что там старики, дети и женщины. Только потерявший разум человек может уничтожать себе подобных десятками, сотнями, тысячами. Кто еще из тварей способен на массовое убийство?
Джону стало страшно. Страх парализовал его тело, и оно больше не подчинялось хозяину.
Он стоял, уставившись в одну точку остекленевшими глазами. Сколько это продолжалось? Минуту, две, а может быть, вечность. Он не знал. Мозг услужливо подсовывал разноцветные картинки — мечущиеся по крыше здания фирмы «Накатоми» люди с трясущимися от ужаса руками; взрывающиеся мины и яркое пламя, охватившее верхние этажи; управляющий фирмы, лежащий в луже собственной крови… И Холли, его Холли с пистолетом у виска.
Но тогда под угрозой были пятьдесят человек. А сколько может погибнуть сейчас?
— Так, ребята, будьте готовы. Мне сейчас понадобиться ваша помощь, — голос Дрюдо вернул Джона к действительности.
— Если Эсперансо захочет захватить самолет, мы не справимся с ним силами вашей полиции, — тихо произнес Маклейн, отгоняя от себя видения.
— Зря так говоришь. У меня отличные ребята, — Лорензо понял, что пришла пора действовать. Пригладив мокрый венчик волос ладошками, поправив «кольт», он достал рацию и нажал на клавиши. — Я не думаю, что террористы подошли близко к аэропорту. Сейчас свяжусь с ребятами, и мы…
Его взгляд наткнулся на ухмыляющуюся рожу этого ублюдка из Лос-Анджелеса. Что он корчит из себя «крутого» парня?! Тоже мне, «Грязный Гарри»[1] хренов!
Лорензо подскочил к Маклейну и, тыча пальчиком тому в грудь, с перекошенным от бессильной ярости лицом процедил сквозь зубы:
— По-моему, ты наслаждаешься этой ситуацией.
Джону до смерти захотелось схватить за паршивый пальчик и пинками выбросить этого придурка из помещения. Нет, поистине, идиотизм — счастливая привилегия начальников полицейских участков!
С большим усилием он преодолел это искушение. С ненавистью глядя на прыгающие усики, чтобы не смотреть в выпученные рачьи глазки, Маклейн сказал:
— Слушай, ты… Моя жена кружит сейчас в одном из самолетов над этим аэродромом. И должна приземлиться на это чертово поле, — слова слетали с губ, тяжелые, как оплеухи. И тут Джон сорвался. Он заорал так, что все головы мгновенно повернулись на этот крик. — Я сорок минут назад говорил тебе, что нужно принять меры! Я говорил, что вы будете по уши в дерьме!
Лорензо отскочил на всякий случай на пару шагов к Дрюдо, и голос его зазвенел.
— Тааак! Давай, убирайся отсюда! Слышишь?! Здесь я командую! — он орал, брызгая слюной, но этот тип и не собирался двигаться с места. — Эй, служба безопасности! — два дюжих молодца возникли в будке, как из-под земли. — Уберите его отсюда! Нам здесь не нужны посторонние! — и повернувшись к Дрюдо объяснил: — Я должен контролировать ситуацию.